Ви Киланд - Моя прекрасная ошибка [litres]

Он покачал головой.

– Как тебе будет угодно, злюка.

Едва я поднесла кусочек блинчика ко рту, как поняла, что умираю с голоду. Я не заметила, как проглотила несколько блинчиков и колбасок.

– Оголодала? – Кейн насмешливо приподнял бровь.

– Да пошел ты. Кстати, что ты еще тут делал, пока я спала?

– Слушал музыку на своем айфоне, еще раз просмотрел фотографии на стене.

Я указала на него вилкой.

– Так ты, значит, все здесь разнюхивал? Вот уж никогда бы не подумала, что ты любишь совать нос в чужие дела.

– Я не рылся в твоих ящиках. Я просто посмотрел фотографии, которые висят на стене. Не думаю, что это можно квалифицировать как «разнюхивание».

– Нет, разнюхивал, – настаивала я, улыбаясь, как дурочка.

Некоторое время мы ели молча. Я слишком много улыбалась, а Кейн явно пытался скрыть, что его несколько ужасает мой энтузиазм при поедании завтрака. И все же это было намного больше того, что я от него ожидала, учитывая, как едва не закончилось наше свидание вчера вечером.

Пока я мыла тарелки, зазвонил мой телефон. Он был подключен к зарядному устройству на кухонном столе, и мы с Кейном одновременно увидели имя, высветившееся на экране.

Дэвис .

Кейн посмотрел мне в глаза. Не обращая на него внимания, я вернулась к мытью посуды.

– Не собираешься отвечать ему?

– Я поговорю с ним позже.

Пока я убирала со стола и мыла посуду, Кейн вернулся в гостиную с еще одной чашкой кофе. Я присоединилась к нему, когда закончила. Он стоял перед фотографией, сделанной около года назад. Я и мои соседи по квартире снялись за неделю до того, как разъехаться в разные стороны. Наш двухметровый диван состоял из трех подушек, и мы все четверо сидели на одной. На этой фотографии было много улыбок.

– Кто это с тобой и Авой?

– Бэт и Дэвис. Бэт – та, что с декольте.

– Я догадался.

Кейн отхлебнул кофе. Через мгновение он повернулся ко мне.

– Почему ты не стала с ним спать?

– Мы просто встретились за ужином. Он всего лишь хотел поговорить.

– Но он ведь хочет переспать с тобой?

– Да, он хочет, чтобы мы снова попробовали встречаться.

Кейн сделал еще глоток, изучая меня поверх кружки.

– А чего хочешь ты?

«Ты, да ты… идиот! Я хочу тебя!» Я знала, что он достаточно нервничает из-за того, что произошло прошлой ночью, поэтому действовала осторожно, стараясь не показывать, насколько это важно для меня.

– Я бы не возражала повторить то, что было вчера вечером.

Кейн просунул руку под подол моей футболки и обнаружил, что под ней ничего нет. Он схватил меня за задницу и сжал.

– Ты что, ничего не надевала под футболку с тех пор, как встала?

– Нет.

Он взял у меня из рук кружку с кофе и поставил ее вместе со своей на кухонный стол. Вернувшись ко мне, он наклонился и перекинул меня через плечо, как это делают пожарные. Я хоть и завизжала, но наслаждалась каждой минутой. Особенно тем, что последовало дальше…

Кейн заговорил об отъезде только в середине дня. Мне нужно было быть на работе в баре в пять, и мы только что вместе приняли душ. Он оделся, пока я была в ванной, занимаясь своими обычными делами. Все еще в одном полотенце, я наклонилась к зеркалу в ванной, чтобы втереть увлажняющий крем в кожу. Кейн молча наблюдал. Мы обменивались улыбками и взглядами, но, по большей части, никто из нас ничего не говорил. Он просто наблюдал, как я, закончив наносить увлажняющий крем для лица, втерла другой крем в ноги и руки, затем вытерла мокрые волосы.

Наконец Кейн заговорил:

– У тебя когда-нибудь было такое, что ты впервые слышишь песню, не знаешь ни слова, но музыка кажется тебе очень знакомой.

– Конечно. Например, «Все лето» Кида Рока, где он использует некоторые мелодии из «Стильной штучки» и «Лондонского оборотня».

– Нет, не то. Оригинальная песня, которую ты действительно слышишь впервые, но все равно узнаешь эту музыку?

Я повернулась к нему лицом.

– Возможно, я понимаю, что ты имеешь в виду. Ведь у всех песен есть нечто их объединяющее. Аккорды, риффы, общий регистр или тембр. Наш мозг, кажется, отмечает все эти мелочи, поэтому мы слышим и испытываем какое-то знакомое чувство, но мы не можем понять, откуда оно взялось.

– Ты и есть эта песня, Рэйчел. Я не знаю ни одного слова в ней, но мелодия мне очень знакома.

Я поняла, что он имел в виду. Я тоже почувствовала какую-то связь с ним с нашей первой встречи. Я не хотела пугать его, но то, что происходило между нами, всегда казалось мне чем-то больше и важнее, чем я, даже чем мы оба.

Дразня, я обняла его за шею.

– Ну, мое тело, вероятно, напоминает тебе какую-нибудь супермодель. Возможно, жену знаменитого футболиста.

Кейн улыбнулся.

– Ты имеешь в виду Тома Брэди?

– Его самого. Ну, так как насчет моего тела? Ведь правда – я вылитая его жена? А мое сердце, наверное, напоминает тебе о матери Терезе.

– На самом деле?

– М-м-м-м…

Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы.

– Должно быть, так и есть. Мне надо бежать, мать Тереза, а тебе пора на работу. Увидимся завтра на занятии. Я не отойду от преподавательского стола и не буду обращать на тебя внимание, в каком бы соблазнительном виде ты ни пришла.

– Договорились. – Я приподнялась на цыпочки и на этот раз сама поцеловала его. – А еще ты будешь знать, что на мне нет трусиков.

На прошлой неделе она так и не появилась. Мне бы радоваться, что после восьми недель тайных походов в церковь я, наконец, буду свободен по субботам. Но, надо сказать, восторга по этому поводу я не испытывал, только беспокойство, и проклятая неделя, казалось, тянулась бесконечно.

Я бросил взгляд на крест, венчающий церковь, и, прежде чем войти внутрь, пробормотал себе под нос: « Прости, Господи».

Церковь, как обычно, была пуста, а мне надо было выучить песню, поэтому я не стал слоняться снаружи и прошел на свое обычное место, чтобы расслабиться. Лайам снова ушел в один из своих запоев, во время которых он обычно сочинял самые удачные песни. Однако после последнего провала, когда он вспомнил только половину отпадной песни, мы с ребятами скинулись и купили ему портативный цифровой магнитофон. Эта штука по размерам была меньше мобильного телефона, и с ее помощью можно было записать двадцать часов музыки одним нажатием кнопки. Это оказалось прекрасным решением. Сегодня утром, когда он мучился похмельем после традиционного пятничного пьяного загула и не мог вспомнить ни хрена из того, что сочинил, все, что нам нужно было сделать, – это загрузить записанную информацию в компьютер.

К счастью для нас, Лайам вспомнил о том, что надо включить эту штуковину. Однако, к несчастью для нас, он не потрудился ее выключить, и она работала всю ночь. Определенно в будущем нам надо научиться отфильтровывать на треке его полуночное пыхтенье при пьяной дрочке.