Джина Шэй - Штучка [СИ]

— Да.

— Погоди, — Егор прищурился, — а ты-то откуда знаешь? Да еще и по срокам «когда вышло» прикинула? У тебя задержка? Разве тесты так рано выдают положительный результат? Даже месяца же не прошло.

Таня вздохнула, попыталась было отстраниться, но Егор этот ее порыв проигнорировал, не расслабив ни единой мышцы, так и прижимая ее к себе, глядя в ее лицо. Ему сейчас нужна была вся ее искренность.

— Мои головокружения, — Таня говорила практически шепотом, — невролог послал меня к гинекологу, типа, нужно точно исключить вариант беременности, все-таки осложнения у сотрясения могут быть паршивые. Я даже особо не думала, что там есть какие-то варианты, думала, что он на воду дует. Просто пошла по направлению. Гинеколог начал спрашивать про задержки, я даже не напряглась. Вроде как только-только кончился… мой техосмотр. В общем, меня послали на УЗИ. А там… плодное яйцо, три недели от зачатия, пять акушерских… Ну, я и посчитала те три недели…

— И что ты… — Егор уже тысячу лет как не запинался как нерешительный первокурсник. — Что ты решила, Тань?

Вот теперь Таня посмотрела на него как на идиота.

— А какие у тебя варианты ответа? — едко поинтересовалась она. Ну да, вряд ли бы она вообще об этом сказала, если бы решила сделать аборт. И все же поверить в это было сложно.

Егору было слегка жаль, что в городе его в нужный момент не было. Услышь он про даже малую вероятность — поперся бы с Таней на УЗИ, на всякий случай. Успокоил бы. Она наверняка ужасно напугалась, и никто же ее не обнял, не заставил эти ее страхи отступить. Даже сейчас Таня выглядела как напуганный зверек, глядела на Егора с опаской, будто опасаясь, что он ее прямо сейчас прогонит. Дурочка… Кто ж тебя прогонит, кто ж тебя отпустит теперь хоть куда-нибудь? И так-то не хотел, а тут — лишь крепче утвердился в своем намерении. Потому что уже даже судьба сделала все, чтобы доказать Егору, что эта девушка создана специально для него. Кажется, больше никто Егору подойти не мог принципиально.

— А как же твои «пять лет»? — тихо спросил Егор. — Ты же не собиралась пытаться в семью и детей, у тебя же планы на жизнь…

Ох, не на те темы ты сейчас говоришь, Егор Васильевич, ну к чему сейчас напоминать девчонке про ее планы? Ну как передумает?

— Ну, скажем честно, это не очень мои планы, — Таня смущенно сморщила нос, — просто мама говорит, что сначала лучше доучиться. Я у нее рано родилась, и отец мой сразу свалил, стоило ему тест с двумя полосками показать. Маме пришлось через многое пройти, пока она меня растила и воспитывала. Только сейчас спокойно жить начала без оглядки. Она прям очень хотела, чтоб у меня все по-нормальному было.

Ох, дурочка, какая же дурочка. Маленькая дурочка. Сейчас даже глядеть на нее — напряженную, нахохлившуюся в ожидании его ответа, непременно какого-то отрицательного ответа, — и не смеяться при этом было сложно. И Егор даже сам не знал, чего бы в том смехе было бы больше, насмешки ли, или идиотской радости, которая потихоньку начинала шевелиться в его груди.

— А по-нормальному это как? — бесстрастно уточнил Егор.

— Нормально, — Таня пожала плечами, — без ребенка в универе, собственно с оконченным универом, с красным дипломом, степенью и карьерой. У нее этого не было, у нее была я. Не то чтобы она очень жалела — но все-таки жалела, выходит.

— А ты, ты думаешь, что будешь жалеть? — прямо спросил Егор.

— Я все равно боюсь, — тихо произнесла Таня, — что будет сложно, что я не справлюсь…

— Ох, Татьяна, — тихо пробормотал Егор и прижал ее к себе еще крепче, девушка аж сдавленно пискнула, — как будто тебе надо справляться в одиночку, как будто я позволю тебе это.

— Прости, — тихонько всхлипнула Таня, — просто я до тебя ни с кем в серьезные отношения даже не пыталась. Мама очень рьяно возражала, говорила, что это слишком рано.

— Так с чего бы тебе не слушать маму, солнышко? — насмешливо поинтересовался Егор.

— Ну… — Танька тихонько вздохнула, прикрывая глаза, пытаясь выпустить из себя напряжение, — знаешь, тут дело в том, что слушать маму мне уже поздновато. И… не хочется.

Ох блин. Наговорила она тут ему столько — только бери и переваривай. Просто услышать, что для Локаловой это в принципе первый и единственный серьезный роман… Это заставило что-то давно остывшее в душе Егора нагреваться. Он-то помнил, насколько глубокой и всепоглощающей была его первая любовь. Она прошла, завяла, скончалась — это да, но Егор-то не собирался позволять Татьяне к себе охладевать. Он уже перед ней вскрылся максимально, если она приняла его таким, то более крупных айсбергов в этих отношениях выплыть не могло.

— Ты поэтому хотела документы забрать? — мягко поинтересовался Егор. И глаза у Тани стали совершенно загнанными.

— Ты знаешь?

— Меня ректор за твой уход грозил завязать в очень трудоемкий узел, — усмехнулся Егор, — да, я знаю, солнышко. Так поэтому? Хотела скрыть?

— Не совсем, — Таня отвела взгляд. — Уйти я решила сразу. Ты хотел, чтобы я исчезла. Ну и… так было проще, чем видеть тебя ежедневно.

Да уж, а что она планировала потом? После того, как узнала, что беременна? Родить тишком? И это не создало бы ей сложностей?

— Признавайся, мне не хотела говорить? — поинтересовался Егор, прищурившись.

— Ты издеваешься? — Таня глянула на него с обидой. — Я только вчера сделала УЗИ, после того как подала заявление на перевод в ректорат. Я, мягко говоря, охренела и ничего особо придумать и решить не успела. Только Светке позвонить и поделиться… впечатлением. А потом Лазарев… вылез.

— Ты ж понимаешь, что не ты одна можешь перейти в Бауманку? — насмешливо улыбнулся Егор. — Я же тоже могу. У меня, знаешь ли, очень неплохое резюме. И я вполне мог тебя «догнать» таким образом. Патриотом быть бы перестал, но догнал бы.

— Зачем? — измученно шепнула Таня. — Вот просто, зачем тебе я, у тебя же нет проблем с девочками для траха?

Черные ресницы подрагивали, и, кажется, из уголка левого глаза все-таки побежала слеза. Никогда Егор не видел эту дурочку в слезах в обычной жизни, не после сессии, и вот надо же — все-таки увидел. Он мог затопить ее нежностью сейчас. Да что там. Он мог затопить нежностью, которую испытывал сейчас к ней, три ближайших микрорайона. И он точно не хотел, чтобы сейчас Таня плакала. Да что там сейчас — вообще никогда. Просто потому, что женщина Егора Васнецова не должна была быть несчастной.

— Зачем? — тихо повторил Егор, стирая подушечкой большого пальца влажную дорожку с ее щеки. Потянулся к ее губам, целуя их невесомо, легко, трепетно.

— Затем, что я тебя люблю, солнышко, понимаешь? — шепнул, глядя прямо в глаза, с расстояния настолько малого, что Егор касался носом Таниной щеки. — И не нужен мне никто больше.