Сандра Бушар - Порочное влечение [publisher: SelfPub]

– С чего вдруг? Меня уже освободили от его внимания… – откладывая ненавистный пакет с булкой, я снова жадно припала к воде, в этот раз просто стараясь скрыть таким образом, как сильно ее слова взволновали меня.

Виола неожиданно вскочила с места и принялась расхаживать из угла в угол довольно-таки просторной комнаты, растерянно потирая ладони и неуютно переминаясь с ноги на ногу, прежде чем выдать отчаянную тираду с нотками полного сумасшествия:

– Он придурок, а ты наивная дурочка! Я клянусь тебе, что Роберт выгнал тебя из лучших побуждений… Блядь, ну сколько раз ты говорила ему, что ненавидишь? Сколько раз просила тебя отпустить? Пожалеть? Он просто выполнил твое желание! – затем она резко замерла и смерила меня пронзительным, до дрожи в коленках взглядом: – К тому же он не потерпит твоего пребывания с ним из жалости. Разве не из этих побуждений ты вдруг решила остаться? Я знаю Шаворских не понаслышке, кровь у них одна – горячая, как раскаленный метал, но душа все равно ранимая, хоть они бы не признали этого и под дулом пистолета, – она сказала это как-то гордо, будто это было явное достоинство, к которому она каким-то боком все же прикоснулась, а затем женщина слегка отряхнулась и строго сказала, продолжая вновь свои нелепые движения по комнате: – Все это философия! Вот что я хочу тебе сказать… Ты просила меня стать Роберту матерью, и я… пытаюсь. Хоть он и упертый осел, настаивающий, что "ее жизнь без меня будет намного счастливее", я прошу за него… Выбери жизнь с ним! Я согласна, Роберт бывает неоправданно жесток, порой слишком холоден и эгоистичен. Но что я могу сказать, вновь не понаслышке: если Шаворский влюблен, он зависим от пассии, как от наркотика. Любовь такого мужчины ценна, как "Турмалин Параибы". Он будет лелеять тебя, охранять, защищать.

– Но отец Роберта изменял тебе, как ты можешь с таким восхищением описывать это? – недоверчиво переспросила я, понимая, кого на самом деле имеет в виду Виола. Тут же напоровшись на ничего не понимающий взгляд, пояснила: – Роберт сказал, что именно поэтому вы развелись.

Вмиг на лице женщины появилась какая-то титаническая усталость, и Виола засмотрелась куда-то… в прошлое, вытянув себя из воспоминаний легким усилием. Смахнув тяжелую слезу, которая словно выпускала весь скопившийся в ней негатив, она нежно посмотрела на меня и тихо прошептала:

– Это была я… Я изменяла Шаворскому-старшему… Он слишком сильно любил, чтобы посметь пойти на такое.

– А затем ты ушла, а он разрушил твою карьеру! – снова напомнила я ей, непонятно кому и что пытаясь доказать.

– Он умолял меня остаться… Готов был все простить… – прошептала она и, устало подойдя к окну, обняла себя руками, заметно задрожав. – Он всегда был таким… властным, ревнивым, жестким, что мне хотелось поставить его на место. Знаю, измена не лучший вариант, но я просто не представляла, как еще можно показать ему, что я не настолько зависима от нашей любви, чтобы просто слепо подчиняться.

– А зачем тогда ушла, раз просто хотела "поставить на место"? – не удержалась от глупого вопроса я и тут же потупилась от ее открытого взгляда, внезапно заинтересовавшись ногтями на ногах.

