Алиса Клевер - Два месяца и три дня [litres]

– Значит, вы ходите по городу и спасаете бездомных котов и терьеров? Я правильно понял?

– Я работаю в «Умке».

– Где, простите?..

– Это такие клиники ветеринарные. Целая сеть. Я учусь на ветеринара, а там я работаю по ночам.

– По ночам? – Максим как-то вдруг подобрался, сел ровнее и сосредоточился. – А днем учитесь, да?

– Да. Сейчас, правда, сессия.

– И какой курс? – Улыбка словно улетела в теплые края, и лицо Максима становилось все серьезнее.

– Первый. То есть будет второй, – Арина смутилась, и ее охватило ощущение того, что что-то не так.

– А чем вам нравится мое творчество? – вопросил он.

– Чем нравится? – Арина растерялась. Ну, конечно. Он не допускает и мысли, что его творчество ей не нравится. Ей совсем не нравилась эта его «Ненависть», но не признаваться же в этом! Конечно, он известный фотограф и не будет огорчен тем, что какая-то девчонка думает о его «жестком» подходе к фотографии.

– Может быть, вам больше по душе «Последовательности»? – продолжил он с любопытством. Арина ответила на его взгляд полнейшим непониманием.

– Последовательности?..

– Послушайте, я… Признаться, вы ставите меня в тупик, дорогая Белоснежка. Я испытываю смутные сомнения. Такое ощущение, что вы ничего не слышали и не знали обо мне до сегодняшнего дня, – проговорил он с легким смешком, однако одного его взгляда на лицо Арины хватило, чтобы смех оборвался.

– Но постойте, а как вы оказались на выставке? – Он встал и отошел к проему террасы. – Не надо, не отвечайте. Я, кажется, понял… – Его губы скривились в горькой усмешке. – Вы оказались на выставке совершенно случайно?

Что еще оставалось Арине? Она кивнула, и, без сомнения, Максим Коршун был сражен этим простым фактом.

– Ага, – озадаченно пробормотал он и с преувеличенным вниманием стал разглядывать газовые обогреватели, стоявшие по границам террасы.

– Ну и что? – смутилась Арина. – Важно ли это, что мне нравится, а что нет? Я же не специалист в фотографии, что может значить мое мнение?

Он обернулся к ней – серьезный, задумчивый, сосредоточенный.

– Ваши работы очень сильные и… и… – она замялась, начав тараторить. Максим и не думал ей помогать. Она мерзла под его похолодевшим взглядом, словно тучи снова закрыли солнце и грозовой ветер налетел на нее. – Они интересные. И сильные. Тот ребенок с пистолетом. Очень сильно.

Максим неожиданно присел рядом с ней на корточки, отчего его лицо оказалось прямо напротив ее, побледневшего. Он поднес руку к ее волосам, поправил выбившуюся прядь волос. От этого прикосновения, очень нежного, у Арины закружилась голова.

– Вы три раза сказали – сильные. Я вас понял, дорогая Белоснежка, – в его голосе звучало почти сочувствие, которого Арина не могла объяснить. – Но вы ничего обо мне не знаете. Уверен, вы ни за что бы не остались со мной, если бы знали меня.

Арина поняла, что сейчас он уйдет. И еще – что у него, вероятно, было очень много женщин.

А потом все кончилось. Максим преобразился – поднялся, достал из кармана телефон и включил его. Несколько коротких «бип» показали, что все это время его кто-то искал, ему звонили, его домогались. Он просмотрел сообщения, позвонил кому-то, сказав, что «скоро будет», и предложив «послать их всех к черту, он делает, что захочет». Затем скользнул по ней отстраненным взглядом – как по детали интерьера.

– Вам вызвать такси? – спросил он, и тон его был чрезвычайно любезным. Арина с трудом подавила слезы и заставила себя говорить.

– Нет, не надо.

– Вы уверены? Мне это совсем не сложно.

– У меня… у меня еще есть дела, – ее голос звучал глухо, слова с трудом слеплялись во фразы.

Максим оторвался от телефона и взглянул ей в лицо – смотрел долго, изучая его.

– Мне почему-то не хочется вас отпускать, Белоснежка, – вздохнул он почти с сожалением.

«Так не отпускайте!» – захотела крикнуть она. Он ей нравился, очень нравился, никто ей не нравился так – с первого взгляда, с первой же фотографии на фоне морской бездны. Но он ушел, бросив официанту на стойку бара какие-то деньги. Не обернулся, не посмотрел на нее и не спросил ее имени.

– Господи, ну нельзя быть такой глупой! – всплеснула руками Нелли. – Когда это он успел тебе понравиться? Это и знакомством-то нельзя назвать. Сколько времени вы общались?

Арина задумалась.

– Наверное, час. Может быть, два. Я не помню, – ее голос опять прервался, как будто она болела ангиной или бронхитом.

– Вот видишь, ты даже не помнишь! – осуждающе кивнула Нелли. – Значит, ничего страшного произойти не могло.

– Но я помню его, – прохрипела Арина подавленно. Нелли замерла в раздумье. Она видела, что вчера Арина пришла домой сама не своя, ни тебе разговоров, ни косых взглядов в ее, Неллину, сторону. Пришла, заперлась в ванной, где, кажется, плакала. Долго. Потом легла вроде бы спать, но ночью снова плакала – тихо, как какой-то котенок, потерявший хозяев. На все вопросы отвечала, что ничего, мол, страшного и что, мол, глупости одни. Но когда к утру Нелли обнаружила в раковине так и не вымытую гору посуды, она забеспокоилась по-настоящему.

– Тебя кто-то обидел? У тебя бабки украли? Ты заболела? Кто-то сдох? Может, какой-нибудь щенок брошенный? – Нелли допытывалась не на пустом месте – искренне волновалась. Арина лишь головой мотала и отворачивалась к стене, накрываясь до самых глаз одеялом. В конце концов, когда все же выяснилось, что все эти горькие слезы из-за какого-то парня-фотографа, Нелли расхохоталась.

– Боже, ну что за чушь! Из-за мужика?

– Нет! – почти закричала Арина. – Ты не понимаешь!

– Конечно, куда мне… Что у тебя случилось? Любовь с первого взгляда? Надо же… А мы решили, что ты – робот или инопланетянка и у вас, у таких, просто не бывает сердец. Значит, прекрасный принц на белом «Мерседесе»? А теперь расскажи мне, что он особенный, и других таких нет, и твое сердце теперь разбито.

– Ничего не разбито, – устало пробормотала Арина. Бессонная ночь сказывалась, голова кружилась, а мысли были такими вязкими и тугими, что додумать до конца хотя бы одну было сложно.

– Еще бы! – воскликнула Нелли. – Потому что за час-два сердца не разбиваются. Это все – играй гормон. Ты еще такого не переживала, да? Вот тебя и затрясло. Но на самом деле таких мужиков будет у тебя еще сто штук зараз. Забудь – и все.

– Я и забыла, забыла! Забываю… – кивнула Арина с готовностью. Всю ночь его лицо стояло у нее перед глазами. Его прекрасное лицо, то ли сон, то ли галлюцинация. Его шальные глаза, и она смотрела в них, словно прыгала в пропасть без парашюта. Захватывало дух, и если поддаться этому наваждению, то она могла вспомнить тонкий, приятный запах, его запах.

– Вот и молодец. Давай я тебе чаю сделаю… – Нелли демонстративно выудила из заполненной доверху раковины две чашки и принялась мыть их, разбрызгивая воду. Арина вскочила и оттеснила ее.