Джеслин Рай - Поддаться судьбе

Лето 1942

Она не будет думать об этом. Больше не будет. Все, что она теперь будет делать — это чувствовать. Она заставляла себя быть бесчувственной так долго. Она жаждала того, что он мог дать ей почувствовать. Время, чтобы пожалеть о своем решении, придет. Но не сегодня. Сегодня она не будет волноваться, не будет думать, что правильно, а что нет. Все, что случиться сегодня — будет правильным. Должно быть. Она чувствовал это душой. Без сомнений, будут последствия, но впервые она взяла все в свои руки, а не покорилась судьбе.

Он осторожно опустил ее голову на простыни. Она видела, как его взгляд скользил по ее телу, словно она была давно потерянным сокровищем. Она должна нервничать, но она была спокойна. Она ждала этого очень долго. Ее сердце помчалось галопом, когда их взгляды встретились, и ее дыхание стало обрывистым и тихим. Она лежала перед ним абсолютно голая, но окутанная его любовью, она никогда не чувствовала себя более защищенной, чем сейчас.

Он навис прямо над ней. Она впитывала восхитительный жар его тела, когда каждый нерв оживал от его простого прикосновения к коже. Он оперся на одну руку, когда склонился, чтобы прошептать ей на ухо. — Ты уверена, что хочешь этого?

Он взглянула в его пронзающие глаза и кивнула. Она могла поклясться, что когда-то помнила каждую крапинку в них. Но сейчас все, что она в них видела — это свое собственное отражение, и только это имело значение. Сегодня они будут единственными людьми во всем мире.

— Ты уверена, что хочешь этого… со мной? — Спросил он снова, и она понимала, что он имел в виду. Другие будут задеты их сегодняшним выбором, и ничего больше не будет прежним ни для кого из них.

— Я никогда не была более уверенной. Я хочу тебя. — Ее голос дрожал, но не от сомнений.

— Я всегда хотел тебя. Сегодня я покажу тебе, как сильно. Сегодня ты, наконец, станешь моей.

— Я ждала этого момента, чтобы узнать, что это означает. Сейчас я знаю, что я должна отдать всю себя в первый раз тебе. — Она снова отыскала его глаза и увидела, как они мгновенно изменились, став еще голодней.

Он закрыл глаза, словно давая ее словам медленно раствориться в нем, и тихо застонал. — Ты не представляешь, что это значит для меня. Я обещаю тебе, я буду нежен. А эту ночь ты никогда не забудешь. — Он замолчал, но потом прошептал. — Как и я.

Когда он впился в ее губы, она оттолкнула все вопросы, которые по-прежнему тревожили ее разум. Путь, что привел к этому моменту, был по-прежнему затуманен неопределенностью, которая, возможно, никогда не разрешиться. Она знала, что ее будущее зависит от деталей ее прошлого, прошлого, которое она должна тщательно изучить с самого начала. Ей придется вернуться назад, назад в свое детство, если у нее осталась надежда разобрать повороты судьбы. Но не сегодня.

Тремя годами ранее

Лето 1939

Глаза Сары распахнулись, когда она проснулась от грохочущего звука. Она хватала ртом воздух, пока не поняла, что была в своей постели, у себя дома, а звук исходил от ее бешено бьющегося сердца в груди. Медленно знакомые приглушенные голоса родителей, обсуждающих предстоящие события, и звуки готовящегося завтрака заполнили ее мысли.

Сара моргнула, заставив себя успокоиться. Она сглотнула тяжелый ком в горле, пока воспоминания ночного кошмара проплывали у нее в голове.

Эти сны посещали ее столько, сколько она себя помнила. Все время оставляя ее с дырой в животе. Как бы плохо не было сейчас, в детстве было хуже. Много раз она просыпалась в холодном поту со слезами, текущими по лицу. Эмоции от сна были неприятными, но вот детали всегда казались под поверхностью ее бессознательного состояния, недосягаемые. Даже сейчас, когда она стала старше, она не могла отряхнуться от тяжести, которую он оставил в ней. Она закрыла глаза и в очередной раз сконцентрировалась на реальности: запах кофе, лязг посуды, и прямо под окнами спальни ее брат приказывал своей собаке поймать палку.

Сара быстро вылезла из кровати, пробежавшись расческой по своим длинным, выцветшим на солнце, каштановым волосам и собрала их в два хвостика, что струились по ее ключице. Натянув свои джинсы и обычную белую блузку, она снова попыталась отогнать неприятный кошмар, но в то же время напряглась, чтобы вспомнить детали. Хоть разок она хотела точно определить, о чем был сон.

Она закрыла глаза, по-прежнему безуспешно, но задрожала от последних впечатлений.

— Привет мама. — Сказала Сара своей матери с последней ступеньки лестницы, спускаясь с верхнего этажа. — Здесь вкусно пахнет.

— Сара, милая, доброе утро. Ты хорошо спала?

Сара незаметно промолчала. Ответ был определенно «нет», но она не могла смириться с мыслью, как измениться лицо ее матери.

Энн Эллис была красивой, объективной, волевой женщиной. Она обожала своих детей и это было заметно. С самого раннего детства, насколько помнила Сара, Энн делала все, чтобы ее дети знали, что они самые особые дары, которыми ее наградила судьба. Она заплетала свои длинные каштановые волосы в свободную шишку у основания шеи кроме тех моментов, когда она расчесывала их каждый вечер. Сара часто расчесывала их для нее, когда они делились событиями дня. А ее руки, самая прекрасная часть ее матери, думала Сара. Длинные тонкие пальцы, гладкая молочная кожа, которая никогда не казалась грубой, несмотря на ежедневные хлопоты, которые ей приходилось выполнять. У нее были «волшебные руки», как Сара их называла, которые могли утешить любую боль и утирали слезы, любя и нежно. Энн была занятой женщиной, заботясь о двух детях, о пятнадцатилетнем мальчике и свободолюбивой семнадцатилетней дочери, которая бы проводила день у ручья, чем в модных нарядах, даже если бы они у нее были.

— Эм, да, мама. Просто прекрасно. — Она поцеловала маму в щеку перед тем, как направиться к отцу, который сидел за кухонным столом, сжимая в руках кружку кофе. — Доброе утро, пап. — Она поцеловала и его в щеку, наслаждаясь тем, как его щетина пощекотала ее губы.

Если он еще не побрился этим утром, значит, день предстоит быть расслабляющим, без нужды в спешке, и не разрушит такое идеальное утро.

Она почти чувствовала себя виноватой за то, что прервала сцену на кухне. Ее отец с восхищением смотрел на Энн, когда она умело перевернула его яйца легкой прожарки, каждое выглядело идеально и не повреждено. Беспокойство отражалось на его загорелом лице, и усталость подергивала его щеки, но он смотрел на свою жену с обожающим взглядом, пока она кружилась возле чугунной плиты.

Саре нравилось, что ее родители по-прежнему вели себя как молодожены. Она много раз застукивала их танцующими на кухне под тихие напевы отца, ее мама пыталась увернуться от его поцелуев, притворяясь, что у нее подгорает обед.