– Думала, что жизнь – игра. Знаешь, это извечный обман… Кажется, ты будешь вечно молодой, всегда здоровой, взаимно любимой, полной амбиций и возможностей… А в реальной жизни все иначе. Я слишком заигралась в самостоятельность и в результате потеряла себя и… его, – внезапно голос женщины задрожал, и она аккуратно прикрыла рот ладошкой, скрывая нервную улыбку: – В тот день… В тот день у нас должна была быть годовщина – пять лет со дня свадьбы. Мы уже давно развелись и не общались довольно-таки приличный срок, но… он позвонил и предложил поужинать. Представляешь, сам Шаворский снизошел до личного приглашения? Я отказала, и вот чем это закончилось…

– Я поняла твои мотивы. Ты проводишь параллели, – обреченно выдохнув, обвела ее невидящим взглядом и отвернулась. Сжав ручку чашки до едва слышного хруста, тихо прошептала: – Он унижал меня, оскорблял, опускал, а потом… я сама пришла к нему и просила разрешения остаться. Его любовь, по меньшей мере, странная. И я не буду больше падать ему под ноги. Если бы он хотел быть со мной – пришел бы сам.

–Тебе и не придется его больше просить, – вмиг переменившись в лице, женщина хитро улыбнулась и, подхватив клатч с барной стойки, подошла ко мне вплотную. Пришлось даже задрать голову, чтобы увидеть ее самодовольное лицо. – Будет достаточно, если ты просто окажешься рядом, и уж поверь, он тебя больше не отпустит. Ведь на данный момент он убеждает себя, что ты салюты пускаешь от радости, мол, ура, Роберт оставил меня наконец в покое!

– Я… не знаю… – немного растерянно проговорила я и отвернулась от женщины, крепко сжав края пижамы.

– Ты даже представить себе не можешь, как сильно он ждет тебя. Он с ума сойдет от счастья, когда свободная от его влияния и приказов Полина Мышка сама придет к нему и скажет, что действительно хочет быть с ним, а не из жалости признается ему в любви, мечтая стать сиделкой у кровати больного, что отчетливо попахивает стокгольмским синдромом.

– Он рассказывает тебе такие личные вещи… – покраснев, я наконец озвучила мысль, которая крутилась у меня в голове почти с самого начала нашего разговора. Было сложно представить, как Роберт пересказывает мои слова Виоле, даже мысль об этом заставила меня смутиться.

– Я просто хороший психолог, Полина. А еще я женщина, которая поступила бы именно так, как ты… В любом случае в девять вечера такси будет ждать тебя около дома. Если в течение двадцати минут ты не появишься, я пойму твой ответ, – не говоря более ни слова, она быстро прошла к выходу и только в проеме между общим залом и коридором развернулась с явной обеспокоенностью: – Я прошу тебя – просто приди. Ты можешь обижаться на него, проклинать, не понимать… Но дай Роберту шанс завоевать твою любовь заново, без жалости к себе, смертельной опасности и доминантного подчинения. Он никогда не скажет этого вслух, но все его нутро считает секунды, пока ты по своей воле вновь войдешь в его реальность и пожелаешь задержаться там добровольно. Ведь на самом деле он не отпускал тебя, а только дал реальный выбор.

Едва я открыла рот, чтобы что-то сказать ей, как захлопнула его обратно. Во-первых, Виола все же развернулась и ушла, а во-вторых, я понятия не имела, что мне делать со всем этим. С одной стороны, идти у нее на поводу казалось высшей степенью маразма – Роберт отчетливо сказал мне "нет", а с другой… Черт, может, его решение и вправду было продиктовано желанием узнать мои истинные чувства, без жалости и навязываний?

Какое-то время я продолжала сидеть в кресле, бездумно пялясь в окно перед собой. Понятия не имею, чего я таким образом пыталась добиться, волшебного решения всех моих проблем, внезапного правильного выбора, или просто стремилась снова погрузиться в прострацию. Тем не менее факт оставался фактом: слова Виолы взволновали меня и внушили сумрачную надежду на… Что? Пока этот вопрос так и оставался для меня подвешенным в воздухе, но думать я могла только о том, что мне делать: ехать ли к Роберту или же остаться дома, тем самым приняв важно решения для себя и… него.