Ви Киланд - Моя прекрасная ошибка [litres]

Когда опустился занавес, я просто не могла говорить от волнения. Мы рука об руку направились к ожидающему нас лимузину.

Когда мы устроились внутри, Кейн сжал мои пальцы.

– Ну, что ты обо всем этом думаешь?

– Я думаю, что в жизни не испытывала ничего более волшебного и прекрасного.

Он потер мою ладонь большим пальцем.

– Когда ты слушаешь оперу в первый раз, это просто незабываемый опыт.

– Спасибо за то, что пригласил меня. Я рада, что приобрела этот опыт с тобой.

Кейн улыбнулся.

– Скажи, что тебе понравилось больше всего?

– Честно говоря, я даже не знаю, как это объяснить. Эта музыка заставила меня испытывать доселе не изведанные чувства. Я была поглощена эмоциями и ничего больше не могла ни видеть, ни чувствовать.

В его взгляде появилась нежность.

– Мне знакомо это ощущение.

Во время спектакля я иногда чувствовала на себе взгляд Кейна, но была слишком поглощена происходящим на сцене, чтобы оторвать от нее глаза.

– Пусть это может показаться странным, но то, что я пережила, можно назвать какой-то особой формой любви. По крайней мере, это очень схоже с тем, что испытываешь, когда влюблен, – то же всепоглощающее, наполняющее тебя до краев чувство, ну, ты понимаешь, о чем я говорю.

– По-моему, ты говорила, что никогда никого не любила.

И в тот момент я осознала правду. Я могла так объяснить свое восприятие музыки, потому что начинала влюбляться в Кейна. Как и оперная музыка в тот вечер, он в первый же день нашей встречи привел в смятение мои чувства. Между нами существовала какая-то необъяснимая связь, хотя я и боялась признать это вслух.

Я пожала плечами.

– Ну, я читала об этом.

Губа Кейна чуть дернулась в намеке на насмешку, чего я давно уже у него не видела.

– Значит, говоришь, читала?

Мне казалось, он видит меня насквозь, поэтому я решила быстренько сменить тему разговора и ответить на его первый вопрос.

– Думаю, меня больше всего впечатлила сцена смерти матери. Мое сердце просто разрывалось от сочувствия.

– А что тебе больше всего понравилось в ней?

– Ария отца. В его голосе было столько боли и неподдельных эмоций, что было ясно, что он больше никого не полюбит. – Я прижала руку к сердцу, почти задыхаясь при одной мысли об этой сцене. – Мне все это напомнило историю Умберто и Лидии, ее бесконечную преданность своему мужу. Но, по крайней мере, они провели вместе не меньше пятидесяти лет, а этот парень на сцене еще молод, и любовь всей его жизни умирает. Это просто разрывало мне сердце, но одновременно было так прекрасно.

Кейн кивнул и, казалось, погрузился в размышления, глядя в окно. Когда он снова взглянул на меня, на его лице было серьезное выражение.

– Скажи, твоя мать больше не выходила замуж после смерти отца? Ты никогда не говорила, что у тебя был отчим.

– Нет. – Ложь сорвалась с моих губ сама собой, прежде чем я успела это осознать. – Отчима у меня не было. – Когда я произнесла эти слова, мне стало не по себе от того, что я не была с ним честной.

Но это состояние длилось недолго, потому что Кейн, к моему огромному удивлению, потянулся ко мне, оторвал от сиденья и усадил к себе на колени. Такая поза вряд ли была подобающей для приличной девушки в элегантном платье, но мне в тот момент было все равно. Его серьезное настроение сменилось игривостью. Он широко улыбнулся, и в животе у меня запорхали бабочки.

Обхватив меня руками и крепко прижав к себе, он прошептал мне на ухо:

– Знаешь, чем мы займемся, чтобы отпраздновать такое замечательное событие?

Я рассмеялась.

– Что же мы собираемся отпраздновать?

– Нас с тобой. Мы будем праздновать наши отношения.

На самом деле повод для празднования меня совсем не волновал. Все, что имело для меня значение, – это выражение на лице Кейна.

– Звучит заманчиво. И как же мы будем это праздновать?

– Секс в наушниках.

– Понятия не имею, что это такое, но, если об этом говоришь ты и там есть слово «секс», я в игре.

Кейн откинул голову и расхохотался.

– Ты моя умница!

Разумеется, все дело было в моих нервах. После игривого легкомысленного диалога, который мы вели по дороге к моему дому, все приняло более серьезный оборот, едва мы вошли в мою спальню. Кейн задержал меня в ногах кровати. Стоя позади меня, он ласково провел пальцами вверх и вниз по моим голым рукам. Щекоча горячим дыханием шею, он прошептал мне на ухо:

– Ты мне доверяешь?

– Да.

– Тогда закрой глаза.

Я без колебаний послушалась. Он выпустил мои руки, и я почувствовала, как он двигается позади, дыша мне в затылок. В наступившей тишине громкий свистящий звук скользящей шелковой ткани заставил меня охнуть. Я поняла, что Кейн быстрым движением сдернул с шеи галстук. Потом я почувствовала прикосновение шелка к своей щеке.

– Я собираюсь лишить тебя посторонних ощущений, чтобы ты могла сосредоточиться только на том, что я с тобой делаю.

Я едва услышала собственный голос, когда с трудом выговорила:

– Хорошо.

Кейн закрыл мне глаза галстуком и завязал его концы сзади, соорудив из него повязку. Я даже не пыталась отклониться – мне слишком хотелось чувствовать то, что он хотел, чтобы я почувствовала.

– Ты как, в порядке? – прошептал он.

Я только кивнула.

Он медленно расстегнул молнию на моем платье. Я не была уверена, было это предвкушением или мой слух действительно обострился, потому что у меня были завязаны глаза, но звук медленно спускающейся молнии заставил гореть все мое тело. Соски набухли, и, казалось, каждое мое нервное окончание оголилось и завибрировало, так что я ощущала всю свою кожу.

Кейн медленно спустил платье вниз, скользя шелковистой тканью по моему телу и лаская ею каждый изгиб, а затем предложил перешагнуть через упавшую на пол одежду. Прохладный воздух окатил мою кожу, когда Кейн отошел, оставив меня одну в нижнем белье и на шпильках. Я услышала шорох в комнате, но понятия не имела, что делал Кейн. Когда он вернулся ко мне, я снова ощутила его тепло, а затем и его ладони, обхватившие мои бедра. Кейн притянул меня к себе, и я почувствовала спиной его мускулистую голую грудь. Сквозь шершавую ткань его брюк в мою задницу уперлось твердое доказательство его крайнего возбуждения. Он начал покрывать поцелуями мою шею, пока не добрался до уха.

– Какая же ты красавица. Не могу дождаться, чтобы снова оказаться внутри тебя. Я хочу, чтобы ты была совсем голой, сегодня между нами не должно быть никаких препятствий. Ты согласна?

Я что-то ответила – не то «да», не то просто застонала.

– А сейчас я закрою тебе еще и уши. Хорошо?

Я снова кивнула. В тот момент я согласилась бы на что угодно. Все мое тело вибрировало от желания. Кейн что-то воткнул мне в уши. Видимо, он взял мои шумоизолирующие наушники со столика у тумбочки. Когда он заговорил, голос его зазвучал приглушенно.