Беверли Кендалл - Пойманный

Прежде чем отпустить, она прижимается поцелуем к моей щеке:

— Тебе нужно побриться, — замечает она, ласково проводя рукой по щетине на моей челюсти.

— Да, мам, — отзываюсь я с насмешливой серьёзностью.

— Подумай о том, что я сказала, — мягко напутствует она.

Я могу только кивнуть.

Она улыбается.

— Хорошо.

Я следую за ней, когда она поднимается на ноги.

— Не буду тебе мешать. Завтра ещё нужно успеть на утренний рейс.

— Где ты остановилась? — Я бы предложил ей свою комнату, а сам бы поспал на диване, но моя сестра никогда бы не согласилась. У неё какой-то пунктик со сном в мужском общежитии колледжа.

— Я забронировала на ночь номер в отеле рядом с аэропортом.

Как я и думал.

— Давай провожу до машины.

— Нет, всё нормально. Я взрослая девочка. Ты, кстати, выглядишь так, будто тебе не помешало бы немного поспать.

— Другими слова, я выгляжу дерьмово.

Из Дианы вырывается смех.

— Ты никогда так не выглядишь. На самом деле мне показалось, что у тебя прибавилось мускулов. — Вытянув руку, она сжимает мой бицепс. — Тренируешься?

Смутившись, я сбрасываю её руку. Ни за что ей не скажу, за чем провожу время, которое должен отбывать на занятиях. Тех самых, которые провалил или с трудом сдал. Свой второй год обучения я могу назвать только абсолютной катастрофой. И это наводит на мысль, почему я не оставил свой зад дома.

— Я провожу тебя до машины, — твёрдо заключаю я, чтобы она поняла — со мной спорить бесполезно.

Смирившись, она тяжело вздыхает и подбирает кожаную сумку с дивана. Цвет у неё белый под джинсы и сандалии, а размер достаточно велик, чтобы она считалась багажом.

К тому времени, как мы доходим до её арендованной серой «Мазды», разговор заходит в тупик. Я всё жду, когда она что-нибудь расскажет мне про дочь, но, если не считать нескольких вскользь брошенных замечаний о моей нужности, она ничего не говорит. А я слишком труслив, чтобы спросить самому. Знать хочется, но не могу. Угадайте, что оказывается сильнее?

У двери со стороны водительского сидения, она встаёт на цыпочки и снова целует меня в щёку.

— Я позвоню тебе, когда доберусь до дома, — шепчет она. — И ещё… — она запускает руку в сумку и достаёт из неё манильский конверт, — это для тебя. Там кое-что от Пейдж.

Вложив его в мою руку, она поспешно забирается в машину. Затем я молча смотрю, как она разворачивается, подаёт гудок, кратко махнув рукой, и выезжает с парковки.

Всю дорогу до квартиры я изучаю конверт с бешено стучащим сердцем. Он почти ничего не весит, значит это какое-то письмо или документ.

Письмо от Пейдж? Я начинаю потеть от одной мысли о том, что она могла написать и как я после этого буду себя чувствовать. Распечатываю чёртову штуковину в ту же секунду, как оказываюсь в апартаментах.

Первое, что я вижу — большую глянцевую фотографию. Мельком вижу лицо, пока вынимаю её, так что вы, наверное, решили бы, что я готов, но это не так.

Когда мой взгляд встречается с лицом, смотрящим на меня в ответ, мне буквально кажется, будто из меня выбили весь воздух. Как удар защитника, заставший меня врасплох.

Тёмно-каштановые волосы, два передних зубика, показавшихся в улыбке, и глаза такого зелёного цвета, что кажутся цветными линзами. Это мои глаза, но всё остальное от Пейдж.

Моя дочь. Такая чертовски красивая, что щемит сердце.

Я не помню, как иду на кухню, но именно там нахожу себя минутой позже, а может и больше. Зажав фото между пальцами, я кладу конверт на стол и опускаюсь на ближайший стул. В груди тяжесть, от которой трудно дышать.

Не знаю, как долго сижу, впиваясь в неё глазами и запоминая каждый сантиметр прекрасного личика. Но, видимо, времени проходит достаточно много.

— Земля вызывает Кингстона.

Голос моего соседа, наконец, просачивается внутрь, вырывая меня из транса, вызванного раскаянием. Голова взлетает, чтобы посмотреть на него, стоящего у входа в кухню. Окажись он убийцей, я был бы уже трупом. Вообще не слышал, как он вошёл.

— Ты оглох? Я звал тебя целых два раза. — Видимо, свидание у него выдалось на славу, раз на лице такая самодовольная усмешка. — На что смотришь? — спрашивает он, приближаясь.

Мой взгляд возвращается к дочери. Когда я не отвечаю сразу, он обходит стол, пока не получается заглянуть на фотографию через моё плечо.

— Милый ребёнок. Кто она, твоя сестра?

Я оглядываюсь на него перед тем, как ответить:

— Нет, она моя.

Стив издаёт сдавленный звук, а выражение его лица меняется с шока на неверие.

— Ага, да. Дерьмо, ты меня чуть не уделал. Кончай надо мной прикалываться.

На пару мгновений повисает тишина.

— Срань Господня. У тебя есть ребёнок?

Хотя на самом деле он имел в виду: «У тебя есть ребёнок, и ты мне ничего не сказал?» Мы были соседями последние два года, и это такая тема, которая могла подняться, по крайней мере, один раз. Если только вы — как я, — не сделали всё возможное, чтобы оградить эту часть своей жизни.

— Не могу в это поверить, чёрт возьми, — его голос понижается от смятения.

Поздно, я уже эмоционально истощён и не в настроении для допроса. Беру конверт со стола и встаю на ноги. Меня удивляет, когда из белого конверта что-то выпадает на пол. Только тогда я вспоминаю слова Дианы. «Там кое-что от Пейдж».

Фотография явно от моей сестры, значит, это письмо должно быть от Пейдж. Я подхватываю его с пола, кладу фотографию Брианны и вынимаю два листа бумаги из конверта.

Едва раскрыв их, я осознаю, что это не письмо. Это документы. Мне приходится трижды прочитать заголовок формы, чтобы до меня дошло написанное. Его значение. И тогда всё внутри меня немеет.

— Господи Боже, — тихо восклицает зависший за мной Стив, очевидно прочитав всё через моё плечо. — Это от твоей бывшей?

Я не отвечаю. Думаю, и так всё довольно очевидно.

Но, видимо, нет, потому что он задаёт следующий вопрос:

— Это форма для отказа от родительских прав?

Ага, именно она.

Джорджия

— Это не свидание, — уже в третий раз говорю я своей лучшей подруге Эрин. Телефон зажат между ухом и плечом, пока я стараюсь крепко держать свою извивающуюся дочь. Голая и мокрая, она скользкая как морской угорь.

— Свидание по учёбе — всё равно свидание, — настаивает Эрин. — Особенно, когда твой спутник горяч.

Эрин познакомилась с Крейгом пару недель назад в местном колледже, где я брала пару летних занятий, чтобы нагнать упущенное за время родов. Может, времени прошло мало или это я слишком пресыщена, чтобы увлечься симпатичным парнем, но я не могла назвать Крейга горячим. По крайней мере, лично меня он не привлекал. В любом случае, мне не нужна головная боль свиданий. Лёгкие дружеские отношения — единственное с чем я могу сейчас справиться, о чём я более чем ясно дала знать Крейгу, чтобы он не стал пытаться настаивать на чём-то большем.