Вера и Марина Воробей - Я не такая

— Не буду, если ты настаиваешь, — со вздохом согласилась Ира. — Хотя я тебя не понимаю… Кстати, думаешь это были его наркотики?

— Нет, — убежденно сказала Аня. — Наверное, в этом как-то замешан Шустов. Ведь это он ябедничал Кошке, и неспроста же Ваня его ударил.

— Удивительно другое — что Шустов промолчал, — сказала Ира. — Значит, он был действительно виноват.

Подруги шли по мокрому асфальту, стараясь обходить лужи, и каждая думала о своем. Аня — о том, как здорово было бы носить кожаные штаны, если бы у нее были ноги, как у Светы, а Ира — о том, какой же все-таки мудрый человек — Кахобер, и как легко он сумел найти выход из конфликта с Кошкой.

А в это время Ваня и Света сидели на лавочке в ее дворе, ели соленые орешки и разговаривали. Ваня рассказал, как Боря пытался его подставить и как он боялся, что из его сумки достанут коробок с анашой.

— Если бы не ты, меня бы выгнали из школы, — сказал он, обнимая Свету за плечи.

— Глупости, — смущенно улыбнулась она, прижимаясь к нему. — Не выгнали бы.

— Не скромничай. — Ваня потрепал ее по щеке. — Меня бы выгнали, и я бы больше не смог сидеть с тобой за одной партой. Но ведь мы бы все равно встречались?

— А ты как думаешь? — игриво спросила Света.

— Я думаю… — их губы встретились, — я думаю… — а встретившись, уже не могли расстаться. — Когда ты со мной, я больше ни о чем не могу думать…

Неожиданно рядом послышался нарочито громкий кашель.

— Хм-хм!

Они оторвались друг от друга и увидели Иру, которая стояла перед ними и от смущения смотрела в сторону.

— Извините, что помешала, — сказала она. — Света, ты не видела мою маму, а то я забыла ключи, а она, наверное, вышла в магазин.

Ира и Света жили в домах напротив, поэтому Света смогла ответить:

— Да, она пошла туда, наверное, в булочную. Минут пятнадцать назад.

Света выжидающе смотрела на Иру, как будто говорила: «Уходи, разве не видишь, что ты здесь лишняя?»

Но Ваня сказал:

— Посиди с нами. Наверное, твоя мама скоро вернется.

Ира благодарно кивнула, достала из сумки журнал, положила на влажную от недавнего дождя скамейку и села. Света молчала и недовольно хмурилась. Ей всегда становилось скучно, когда события развивались не так, как ей хотелось.

— Ты, Ваня, молодец, — сказала Ира и испугалась собственных слов. «Он подумает, что я дура. И вообще, зачем ему нужно мое одобрение?» Но все таки продолжила: — Я бы на твоем месте умерла от страха, а ты был спокоен, как слон.

— Да что ты, — простодушно ответил Ваня. — У меня ноги в коленках подгибались, думал, упаду. — А по тебе было совсем незаметно, — сказала Ира. — Ни капельки.

Они немного помолчали, потому что не знали, о чем говорить, и посмотрели на Свету. Но она как будто дала обет молчания.

— А ведь это Шустов попросил меня передержать коробок, — признался Ваня. — Сказал, что его вызывает Кошка, с вещами. А я, дурак, поверил. И потом, как-то неудобно было отказать.

— Вот подлец! — возмутилась Ира. — Ведь это наверняка он настучал.

— Теперь я тоже так думаю, — согласился Ваня. — Но, к счастью, Света меня выручила.

— Как это? — не поняла Ира.

— Да так. — Ваня улыбнулся и взглянул на Свету, но она смотрела на тупые носки своих ботинок и даже не повернула головы. — Света случайно залезла ко мне в сумку, нашла этот дурацкий коробок и забрала его. Только поэтому меня не выгнали из школы, представляешь?

Ваня улыбался, простодушно и доверчиво, а Ира с осуждением посмотрела на Свету. Та тоже взглянула на нее, и их глаза встретились. «Если тебе что-то известно, молчи, — приказывал Светин взгляд. — Ты же не хочешь получить такого врага, как я?» «Но ведь так нельзя, — глазами говорила ей Ира. Это нечестно».

— Света, — нерешительно сказала Ира, — разве это ты забрала коробок?

Конечно, она до смерти не любила ссориться, тем более с девочками, потому что они умеют быть особенно жестокими и злыми, но на этот раз просто не могла поступить иначе.

— Я, — не моргнув глазом ответила Света, — а кто же еще?

— Аня, — спокойно ответила Ира, хотя у нее внутри все дрожало. — Это Аня подслушала, как Боря предлагал Кошке устроить обыск. Тогда она пошла и вынула коробок.

Ваня переводил взгляд с одной девочки на другую, пытаясь понять — где же правда?

— Света, — сказал он, — что это значит?

— Кому ты будешь верить — ей или мне? — обиженно спросила Света, надувая губы.

— Ваня, сам подумай, — сказала Ира, — зачем мне врать?

— Как это — зачем? — недобро усмехнулась Света. — Можно подумать, для кого-то секрет, что Малышева по уши втрескалась в Ваню и уже не знает, как извернуться, чтобы обратить на себя его внимание!

От злости глаза ее сузились и стали как щелки. Губы кривились, произнося злые, жестокие слова, и Ира решила, что никогда не будет говорить гадостей, потому что они уродуют даже самое красивое лицо.

— Хорошо, — сказала она, обращаясь к Свете. — Если я вру, если коробок с анашой взяла ты, то где же он тогда?

Света заерзала на месте и сказала:

— Где, где… Выбросила я его. А что, нужно было сохранить?

— Вот он, — сказала Ира, вынимая коробок из кармана куртки. — Аня мне отдала, чтобы я от него избавилась.

Ваня взял коробок и осмотрел его со всех сторон.

— Это тот самый коробок… Где ты его взяла?

— Я же говорю, у Ани. Потому что это она его достала, и это благодаря ей тебя не выгнали из школы…

Ваня заметно помрачнел и вопросительно посмотрел на Свету.

— Подумаешь — коробок! — огрызнулась она. — Ну, хорошо, это не я его вынула, что дальше?

Она смотрела на Ваню насмешливо и чуть враждебно. Ей было неприятно, что ее разоблачили, но вместо того, чтобы признать свою вину, Света решила казаться наглой и равнодушной.

— Тогда зачем? — спросил Ваня. — Зачем ты меня обманула?

— А я и не обманывала тебя, — поднимая брови, сказала Света. — Ни с того ни с сего ты сам решил, что это я тебя спасла, начал благодарить… Что мне оставалось делать?

— Отказаться от моей благодарности, — тихо ответил Ваня. — Ты должна была меня остановить.

— А я не хотела тебя останавливать, — с вызовом сказала Света. — И почему, собственно, из-за какой-то ерунды ты устраиваешь мне допрос? Противно слушать.

— Мне тоже, — с расстановкой сказал Ваня. Мне тоже противно.

С тех пор как Ваня узнал тайну своего рождения, ему стала невыносима любая ложь. Он и раньше врал крайне редко, только если это было действительно необходимо: чтобы не обидеть или чтобы не волновать. Но теперь ему стало казаться, что все несчастья происходят от обмана, от того, что люди хотят представить мир другим, чем он есть на самом деле. «Ведь если бы с самого детства я знал, что я — приемный сын, я бы не стал меньше любить своих родителей, — думал Ваня. — Просто эта правда защитила бы меня от любых нападок, от любого злословия».