Джудит Макнот - Само совершенство. Том 1

— Кстати, мисс Мэтисон, насчет вашего незапланированного полета на снегоходе…

Джулия тотчас же уловила насмешливые нотки в его голосе, запрокинула голову и посмотрела на Зака такими невинными, широко распахнутыми глазами, что ему пришлось не на шутку потрудиться, чтобы сдержать очередной приступ смеха.

— А в чем дело?

— Куда, черт побери, ты делась после того, как перелетела через гребень горы и бесследно исчезла?

Плечи Джулии тряслись от уже не сдерживаемого смеха:

— Попала в объятия очень большой и красивой сосны.

— Ну что ж, очень умно с твоей стороны, — продолжал поддразнивать Зак, — ты оставалась совершенно сухой и тепло одетой, а я барахтался в ледяной реке, как какой-то ополоумевший лосось.

— А вот это уже совсем не смешно. Я никогда в жизни не видела, чтобы человек вел себя так отважно, как ты сегодня.

Каждое ее слово падало целительным бальзамом на израненную и исполосованную шрамами душу Зака. Но еще сильнее, чем слова, на него действовало другое — неподдельное восхищение в ее глазах, благоговейные нотки в голосе. После всех мытарств, через которые он прошел, можно было потерять голову даже от того, что на тебя просто смотрят как на человека. Мог ли он рассчитывать, что на него будут смотреть еще и как на мужественного, честного, порядочного человека? Такого дара небес Зак не ожидал. Ему хотелось сжать Джулию в объятиях и полностью отдаться ее ласкам; хотелось завернуться в нее как в одеяло и забыться хотя бы на несколько часов; хотелось стать самым лучшим любовником, который у нее когда-либо был, и сделать эту ночь для нее такой же запоминающейся, какой она, несомненно, станет для него.

От Джулии не укрылось то, что взгляд Зака переместился на ее губы, и она с замиранием сердца, нетерпением и страхом ожидала его поцелуя. Когда же стало ясно, что этого, судя по всему, не будет, она попыталась скрыть разочарование за беспечным тоном и самой жизнерадостной улыбкой, которая имелась в ее распоряжении:

— Если ты когда-нибудь окажешься в Китоне и встретишься с Тимом Мартином, пожалуйста, не рассказывай ему о том, что танцевал со мной сегодня вечером.

— Почему?

— Потому что, когда я последний раз танцевала с кем-то другим, он устроил драку.

Неожиданно Зак почувствовал довольно ощутимый и первый за всю его взрослую жизнь укол ревности.

— Мартин — это твой приятель? Джулия заметила резкую перемену в настроении Зака и с трудом подавила улыбку:

— Нет, это один из моих учеников. Но он жутко ревнивый тип…

— Ведьма! — с насмешливой укоризной произнес Зак, покрепче прижимая к себе ее податливое тело. Стереопроигрыватель заглотнул очередной диск, и из динамиков полилась «Песенка Энни»в исполнении Джона Денвера. — Я очень хорошо понимаю, что должен чувствовать бедный ребенок.

Джулия демонстративно закатила глаза.

— Уж не пытаешься ли ты убедить меня в том, что ревнуешь?

Взгляд Зака жадно поедал ее губы.

— Пять минут назад, — пробормотал он, я был почти уверен в том, что не способен на столь низменные чувства.

— Неужели? — насмешливо спросила Джулия и добавила с беспощадным сарказмом:

— Вы немного переигрываете, мистер Кинозвезда.

Зак почувствовал, как у него внутри все похолодело. Если вы у него был выбор: предстать перед Джулией Мэтисон в качестве беглого преступника или суперкинозвезды, — он без всяких колебаний выбрал бы первое. Потому что даже роль беглого преступника была значительно лучше и естественнее, чем все его ипостаси во время работы в кинобизнесе. Более десяти лет он чувствовал себя чем-то вроде сексуального трофея. Подобно знаменитым футболистам и хоккеистам, он постоянно подвергался нападкам фанаток, которые хотели переспать именно с Захарием Бенедиктом. Но не как с определенным человеком. Скорее, с выдуманным кинообразом. Сегодняшний вечер был единственным в его жизни, когда женщина хотела его только ради него самого, и он не мог вынести даже мысли о том, что это не так.

— Может быть, — первой начала Джулия, — ты объяснишь мне, почему смотришь на меня так?

— А может быть, ты объяснишь мне, — мгновенно отпарировал он, — почему ты употребила выражение «кинозвезда» именно в данный момент?

— Боюсь, что тебе не очень понравится мой ответ.

— И все-таки, — продолжал настаивать Зак. Тон, которым это было сказано, не предвещал ничего хорошего, и глаза Джулии невольно сузились:

— Ладно. Я сказала это потому, что с детства испытываю отвращение к неискренности.

Темные брови Зака приподнялись в немом вопросе:

— Может быть, ты сможешь пояснить мне это на более конкретных примерах?

— С удовольствием, — ответила Джулия, делая вид, что не замечает в его словах никакого сарказма, — я сказала это, потому что ты сделал вид, что ревнуешь, а потом еще и притворился, будто никогда ранее не испытывал этого чувства. И это при всем при том, оба мы прекрасно понимаем, что я — наименее привлекательная из всех тех женщин, которых ты когда бы то ни было решался удостоить своим вниманием. Более того, раз уж я перестала обращаться с тобой как с беглым каторжником, то надеюсь, что и ты, в свою очередь, не будешь обращаться со мной как с… с какой-то очередной безмозглой поклонницей, которой ты можешь запудрить мозги парой комплиментов.

Джулия слишком поздно сообразила, какое странное и неадекватное воздействие оказывают на него ее слова, а потому попыталась предпринять последнюю, отчаянную попытку спасти положение:

— Полагаю, что мне все же не следовало быть столь прямолинейной. Извини меня. Теперь твоя очередь.

— Моя очередь что?

— Твоя очередь сказать мне, что я была очень грубой и противной.

— С удовольствием. Тем более что это действительно так. — Зак остановился, и Джулии понадобилось некоторое время, чтобы собраться с силами и посмотреть ему в глаза.

— Ты рассердился на меня?

— К сожалению, даже в этом я не могу быть полностью уверенным.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что там, где дело касается тебя, я не могу быть ни в чем уверенным, начиная с полудня сегодняшнего дня. Более того, с каждой минутой эта неуверенность становится все сильнее.

Он говорил так странно… и казался таким растерянным, что Джулия невольно улыбнулась. Ее неожиданная веселость была вызвана мыслью о том, что вряд ли какой-то женщине, даже самой красивой и элегантной, удавалось вызвать в этом непроницаемом человеке такое смешение чувств. Она не понимала, каким образом и почему это удалось именно ей, но испытывала при мысли об этом странную гордость.

— Кажется, — сказала она, — мне это начинает даже нравиться.

— К сожалению, не могу ответить взаимностью, — довольно резко ответил Зак.