Рейчел Хокинс - Royals

6. Он вернулся на родину, в крохотную деревушку, где стал работать в отцовском магазине садовых принадлежностей и познакомился с очаровательной журналисткой по имени Бесс Мердок. Она работала в модной лондонской газете и приехала в Глокеншир-на-Вэйле, чтобы взять у Лайама интервью из цикла «Что случилось с таким-то».

7. Если вы видели хоть один романтический фильм, вас это совершенно не удивит: они полюбили друг друга и уехали во Флориду, чтобы начать с чистого листа. К счастью для Лайама, «Прими меня» – слава богу, инструментальную версию – взяли для рекламы автомобилей; а поскольку Лайам написал и музыку и слова сам (этот факт одновременно радует его близких и вселяет в них чувство неловкости), он внезапно стал, что называется, обеспеченным.

8. Именно благодаря этой удаче Винтерсы смогли отправить свою старшую дочь Элеонору учиться в Англию – и именно там эта юная блондинка с сияющими волосами и ослепительной улыбкой познакомилась с наследником шотландского трона!

9. Элли – как зовут ее друзья и родные – встречается с принцем Александром уже почти два года. Она – самая известная в своей семье, и это о чем-то говорит, поскольку ее отец некогда попал на обложку «Нового музыкального экспресса», а мать однажды занималась любовью в «Оазисе»!

10. Младшая сестра Элли, Дэйзи, работает в магазине. Она недавно покрасила волосы в умопомрачительный цвет. Пожалуй, в семействе Винтерсов она самая улетная!

Вот, теперь вы поняли.

– Вы надолго? – спрашиваю я.

В последний раз они приезжали сюда вместе на Рождество, и это была катастрофа. Александру пришлось спать на раздвижном диване, который, наверное, совсем не походил на фамильную кровать в Холирудском дворце (хотя Алекс постоянно твердил, что всё в порядке, что диван «удивительно удобный» и вообще, это «такое интересное новшество»). А еще папа в шутку подарил Элли пластмассовую корону, и она так расстроилась, что провела остаток вечера в своей комнате.

Мама волновалась из-за всего, начиная с рассадки за столом и заканчивая тем, не оскорбится ли Александр, если мы закажем пиццу (это наша рождественская традиция). Затем она чуть ли не силой заставила телохранителей зайти и выпить с нами эгг-ног [1] Эгг-ног – традиционный шотландский рождественский напиток из яиц и молока (примеч. пер.). , отчего всем сделалось адски неловко. В конце концов мы просто сидели молча – Малкольм и Дэвид в своих черных костюмах, Эл и Александр, одетые так, словно они собрались в церковь, я, мама и папа в пижамах (папа – с нитью елочного «дождика», случайно затянутого в хвост вместе с волосами).

Честно говоря, я не удивляюсь, что Элли и Александр решили нанести внезапный визит. Чем меньше времени есть у родителей, чтобы испугаться и изобрести новые странности, тем лучше. Хотя бы относительно.

– Только на выходные, – отвечает Александр, положив руку на колено Эл и слегка его сжимая.

Обычно они держатся так формально, что простое проявление нежности создает впечатление чего-то исключительно неприличного. По-моему, это ненормально.

– Нам надо вернуться в Эдинбург во вторник, – говорит Элли. – Но сначала мы хотели с вами поговорить.

Она улыбается, накрыв своей рукой руку Александра, и я впервые замечаю у нее на пальце кольцо с изумрудами и бриллиантами.

Мама ахает, а папа выражает именно то, что я думаю.

– Блин. Элли будет принцессой.

– Вообще-то герцогиней, – поправляет Элли, одним безупречно наманикюренным пальчиком отводя волосы с лица.

Я готова поклясться, что она слегка смущена.

– И все-таки – теоретически – принцессой, – вмешивается Александр, кладя свою руку сверху. – Но – да, Элеонора будет носить титул герцогини Ротсей. Впрочем, самое главное – она будет моей женой.

Элли по-настоящему улыбается. В последнее время это случается нечасто. С тех пор как сестра начала встречаться с Алексом, ее улыбка сделалась какой-то замороженной, малость поддельной.

Стоя у двери, папа говорит:

– То есть ты, в случае чего, прикажешь нас казнить? Если так, позволь тебе напомнить, что это твоя мать посадила тебя под домашний арест, когда тебе было пятнадцать. Вообще-то, – добавляет он, обращаясь к Алексу, – Эл удирала из дома, чтобы позаниматься в библиотеке, но это всё равно был скандал.

– Папа, – говорит Эл, но Алекс смеется, а мама отмахивается.

– Перестань, Лайам, – требует она. – Не надо сегодня дразниться.

На маме старое платье, пальцы в чернилах – она, видимо, писала, когда приехали Элли и Алекс. Мама по старинке пишет черновики вручную.

Но сейчас она буквально сияет:

– Это просто потрясающе. Самое необыкновенное событие, какое случалось в нашей семье.

– Прошу прощения, – замечает папа, складывая худые руки на груди. – Однажды в Уэмбли мной выстрелили из пушки, заряженной конфетти.

– Лайам, – повторяет мама, но Алекс просто поднимает бровь и говорит:

– Да, сэр, это, пожалуй, получше свадьбы.

Папа небрежно помахивает рукой:

– Ну, по крайней мере, не хуже.

– Мы решили приехать и сначала рассказать вам лично, конечно, – продолжает Алекс.

Пусть он шотландец, но по-английски говорит так же чисто, как мои родители. Только намного изысканней. У Эл похожий акцент, но когда она дома, то начинает говорить почти как я.

– На следующей неделе в Холируде состоится официальное оглашение, – говорит Алекс, – и я уверен, что к этому будет приковано всё внимание прессы. Давайте надеяться, что мои южные кузены влезут в какой-нибудь скандал, и СМИ хотя бы отчасти от нас отвлекутся.

Он улыбается и обводит нас взглядом. Поразительно, но в устах Алекса всё это звучит нормально и обыденно. Как будто Холируд – просто какое-то место, а не, черт возьми, королевский дворец. А его «южные кузены» – члены английской правящей династии, и, господи помилуй, они вот-вот станут родственниками Элли.

– Вы уверены? – спрашиваю я, и все поворачиваются ко мне.

Я смотрю на Элли… о боже, до сих пор я не понимала, что значит выражение «ее глаза метали молнии». Но примерно так она сейчас смотрит на меня.

Возможно, когда сестра сообщает о своей помолвке, нужно сказать что-нибудь другое. Но я просто не смогла удержаться.

– Дэйзи… – бормочет мама.

Алекс откашливается, а у Элли начинает дрожать коленка. Я знаю, что это значит. В детстве она всегда дрыгала ногой, прежде чем стукнуть меня локтем или пожаловаться маме, что я говорю глупости. Перед отъездом в Шотландию моя сестра была настоящим человеком, с живыми чувствами, я до сих пор вижу этого человека.

– Извините, – говорю я, глядя вокруг. – Я хотела сказать – наверное, все мы знали, что так и будет, но… – Я неопределенно машу руками. – Ты до сих пор не позволяла нам познакомиться с родственниками Алекса, а теперь хочешь… – я снова проделываю тот же жест, – просто взять и плюхнуть всех в один котел.