Екатерина Шварц - Я возвращаю долг [СИ]

Под конец я плачу... Петька тоже плачет, уткнувшись мне в плечо. Плачет и Вовка, который прижимается ко мне. Мужчина способен плакать, а мои мужчины — еще дети.

Мальчишек я уговорила, теперь нужно забрать все необходимое. Вэл и Кирилл быстро разбираются с вещами, загружая ими вместительное авто брата. Пока мы заняты переездом, приходит мастер, которого вызвали для смены дверных замков. На мой немой вопрос Кирилл поясняет:

— Чтобы твой муженек не заявился.

Господи, а я и думать забыла об Олеге. А если он заявится и потребует отдать ему детей? Он же их отец, имеет право. Кирилл видит волнение на моем лице, поэтому спрашивает:

— Ты чего, Вер?

— А вдруг Олег явится и заберет детей?

— Не явится, мы этого не допустим. А придет, поговорю с ним по-мужски.

Брат характерно стучит рукой о руку.

— Для меня его оставь, мне ему еще пару ласковых надо сказать, — кричит Вэл из комнаты.

— Если получится, — так же кричит Кирилл.

Оставив мужчин разбираться с последними вещами, я отправляюсь к Тамаре Николаевне. Увидев меня на пороге, она облегченно вздыхает и хватается за грудь.

— Верочка, слава Богу! — начинает причитать. — Живая, а я уж тут столько себе напридумывала! Уехала, ребят нет, парня этого нет. И все, никаких известий. Я уж, грешным делом, подумала, что ты умерла, милая. Прости меня, старую.

Она впускает меня в свою квартиру, предлагает выпить чай, но я отказываюсь. Разъясняю ей всю ситуацию:

— Тамара Николаевна, я уезжаю на лечение заграницу, все документы оформлены, билеты куплены. Дети пока поживут у моих родителей. Присмотрите за квартирой?

— Конечно!

— Спасибо.

Отдаю ей ключи и собираюсь уже уходить, как он вскрикивает.

— Ох, совсем забыла, — бежит куда-то в комнату и возвращается с конвертом, — вот, это деньги, которые мы собрали для тебя. Немного, но хоть что-то.

Она отдает мне конверт, а мне неловко.

— Ты бери, — настаивает она, — это от чистого сердца. Тебе не потребуется, на ребят потратишь.

— Я даже не знаю, как вас отблагодарить, — говорю я ей.

— Никак, ты лучше поправляйся... и звони, если сможешь.

— Хорошо.

Возвращаюсь к себе. Мужчин уже нет, наверно, ждут в машине. Последний раз обхожу всю квартиру... как будто и не было жизни... все былое превратилось в какую-то дымку, размытое пятно. Нет, я ничего не забыла, просто стала меньше думать о прошлом — стараюсь жить настоящим, даже думать о будущем. Нашу с Олегом комнату покидаю быстро, нужные мне вещи уже в машине. В комнате мальчишек задерживаюсь... Двухъярусная кровать старших заправлена, на кроватке младшего сидят игрушки... Полка с книгами, так любимыми Вовкой, немного опустела — сын просил привести ему часть книг. На столе в рамке стоит фотография мальчишек, которую я сделала летом... подхожу и забираю ее... это единственное, не считая вещей, что я хочу забрать с собой из этого дома, то, что поедет со мной в Америку... возможно, я уже никогда не окажусь здесь... возможно, мне больше ничего этого не увидеть. Так пусть, умирая, я буду смотреть на своих сыновей...

Стремительно бросаюсь к выходу. Закрываю двери и бегу прочь, на улицу. Воздух, мне нужен воздух! Мне нечем дышать!

Прихожу в себя уже в машине. Я сижу на заднем сидении, Вэл рядом. Обнимает меня и крепко прижимает к себе.

— Мы справимся, маленькая моя... — тихо шепчет он. — Мы все преодолеем, только не сдавайся, прошу... я без тебя не смогу... умру...

Закрываю глаза и стараюсь ни о чем не думать. Просто сижу и дышу запахом моего любимого мужчины, запоминаю его. Мне сейчас ничего не нужно, просто знать, что я важна для кого-то, что я обязана бороться... что смерть можно задержать...

Мы почти подъезжаем к дому родителей, как мне на глаза попадается вывеска парикмахерской.

— Кость, останови, пожалуйста, здесь, — обращаюсь я к брату.

— Хорошо.

— Вера, что ты задумала? — Вэл пристально смотрит на меня.

— Ничего, — успокаиваю я его и улыбаюсь, — просто хочу немного волосы подрезать, давно ничего с ними не делала. Справитесь с вещами без меня?

— Справимся, — говорит Вэл, но чувствуется, что моим словам он верит. — Не задерживайся, прошу, и не делай глупостей.

— Хорошо.

Быстро целую его в губы и покидаю салон автомобиля.

Волосы всегда были моей гордостью. За всю свою жизнь я никогда их не красила, подстригала не больше, чем на пару сантиметров раз в месяц. Но ведь скоро от них ничего не останется... химиотерапия съест их полностью... но это в будущем, а сейчас...

— Здравствуйте, — обращаюсь я к приятному молодому человеку, которого встречаю за стойкой в салоне, — у вас объявление висит о приеме натуральных волос.

— Здравствуйте, — отвечает он мне, — да, вы правы.

— Такой длины вам подходят? — показываю я на свою косу.

— Да... — парикмахер видно удивлен моим предложением. — Вы что? Хотите ее отрезать?

— Хочу и отрежу, — уверяю я его. — Так возьмете?

— Конечно!

Через час на моей голове красуется вполне приятная стрижка. Моя мама сказала бы про нее «стрижка под мальчика», но меня это устраивает, как и та сумма, которую я получила за свою косу. Мне не важны эти деньги, я хочу, чтобы они пригодились моим ребятам.

Несмотря на добровольное расставание с шевелюрой, я иду домой в приподнятом настроении. Мысли о скорой смерти уже так не пугают. Быстро поднимаюсь в родительскую квартиру, открываю дверь. Меня почему-то никто не встречает...

Но тут из кухни выскакивает мама, за ней Вэл. На нем нет лица, а мама плача произносит:

— Вера... Олег приходил... он забрал детей... оставил тебе записку... прости, я ничего не могла сделать...

Дрожащими руками она протягивает мне смятый листок бумаги. «Нужны дети — плати деньги...»

Боль... ужасная, нечеловеческая боль атомной бомбой взрывается в моей голове... пространство вокруг меня превращается в какую-то густую, липкую массу... шум крови в ушах перекрывает все звуки — я не слышу, что кричит мне подбежавший Вэл... темнота поглощает мое сознание... дети... мои дети...

Олег

Женщины любили Олега с самого раннего детства, а он любил их. Купаясь с младенчества в женском внимании и заботе, он должен был вырасти инфантильной и нарциссической личностью, но вышло немного по-другому. Себя Олежек любил и баловал, но вот к девушкам относился, как к вещам. Поиграл, «поимел» и выбросил. Зачем беречь старое, если новое само лезет в руки. Женщины становились жертвами внешней красоты Олега, а если к этому добавить его способности очаровать любую, то отбоя от поклонниц у парня не было.

Олег постоянно усовершенствовал свои способности к очарованию — поддерживал тело в форме, читал, играл на гитаре, в общем, «не щадил живота своего». Для чего же ему нужны были все эти победы, столько женщин? Все крайне банально — деньги. Чуть ли не с пеленок он понял одно: работа категорически ему противопоказана, да и зачем ему работать, если родная маменька сделает для сына все, лишь бы любимый Олежечка ни в чем не нуждался.