Рейчел Хокинс - Royals

– По-моему, это как-то несправедливо, когда тебе говорят, что ты шлюха, хотя за минувший год у тебя был ровно один парень.

Даже через экран я вижу, как Эл напрягается. Она устремляет сердитый взгляд в крошечную камеру.

– Дэйзи, это не смешно.

Мы все – мама, папа и я – сидим в столовой, вокруг моего ноутбука. Элли в Эдинбурге, в квартире, которую снимает пополам с другой девушкой, своей коллегой по издательству; учитывая разницу во времени, она, как правило, говорит шепотом, когда связывается с нами в экстренных случаях по скайпу. На Элли по-прежнему деловой костюм (два часа ночи!), и, как ни странно, мне даже отчасти жаль ее. «Домой в пять – или умереть» – это практически мой девиз.

Возможно, именно поэтому я стараюсь не грубить.

– Поверь, Эл, я знаю, что это не смешно. Ведь именно мне пришлось удалить свою страничку на Фейсбуке. И, кстати говоря, она была не такой уж унылой. Я выложила туда фотки с прошлогодней поездки в Уильямсбург!

– Мне кажется, мордокнига – сейчас наименьшая из наших проблем, – замечает папа.

Он сидит рядом со мной и пьет клюквенный сок из винного бокала.

Мама курит. Она бросила десять лет назад, но по-прежнему выкуривает примерно три сигареты в год, когда что-то отмечает или когда нервничает.

И я точно знаю, по какому поводу она дымит сейчас.

– Подумаешь, какой-то один пост в интернете, – говорит мама, тыча сигаретой в неуклюжую глиняную пепельницу, которую я слепила для нее два года назад, когда увлекалась керамикой.

Предполагалось, что у пепельницы будет форма руки, но, честно говоря, она получилась похожей на клешню. Тем более что я покрасила ее в зеленый цвет.

– Это же не в газете и не по телевизору. Кто вообще читает, что там пишут в интернете?

– Гораздо больше людей, чем вы думаете. Даже у низкопробных блогов, вроде «Города королей», примерно миллион посетителей в месяц, – произносит голос за кадром.

Элли смотрит направо, а затем слегка поворачивает ноутбук.

На экране появляется женщина в кремовом жакете с клетчатым шарфиком. На вороте блестит золотая брошка. Гладкие темные волосы заправлены за уши. На вид ей может быть как двадцать пять лет, так и пятьдесят. Не понять.

– Мама, папа, Дэйзи, это Глиннис, – говорит Элли.

Теперь мы видим только половину ее лица, потому что большую часть экрана занимает Глиннис.

– Она…

Элли замолкает, и темно-красные губы Глиннис раздвигаются в улыбке.

– Давайте назовем мои функции посредническими, – предлагает она, выговаривая это слово с особым тщанием. – Я постараюсь уладить всё, что нуждается в улаживании.

Она вновь сверкает зубами, и папа издает недовольное ворчание. Он с такой силой ставит свой бокал на стол, что сок расплескивается.

– Знаю я вас, – говорит он, кивком указывая на Глиннис. – Вы – те, кто не позволяет ничему просочиться в газеты. «Звезда не может дать интервью, потому что устала». Как будто звезды устают.

Глиннис по-прежнему улыбается. Я впечатлена. Мой папа, в общем, самый мягкий человек на свете, но когда у него появляется этот пронизывающий взгляд, я живо вспоминаю, что когда-то он удерживал внимание целого стадиона.

– Пусть так, – бодрым тоном отвечает Глиннис.

В отличие от моей сестры и Алекса, у нее настоящий шотландский акцент.

– Ну, мы с вами договорились, Винтерсы? – спрашивает она.

Я чувствую, как при этих словах у меня между лопаток выступает холодный пот. До сих пор я рассуждала так: если делать вид, что в интернете ничего страшного не написано, то ничего страшного и не будет. Примерно так же, как думала, что свадебная суматоха меня не затронет – ну, за исключением того, что придется появиться на церемонии. Изабель сказала бы, что это наивно. Лично я считаю, что это самосохранение.

– Проблема с блогами, – говорит Глиннис, доставая смартфон и касаясь экрана, – заключается в том, что каждый новый вброс информации заставляет всех соревноваться, кто круче. «Город королей» размещает ссылку на твой Фейсбук, значит, «Голову с плеч» захочет твои фотографии из школьного ежегодника, интервью с подружками или бывшим парнем… короче, всё, что удастся раздобыть. За ними, конечно, последуют СМИ более высокого уровня, и, прежде чем мы успеем спохватиться, ситуация выйдет из-под контроля.

Я делаюсь насквозь мокрой, когда представляю себя на обложках журналов, с дурацкими заголовками поперек лица. Зачем прессе нужна я, если есть Элли, которая гораздо больше для этого подходит?

Глиннис продолжает говорить, а я борюсь с паникой. У меня уходит целая минута, чтобы понять, о чем речь. Я вновь перевожу взгляд на экран, только когда слышу «значит, надо спланировать приезд Дэйзи».

– Подождите… что?

Мама сидит, откинувшись на спинку и скрестив руки на груди. Она смотрит на Глиннис поверх очков.

– Всё лето? – уточняет она.

Я смотрю на нее круглыми глазами.

– Послушайте, что происходит? Простите, у меня случился экзистенциальный кризис, поэтому я прослушала.

На экране вновь появляется лицо Элли – она наклоняется и устремляет на меня Грозный Взгляд Старшей Сестры.

– Может, попробуешь сосредоточиться на том, что касается тебя напрямую?

– Может, прекратишь злиться, учитывая, что всё это вообще происходит из-за тебя? – огрызаюсь я.

Мама касается моей руки и легонько качает головой.

– Не сейчас, девочки, – говорит она и мельком смотрит на Эл, по ту сторону экрана. – И тебя тоже попрошу.

Эл хмурится, и я вижу, как она оглядывается на Глиннис, которая дипломатично копается в телефоне, не обращая внимания на нашу разборку.

– План таков, – говорит Глиннис, по-прежнему не глядя на нас. – Ты приедешь на лето сюда. В Шотландию. В кругу Элеоноры и Александра будет гораздо проще уберечь тебя от нежеланных контактов.

– Не хочу ни в какой круг, – отвечаю я. – И потом, я не могу ехать в Шотландию. Мы с Изабель собираемся в Ки-Уэст через две недели.

Мама кивает.

– Действительно. И ты так долго об этом мечтала. Может быть, потом…

Глиннис придвигается чуть ближе, и ее улыбка превращается в гримасу.

– Извините, – говорит она, – но родные Александра настаивают, чтобы мы решили эту проблему как можно быстрее. Планы на лето уже составлены. Честное слово, гораздо проще было бы отправить Дэйзи в Шотландию сейчас.

– Проще для кого? – спрашиваю я, хотя это звучит глупо: разумеется, она имеет в виду королевскую семью и Элли.

– Дэйзи, мы хотим тебе помочь, – умоляюще говорит Элли, отводя волосы с лица.

Я впервые замечаю, какой острый у нее подбородок. В последний раз, когда мы виделись, сестра выглядела чуть более худой, чем обычно, но теперь я понимаю, что она сделалась совсем тощей. Под глазами у Элли фиолетовые тени. Обо мне написали один какой-то глупый пост, и то я выбита из колеи. Как чувствует себя человек, о котором пишут тысячи постов?