Меган Куин - Игрок

профессиональным тоном, в то же время вкладывая в голос предупреждение. Но для

дополнительной меры, — и потому что я не могу это так оставить, — я говорю: — Вам не

понравится то, что случится, если я повторю.

Он делает, как я требую, когда Дэвис произносит мое имя в тихом предупреждении.

Когда я смотрю на нее, она осторожно качает головой. Я могу отчетливо прочитать взгляд

на ее лице и отхожу от стола, прежде чем Рамос может сделать что-то еще. Я перешагнула

границы, когда дело коснулось этих людей, и Дэвис только что предупредила меня об этом.

Фальшивая улыбка, написанная на моем лице весь вечер, исчезает, и я остаюсь

озлобленной и менее чем приятной на вид. Понимая, что это не лучший первый день на

работе, я работаю последний час своей смены с «не трогайте на хер меня» вибрациями, исходящими от моего тела. К счастью, чаевых, которые я заработала, достаточно, чтобы

немного меня утешить.

К тому времени как последняя рука выиграна, а мужчины собирают свои выигрыши, с меня хватит. Я просто хочу домой, свернуться в кровати и забыть, что этот вечер вообще

был. К сожалению, очевидно я сделала что-то в прошлой жизни, что очень взбесило Карму, потому что как только я обхожу стол, собирая пустые стаканы, Рамос решает попытать

свою удачу.

Я немного наклоняюсь, чтобы взять стакан, когда ощущаю его тепло позади себя.

— Знаешь, твой наряд делает меня твердым, Mami (прим.перев.с исп. Красотка), —

шепчет он за секунду до того, как его ладонь приземляется на мою задницу с жалящим

шлепком. От внезапной боли я разворачиваюсь, отказываюсь от здравого смысла и

позволяю своему инстинкту пинок.

Прежде чем я могу подумать или остановить себя, мое колено быстро попадает в цель

с идеальной точностью. Рамос падает на ковер, схватившись за яйца, когда верещит в

агонии.

Дэвис хватает меня сзади.

— Ты в порядке, Нелл?

— Ох, дерьмо, — это все, что я в состоянии сказать, когда стою в шоке, смотря

выпученными глазами на скорчившегося от боли мужчину на полу у моих ног. Если мое

остроумие раньше не подводило меня, то сейчас самое время.

— Какого черта случилось? — кричит Ник, когда бежит к нам. В мгновение, когда он

видит Рамоса, то тихо шепчет: — Ох, бл*дь.

— Я не хотела этого! — кричу я. — Это просто рефлекс!

Дверь зала открывается и один из мужчин в черном костюме, который приходил

ранее, заходит, его темные глаза нацелены на меня. Без заминки он говорит:

— Босс хочет увидеть вас, мэм.

— Но... — заикаюсь я, глядя между костюмом и Дэвис. — Как...?

Дэвис указывает на потолок.

— По всей комнате камеры, детка. Я забыла предупредить, — говорит она с

сочувствующей улыбкой, думая то же самое, что и я.

Меня уволят.

Такова моя дерьмовая жизнь. Мои плечи опускаются в поражении, когда я обхожу

лежащего Рамоса и следую из зала. Молчаливая поездка в лифте никак не успокаивает мои

внезапно измотанные нервы, и когда двери открываются на пятом этаже, моя душа уходит

в пятки.

Я позволила своим эмоциям, а не разуму, взять верх сегодня. Я знаю лучше других

свою текущую ситуацию. Сломленные девочки со склеенной обувью, которые отчаянно

хотят чего-то добиться в большом городе, не должны думать сердцем, они должны думать

разумом и решать, что для них лучше. Очевидно, что я облажалсь сегодня, позволяя

эмоциям одержать победу.

Дерьмо!

Мне не просто нужна эта работа — если меня уволят из «Парагона», то это разрушит

любые шансы найти другую работу официанткой где-то на Стрип. Нервозность охватывает

мое тело, а желудок делает сальто, когда накатывает тошнота. Что я наделала?

Мне кажется, что я иду по аллее позора, когда следую за парнем по длинному

коридору к закрытой двери на которой написано «Только для Персонала». Он проводит

своей картой, и я слышу слабый сигнал, перед тем как автоматический замок

разблокирован. Открывая дверь, он встает в сторону и машет мне войти. Я делаю один шаг, когда каблук моей правой туфли шатается и ломается.

И я взрываюсь.

— Черт подери, сукин, мать ее, сын!

Глава 3.

Гевин

Из самых сладких губ, которые я только видел выскакивают совсем не характерные

для девушки ругательства, когда Брайан открывает дверь для маленькой официантки, напоминающей огненный шар. Она спотыкается, зацепившись своей туфлей, и я встаю.

чтобы поймать ее, прежде чем она упадет лицом на мраморную плитку помещения

управления.

— Осторожнее, — говорю я, рассматривая ее черты лица ближе. Она еще более

потрясающая в реале.

Она хватается за мои предплечья и выпрямляется, одна нога длиннее другой. Ее

неустойчивость раззадоривает мое любопытство, поэтому я рискую пройтись взглядом по

ее небольшому тельцу, минуя ее длинные загорелые ноги, ее изношенные туфли, где один

каблук короче другого. Перемещая взгляд с ее ступней, я вижу каблук от туфли, который

когда-то был приклеен. Как истинный джентльмен, я наклоняюсь и поднимаю его.

При более пристальном рассмотрении каблука, я замечаю отчетливые капли клея по

центру. Изгибаю бровь и приподнимаю каблук перед ее лицом.

— Предполагаю, это принадлежит тебе?

Она вырывает его из моей руки, не произнося ни слова и заводит руку за спину, пряча

предательский каблук, и пытается стоять на цыпочках, чтобы сохранить равновесие.

Ее щеки становятся пунцовыми от смущения.

— Да, это мое, спасибо.

Она не смотрит мне в глаза. Вместо этого ее взгляд прикован к полу между нами. Она

отличается от женщины на экране, которая самостоятельно сбила Рамоса на пол ударом

колена.

Теперь она замкнутая, спокойная, почти смиренная. Я более чем заинтригован.

— Брайан, пожалуйста, открой комнату B и отведи туда мисс Прескотт. Мне нужно

проверить ее файл, прежде чем присоединиться к ней.

— Конечно, — говорит Брайан с отчетливым бруклинским акцентом.

Брайан — зверь, а не мужчина. Его грудь шириной с баскетбольную площадку, а его

лысина блестит сильнее, чем гребаное солнце. Он пугающий снаружи, но чертовски мягкий

внутри. Хотите знать его Ахиллесову пяту? Наблюдать, как его трехлетняя дочь заходит в

комнату и зовет его. Парень мчится быстрее, чем проститутка на Фримон-стрит, привлеченная стодолларовой купюрой.

Как только они уходят, я ищу файл с надписью Пенелопа Прескотт. К счастью, Грэхем

доверяет мне достаточно, чтобы позволить рыться в файлах сотрудников, и ему плевать, что я с ними делаю.

Делая глоток из своего стакана, я читаю об огненном шаре, ожидающем меня в

комнате.

Пенелопа Луиза Прескотт, 21 год, живет в Норт-Лас-Вегас.

Черт.

Я останавливаюсь. Норт-Лас-Вегас? Почему такая великолепная девушка живет в