Adrialice - Жертва [СИ]

— Ты занимаешься боксом? — Удивилась женщина.

— Нет, я просто тренируюсь. Меня туда привел друг.

— О, это хорошо, что не бокс. Не люблю, когда бьют, — женщина слегка нахмурилась.

— Мам, я рассказал Кэт все.

— Правда?

— Да, — я слегка прокашлялась. — Наши с ним истории чем-то похожи.

— О Боже, твой отец тоже…

— Да.

— А твоя мама?

— Умерла, когда я была совсем маленькой. Меня растил отец.

— То есть, он все время… всю жизнь… тебя… — она не знала, как подобрать слова, чтобы это прозвучало не так ужасно. Но таких слов нет.

— Когда была маленькая — нет. А с подросткового возраста и старше — да. Чем старше, тем чаще. Не сильно, обычно ограничивалось пощечинами и разбитыми губами.

— Обычно? — Женщина волновалась. Я понимаю, она увезла когда-то своего сына, чтобы спасти. А теперь я рассказывала ей то, что бывает, если увезти некому.

— Да, обычно. — Я отвела волосы в сторону и показала небольшой шрам на лбу, оставшийся от того раза, — женщина охнула и прижала ладонь ко рту, Бастиан сбоку от меня сжал руки в кулаки. Он уже видел шрам, но вспоминая о том, как я его получила, каждый раз стискивал от злости зубы.

— А где сейчас твой отец?

— Он умер. Точнее, его убили. Несколько месяцев назад.

— Я должна бы сказать, что мне жаль, но…

— Я понимаю. Но… отец — все, что у меня было почти всю мою жизнь, поэтому я люблю его. Даже таким.

— Это естественно, милая. Но, где же другие родственники? Бабушки? Хоть кто-нибудь?

— Я ничего не знаю о них.

— И ты не пробовала искать?

— Нет. Их не было, когда они были нужны. А теперь уже поздно.

— Милая, не спеши сжигать мосты. Никогда не знаешь, откуда придет помощь.

— Помощь? — Горько спросила я. — Мне нужна была их помощь и любовь, когда я была маленькой девочкой. Знаете, я даже завидую Бастиану — у него есть мама, которая его всегда любила и защищала. А я свою мать всю жизнь ненавидела, понимаете? За то, что она бросила нас с отцом. За то, что наша жизнь пошла под откос, что все сломалось. И как насмешка судьбы — я всегда была очень похожа на мать. Просто ее копия. И за это я ненавидела себя. Отец мне говорил «ты такая же, как она, ты тоже меня бросишь», а я отвечала «нет, папа, я не уйду, я никогда тебя не брошу». Они нужны мне были тогда, когда еще можно было все исправить. А теперь все перегорело. Нет, мне еще больно, но вот ненависти уже нет. И мои возможные родственники остались для меня там, в прошлом. Вы заговорили о детях, но правда в том, что эта мысль меня ужасает. И не потому, что я не люблю детей, нет! Маленького Пола я обожаю. Но вот иметь своих… Я не знаю, что мне делать. Как быть матерью. У меня не было этого примера перед глазами. А вдруг я не буду любить детей так, как должна? Или не расскажу им что-то важное. Вдруг, я сломаю им жизнь? Вы прибавили к вероятности стать бабушкой 1 %? На вашем месте я бы его отмотала назад. Сейчас я сама учусь жить. Учусь любить себя. К сожалению, я лишь недавно узнала, что меня можно любить. Причем, просто так, за то, что я есть.

У женщины напротив глаза были полны непролитых слез. Так же, как у меня. Бастиан вдруг перетащил меня к себе на колени и обнял.

— Прости, — прошептала я. Испортила знакомство с мамой.

— Тебе не за что извиняться. Уж точно не за то, что ты чувствуешь.

Бастиан еще некоторое время держал меня в объятиях, а потом я попыталась слезть с его колен.

— Поехали домой?

— Хорошо.

Когда мы поднялись, и я оглянулась, оказалось, что мамы Бастиана нет в комнате. Женщина вышла, давая нам побыть вдвоем. Давая мне пространство, чтобы успокоиться и прийти в себя. Но, как только мы поднялись, она вернулась в комнату.

— Мам, мы поедем.

— Хорошо, но обещай, что вы еще приедете.

— Как-нибудь приедем.

— Простите, что я так… — мне было неудобно перед женщиной.

— Не извиняйся, детка. Мне жаль, что в твоей жизни было так много горя и боли. Но знай, ты всегда можешь приехать ко мне. С любым вопросом. Я знаю, как тяжело полюбить себя, заново научиться самоуважению. И я с радостью помогу тебе всем, чем смогу, если захочешь.

— Спасибо.

На прощание меня обняли так же, как и Бастиана. Так вот они, какие — материнские объятия.

Раннее зимнее утро было темным. Вставать совсем не хотелось. Покидать теплые объятия любимого одеяла — любимый мужчина уже некоторое время назад встал на пробежку — и собираться на работу было довольно тяжело. Кажется, будто встал посреди ночи. Но ничего не поделаешь, приходится подниматься, идти в душ, и собираться в офис. На кухне уже вовсю хозяйничал Бастиан, а вслед за мной зашла и Джил.

— У всех такое же тяжелое утро? — Спросила девушка, зевая.

— Да! — Мрачно ответила я, утыкаясь носом в спину Бастиана. Я была согласна доспать даже вот так!

— Лентяйки, — улыбнулся мужчина, после чего обнял меня и чмокнул в макушку.

За то, что он сварил нам всем кофе, я готова была расцеловать мужчину. Горьковатый аромат с нотками цитруса бодрил. Джил сделала тосты, а я достала из холодильника все, что можно было на них намазать или положить. Вкусы у всех разные.

— Кстати, присмотрите сегодня вечером за Полом? — Прожевав, спросила Джил.

— Да, а ты куда? Свидание?

— Мгм… — девушка откусила еще один кусок тоста и отвечала с полным ртом.

— Бастиан, — мне стало любопытно, — в первую встречу с Майклом ты был к нему довольно… подозрителен что ли. А как ты относишься к тому, что Джил с ним встречается?

— Хорошо.

— Правда?

— Да, теперь я тебя к нему не ревную, — он сказал это так спокойно, между делом. А мы с Джил удивленно переглянулись.

— А ты ревновал? — Нарушила я тишину.

— Еще как!

— Но… он же всегда относился ко мне, как к дочери.

— Да, я слышал это от Макса. И только поэтому смог более или менее спокойно дождаться вашего возвращения с островов. А вообще, почему я не должен тебя к нему ревновать? Он появился в твоей жизни раньше меня, у вас уже была определенная связь, ты часто о нем говорила, после нашей ссоры уехала к нему. Потом и на острова с ним отправилась.

— Эмм… интересная точка зрения. Но неверная.

— Хорошо, хоть один в вашей паре не ревнивый, да Кэт? — Сказала Джил. А я допила кофе и молча пошла к раковине. В кухне повисла тишина. — Кэт? Ты серьезно, что ли? Ты тоже его ревнуешь?

— А что? — Не оборачиваясь, ответила я. — Ты же сама говорила, что на Бастиана вешаются всякие… там, на боях.

— Но… — кажется, Джил была растеряна. А меня вдруг в следующую секунду развернули и, приподняв за бедра, посадили на столешницу.

— Твоя ревность такая милая, — ухмыльнулся Бастиан, прижимаясь ко мне.

— И ничего не милая!

— Глупенькая, мне же никто другой не нужен.

— То есть, сам факт того, что на тебя вешаются, ты не отрицаешь?