Adrialice - Жертва [СИ]

Когда на улице уже стемнело, а в зале значительно прибавилось народу, началось движение. Видимо, участники разделились на пары и расписали очередность. Когда на ринг вышла первая пара человек, я с любопытством поглядела на них. Макс сегодня был судьей.

Начался бой, первые пробные удары, уклонения — мне интересно было смотреть, как легко, почти играючи, они отбивают или блокируют удары. Не все, некоторые доходили до цели, заставляя противника отступить. После очередного удара я вдруг увидела, что у одного из участников разбита губа. И тут же перед глазами возникла картинка рассерженного отца, который замахивается на меня. Бой перестал быть интересным, теперь каждый удар заставлял меня морщиться. Желудок скрутило. Развернувшись, я подошла к своей сумке, достала из нее сигареты и вышла на улицу. Как только в лицо пахнул свежий вечерний воздух, мне немного полегчало. По крайней мере, тошнить перестало. Я достала сигарету, щелкнула зажигалкой и затянулась. А после прислонилась спиной к кирпичной стене. Пока я сама била грушу, удары не воспринимались всерьез. А теперь, глядя как такими же ударами разбивают чье-то лицо, я задумалась. Смогла бы я ударить кого-нибудь? Не знаю, не уверена. А если бы на меня напали? Ведь мы с Максом отрабатывали именно такой сценарий. Я запомнила его слова и движения. А смогу ли выполнить их в жизни, если придется? Или застыну, парализованная страхом, как он и говорил?

— Не нравится? — Услышав сбоку голос, я подскочила. Не знала, что рядом кто-то есть. Этим кем-то оказался тот самый мужчина. И почему я на него натыкаюсь? Или он на меня?

— Что не нравится?

— Бой. — Он стоял в нескольких шагах, в тени. И тоже курил.

— Нет.

— Не красиво?

— Больно, — почему-то ответила я.

— Иногда только боль позволяет понять, что ты еще жив.

Услышав это, я снова повернулась к нему, но мужчина выбросил сигарету в урну, и зашел в зал. Наверное, он тоже сегодня будет драться. Не уверена, что хочу это увидеть.

До следующего выходного я не приходила в зал. На работе, как назло, было много посетителей, к концу смены я еле стояла на ногах. А утром хотелось отоспаться и набраться сил для новой смены. Жила ожиданием выходного дня. И когда он уже вот-вот должен был наступить, одна из официанток заболела, и заменять ее предстояло мне. Выходной день накрылся.

Отработав очередную смену, я буквально выползла из кафе, направляясь в сторону метро. Свет фонарей позволял не наступить в небольшие лужи от прошедшего дождя. Хотя, даже мокрые ноги мне сейчас не смогли бы ухудшить настроение. Сил не было от слова совсем. Благо, завтра выходной, и я смогу, наконец, отдохнуть и выспаться.

До метро оставалось каких-то метров тридцать, когда меня вдруг резко дернуло в сторону. Я потеряла равновесие, но не упала. Вместо этого почувствовала, как меня спиной толкнули к стене.

— Пикнешь — прирежу, поняла? — Передо мной стоял мужчина лет сорока, с легкой щетиной и стылыми голубыми глазами. Одной рукой он прижимал меня к стене, а другой держал нож. А я смотрела на него в ужасе, не имея сил закричать, даже не будь у мужчины ножа. Видимо, мое молчание было принято за согласие, поэтому оторвав меня от стены, оттащили чуть глубже в проулок.

Мое тело словно одеревенело от страха. Руки стали ледяными, не слушались, голос пропал, сердце колотилось, как ненормальное. Я почти задыхалась.

— Будешь вести себя тихо и уйдешь отсюда живой, поняла? — кивнуть я не могла. Я вообще ничего не могла поделать! Где-то внутри головы метались мысли, что-то кричал внутренний голос, а в уши будто запихали ваты. Когда мужчина стал расстегивать мою одежду, я вяло попыталась отбиться, но меня снова толкнули в стену.

— Не надо, — мой голос был тихим полузадушенным, хриплым от ужаса.

— Заткнись! — Чужие руки залезли под майку, а перед моими глазами заплясали черные мушки. Нет, этого не может быть! Это не может происходить со мной!

Когда мужчина стал расстегивать мои штаны, по моим щекам побежали слезы. Мышцы больше не слушались, тело стало колотить от происходящего. Когда чужая рука залезла в белье, коснулась кожи, меня затошнило. Тело стало оседать, сползать по стене, а я не могла не вдохнуть ни выдохнуть, плакала, задыхалась от страха и думала, что сейчас потеряю сознание. И могу больше никогда не выйти из этого переулка.

— Эй, чего у вас там происходит? — Чей-то голос доносился издалека. Я даже не была уверена, что он настоящий. — Эй! Я сейчас полицию вызову!

Меня вдруг отпустили, и я упала на землю. Руки проехались по асфальту, намокли, голая кожа покрылась мурашками.

— Девочка! Ты в порядке? — Меня кто-то звал, но я не могла понять, что происходит. Лишь через несколько минут смогла прийти в себя. Рядом со мной стоял другой мужчина, лет шестидесяти, с тревогой вглядывался в лицо. Моего насильника рядом уже не было. В этот момент меня стошнило.

— Да что ж это делается? Милая, я сейчас вызову полицию, они найдут его!

— Не надо! — Я не хотела полиции, я не хотела, чтобы его нашли. Ведь тогда мне нужно будет опознать. Снова увидеть его. Не могу, не выдержу. И полиции не хочу.

— Да как же не надо? Он же изнасиловать тебя хотел!

— Да, и вы меня спасли. Спасибо.

Пошатываясь, я встала, рукой придерживаясь за стену. Быстро, как могла, привела в порядок одежду, схватила рюкзак, валяющийся в небольшой луже.

— Спасибо вам огромное! — Я снова рыдала. — Спасибо!

— Да что ж это…

Но я его уже не слышала — я со всех ног бежала к метро. Даже сидя в вагоне, не успокоилась, исподлобья глядя на редких пассажиров. Выскочив на своей станции, бегом поднялась по лестнице и также на максимальной скорости побежала домой. Лишь когда за спиной щелкнул замок входной двери, сбросила на пол рюкзак, стянула кроссовки, и, сделав пару шагов, упала на пол и закричала. Тело била крупная дрожь, а я сидела, подвывая и покачиваясь. Вытирала слезы, и тут же набегали новые. Собравшись с силами, поднялась с пола, сняла всю одежду, что была на мне, и засунула в мусорный мешок, а сама побежала в ванну и стала под горячий душ. Я до сих пор ощущала на себе его руки. Была грязной. И жесткая мочалка не могла это исправить. Даже налей я на нее хлорки. Вода щипала ободранную кожу, мочалка оставляла красные следы, но я не могла остановиться. Лишь, когда закончились слезы, и стало больно от мочалки, я отбросила ее и выключила воду. Вылезла, растерла себя полотенцем, а после надела пижаму. После нервного срыва и истерики состояние стало заторможенным. Пройдя на кухню, я достала из холодильника купленную бутылку виски, и пошла в спальню. Там, лежа на кровати, пила большими глотками «огненную» воду. Первые несколько глотков еще обжигали горло, заставляя закашляться, но затем все стало легче. И в какой-то момент я соскользнула в блаженное «ничто».