Меган Куин - Игрок

статуя.

— Да, но дело не только в этом. Он правда хорош. Я имею в виду, что наблюдала за

ним по телевизору, но полагаю видеть его лично совсем другое.

— Ты привыкнешь к этому, красавица, — ухмыляется Ник.

Пока я рассматриваю бокалы на покерном столе, проверяя, не нуждается ли кто-то в

выпивке, пальцы Ника скользят по тыльной стороне моей ладони, все еще лежащей на

барной стойке. Так он привлекает мое внимание к себе.

— Что делаешь после этого? — спрашивает он низким, пылким тоном.

Я посылаю ему взгляд, говорящий о том, что он не включен в мои планы.

— Сплю, — отвечаю сухо. — Будет почти два ночи.

Он кладет руки на барную стойку и говорит беззастенчиво.

— Тогда что насчет завтра?

— Ник, — произношу я со вздохом, точно понимая, куда он клонит. — Ты правда

хороший парень, но...

— Просто подумай об этом, — перебивает он, выпрямляя в полный рост, вытягивая

руки ладонями вперед. — Я не прошу ни о чем серьезном, и обещаю, что не буду пытаться

с тобой переспать. — Он смеется от вида того, как я вздергиваю бровь недоверчиво. — По

крайней мере, не на первых свиданиях, — он подмигивает. — Но если серьезно, ты

классная. Думаю, мы можем весело провести время вместе. Ты так не считаешь?

Боже, он смотрит на меня щенячьими глазами! Зачем ему делать что-то такое

очаровательное?

— Я не даю никаких обещаний, — говорю ему. Это мило, не правда ли? Не отшиваю, но и не обещаю ничего. — Но я подумаю об этом.

— Это все, о чем я прошу... ох, дерьмо, — говорит он, фокусируясь на чем-то за моим

плечом. — Думаю, тебя зовут.

Страх окутывает меня, когда мой затылок покалывает, и я медленно разворачиваюсь

к покерному столу. Конечно же, Гевин сверлит меня будто гребаным лазером. И он не

выглядит счастливым.

Медленно и на шатких ногах я иду к столу, замечая, что в его стакане все еще есть

виски, поэтому не могу понять неудовольствия, которое волнами от него исходит.

— Вам что-нибудь нужно, сэр? — спрашиваю я очень тихо.

— Да, — бурчит он зло. — Я бы хотел, чтобы вы делали свою гребаную работу.

Думаете, вы можете с ней справиться, мисс Прескотт?

Я отшатываюсь от его резкого тона, едва взяв себя в руки достаточно, чтобы принять

стакан с виски, который он мне сует.

— И заодно освежи мой напиток.

Не в состоянии сформировать мысли в предложение, я возвращаюсь к Нику в

оцепенении и освежаю напиток Гевина. В процессе убеждаю себя, что не воспринимаю его

злые слова как удар в живот.

Я не могу объяснить, почему так остро реагирую, или почему меня это так сильно

заботит, но молча, игнорируя озабоченный взгляд Ника, когда он наливает Гевину напиток, я говорю себе одобряющую речь. Гевин может идти на хрен, мне все равно. Я не собираюсь

мириться с этим дерьмом.

Ну, технически собираюсь. Но только следующие пару часов, пока не закончится эта

глупая игра в покер. Затем он может идти на хер.

Мысленно кивнув, я вздергиваю подбородок, расправляю плечи и готовлюсь к битве

с самым большим придурком в мире. И я собираюсь выйти победителем, черт побери!

Помоги мне Господь!

Глава 7.

Гевин

— Мистер Сент, ваша ставка без повышения.

Я держу в руке две пары тузов, в банке было сто пятьдесят тысяч долларов, и я

заработал уже полмиллиона долларов, читая никчемных недоумков за моим столом. Я

должен быть рад, наслаждаться своей победой, сосредоточившись на игре, но мой разум в

другом месте. Он сосредоточен на миниатюрной брюнетке, которая флирует с мальчиком-

серфером с бара.

Всю ночь я веду себя с ней как мудак, что означает, разбрасываюсь обидными

словами, но я не пытаюсь с ней подружиться, я на самом деле даже не знаю, что пытаюсь

сделать и как перестать об этом думать. Знаю только то, что она выводит меня из игры.

Будучи сторонним наблюдателем, вы не поймете, что за война происходит в моей

голове за возможность сосредоточиться. Я спокоен, мои реакции нейтральны, и я

наблюдателен. Бросаю знающие взгляды своим оппонентам, давая понять, что снова

собираюсь взять банк. С каждой ставкой я аккуратно щелчком пальцев бросаю фишку, и

она приземляется в центр — трюк, который я практиковал с юности, а сейчас суеверие, которому следую каждый раунд. Я выполняю каждый свой шаг в процессе игры, за

исключением игнорирования внешнего мира.

Мои мысли не ускользают от меня настолько, что я не могу сконцентрироваться, поэтому рядом со мной лежит гора фишек. Они просто раздражают, злят и вызывают у меня

стресс, с которым я не против иметь дело.

— Ставка без повышения, — сказал я, зная, что у парня с монобровью справа от меня

ничего нет.

Как я и думал, у него пара королей. Небрежно переворачивая свои карты, я показываю

свои тузы, отправляя бедного дурака в безумство депрессии. Придурок сделал ставку

оставшейся части своих денег, основываясь на паре королей — по большей части жалкое

зрелище. Единственная причина, почему он в этой комнате — он может себе это позволить.

Очень редко я вижу от кого-то настоящий вызов. Возможно, поэтому меня так привлекает

Пенелопа. Привлекает! Ха. Больше, черт побери, раздражает.

Пока Дэвис готовится к следующему раунду, я позволяю своем взгляду блуждать по

Пенелопе. Она в тех же самых туфлях, что и вчера, ее ноги в чулках, а юбка слишком

обтягивает бедра, заканчиваясь под задницей, выше взгляд перемещается на груди, которые

почти выпрыгивают из рубашки, приглашая поиграть. Ее улыбка приятная, манера вести

себя — настойчивая, и что-то затуманивает ее едва искрящиеся глаза, между которыми

пролегла постоянная хмурость.

Кажется, деньги для нее проблема, учитывая состояние первой пары туфель, в

которых я ее видел, но скорее всего не это беспокоит ее. Есть что-то серьезнее, что-то более

значимое управляет ее рутиной.

Но что это?

— Мистер Сент, вы в игре? — спрашивает Дэвис, ее плавный волос вырывает меня из

размышлений.

Вместо того чтобы позволить ей увидеть, что я нахожусь в оцепенении своих мыслей, я небрежно опускаю взгляд на свои фишки, делаю глоток своего напитка и затем

переворачиваю фишку по центру.

Снова переводя внимание на игру, я забываю обо всем остальном в комнате. Пенелопа

подождет. Сейчас необходимо выиграть деньги.

Группа, против которой я играл, была средней паршивости. Их было так легко

прочитать. Тимберс проверял свои карты, каждые две секунды, когда у него была хорошая

раздача. На Гибсоне были очки, а глаза у него были лукавые, но он не осознавал, что его

брови жили отдельной жизнью. Сандерсон был довольно спокоен большую часть времени, но если внимательно за ним наблюдать, можно заметить, когда у него хорошая раздача —