Любовь Сладкая - Родить по контракту: игрушка миллиардера

"Ну же, маленький, цепляйся за яйцеклетку, — мысленно просила я какого-то сперматозоида, чтобы он проник куда надо, а потом превратился бы в моего будущего ребенка. — Вот ведь, для тебя там есть все условия, ты только ловчей двигайся, ну давай же".

— Это не мои заботы, — хмыкнул Андрей. — Разве у тебя есть какие-то проблемы, кроме как наслаждаться жизнью? Я что-то должен тебе по условиям контракта?

— Нет, что ты, прости, — опомнилась я.

— То-то же. И не смей мне тут причитать и ездить по мозгам. Я на отдыхе. И у тебя тоже есть свои заботы, не забывай о них, а то… Блин, как же ты меня бесишь в последнее время. Вроде бы взял девку из деревни, нормальную, тихую, скромную…

Да, иногда я забывала, какое место занимаю в жизни этого мужчины и вообще, в этой невообразимо роскошной жизни, и расслаблялась настолько, что позволяла себе вести себя как одна из них — этой своры олигархов, всего этого скопища напыщенных зануд, садистов, развратников, пресыщенных удовольствиями самцов. А также их дам — прихлебалок вроде меня, надеющихся яркостью перьев да блеском алмазов заслепить ту правду, которая каждый день включалась, словно телевизор, в их подсознании.

Но что поделать, так уж получилось, что за все нужно было платить свою цену. И моей платой были прутья золотой клетки.

…

Так я тогда воспринимала свою действительность, все больше и больше сожалея об утерянной свободе. Да, Ромка, конечно же, не подарок. Но ведь в своей деревне я хоть могла бы общаться с подругами, говорить с ними на одном языке, на любую тему, самой решать с кем мне спать и куда идти. А тут… Все было подчинено воле этого садиста, этого паука, обвившего меня своей липкой паутиной, так что я все чаще чувствовала себя мотыльком, попавшимся в его сети.

— Да, прости меня… Андрей, — опомнившись, я даже стыдливо прикрылась покрывалом.

— То-то же, — и Андрей вдруг решил возвратиться ко мне, чтобы игриво потрепать по щеке.

"Словно собачонку", — подумала я, глядя в его голубые глаза и удивляясь, откуда же в таком красавце столько жестокости.

Но потом произошло что-то чудесное.

…

Пот просто градом валил с его лица, когда жестокий тиран, низко согнувшись, прикоснулся губами к моему животу.

"Чтобы благословить зачатие своего ребенка? Да ведь он же не меня любит, — и снова эти мерзопакостные мысли, подстрекающие меня к измене. Но мне никак не удавалось с ними справиться, только дослушать до конца. — Андрей эгоистично и бессовестно решил воспользоваться моим юным телом, чтобы зачать в матке своего отпрыска, только и всего. Я для него — обыкновенная самка. Но… какая разница? Если так — то он любит меня как будущую мать своего сына, или дочери, а разве это плохо? Глупая девчонка. Сейчас же опомнись. Одумайся. Не думай об Алексе. Вот кто-то, а ему ты уж точно не нужна. И если тебе с ним будет хорошо в постели, то уж точно этот неимущий парень не станет исполнять все твои прихоти, задаривать тебя подарками и возить по морям да океанам. Но зато я познаю с ним любовь, настоящую, красивую, и у меня точно будет от него ребенок, ведь вон какой Алекс — красивый, сильный, страстный, пластичный… Опомнись. Какой ребенок? Да, Алекс тоже может быть богатым, и ты не будешь, живя с ним, доить коров и сажать картошку, но… Ты и не станешь купаться в роскоши. Ла-ри-са"

Когда Топтанин ушел, я еще некоторое время полежала на кресле с поднятыми вверх пятками, борясь со всеми этими провокационными мыслями, а потом медленно сползла спиной на пол и, встав на ноги, пошла в ванную.

Это была безумно шикарная спа-комната. Пройдя сквозь дверь из черного стекла, я оказалась с глазу на глаз из океаническим побережьем. Так как дощатый пол моего "санузла" плавно перетекал в роскошную террасу, состоящую из нескольких бассейнов, заключенных в стеклянные квадраты, и ослепительно белого песка. А дальше были огромные камни, снова песок и волны, простирающиеся до самого горизонта.

Осторожно опустившись в бурлящую воду круглого джакузи, я легла на дно спиной и посмотрела вверх. Надо мной дыбились деревянные балки, расположенные в виде спиц зонта, они удерживали купол постройки. Справа и слева пространство скрывали огромные, во всю стену, зеркала. В них отражались высокие обсидиановые вазы, стоящие на полу. А также два напольных светильника-куба, внутри которых лежали белые кругляши, россыпь более мелких самоцветов. Еще шесть коричневых ваз с покрученными ветками внутри них стояли на белом песке, невдалеке от дорожки-мостика, ведущего к беседке-бунгало, устроенной прямо посреди воды.

Там я любила пить чай, укрывшись от невыносимого зноя островов и наблюдая за разноцветными рыбками, мелькающими у моих ног, стоило только коснуться пальцами воды.

А пока я наслаждалась купанием, в мою спальню вошла горничная и быстро убрала шоколадный фонтан, а также перестелила мою постель.

Возвратившись в комнату и нырнув под легкое одеяло, я взяла в руки свежий номер моего любимого журнала "Соsmороlitаn". Откинувшись спиной на подушки, я сразу же принялась с наслаждением его читать.

Тогда, в Москве, я тоже поутру проснулась в роскошной спальне.

Первое, что увидела сквозь полупрозрачный балдахин — тяжелые алые шторы с золотой нитью, плотно закрывающие окна, небольшие светильники, освещающие стены персикового цвета, ниша в стене напротив, разрисованная вычурными узорами.

Расслаблено потянувшись, я перевернулась на живот, утонув во множестве ярких подушек и подушечек, набросанных на огромной кровати кучей.

Я словно и вправду попала в сказку — интерьер этой спальни напоминал мне иллюстрации к "Тысяче и одной ночи".

В кровати я лежала одна, и это уже было хорошо — могла подумать, поразмыслить о том, что же со мной случилось и как быть дальше.

Моя деревня располагалась в ста километрах от Москвы, и если бы я только захотела, то могла бы даже сегодня туда вернуться — в этом меня заверил Андрей.

— Лариса, — еще вечером, сопроводив меня до дверей спальни, он объяснил. — Это твоя комната. По крайней мере, на эту ночь. Входи и чувствуй себя, как дома. Там есть все необходимое для первой ночи. Если захочешь, можешь сразу же лечь в постель, или искупайся.

— Спасибо.

Я постепенно осознавала, что мои родные, по всей видимости, сейчас ужасно волнуются обо мне. Ведь многие видели, как поступил со мной Роман. А потом — как вышел мужик, и как я села к нему в машину, уехала.

"А вдруг кто-то из ребят запомнил номера машины? — внезапная мысль пронзила мой мозг. — Ведь у Андрея могут быть из-за меня большие неприятности".