Анастасия Шерр - Мышь для нефтяника [СИ]

Достал мобильник и набрал номер по памяти.

— Тим, привет. Нужна инфа об одной девушке, данные сейчас скину сообщением. Что именно? Да всё. Каждый год, каждый месяц и день её жизни. Всё до мельчайших подробностей.

Вроде правильно поступила. Дикаря отправила восвояси, осталась со своими тараканами наедине. Всё, как и должно было быть… Только отчего же так тошно? Почему кошки скребут на душе своими острыми безжалостными коготками? Даша понимала, что влюбилась, но принимать этот факт не хотела. Женщина в её возрасте уже должна думать головой, а не причинным местом. И чем раньше «отболит», тем ей же лучше. Это как больной зуб… Главное решиться и выдрать его с корнем.

Всю ночь просидела с бокалом красного вина, мысленно перематывая свою жизнь назад. И ничего хорошего там не увидела. Словно она живёт не своей жизнью, а чужой. Написанной кем-то не по её сценарию. А ведь так оно и есть… Родители с раннего детства распланировали всё за неё. В какую школу пойдет, в какой ВУЗ, чем будет питаться и что одевать. Даже нижнее бельё до восемнадцати лет покупала ей мама.

Да, Даше несомненно стало легче, когда уехала от них. Так у неё хотя бы появилась свобода выбора. Но те зерна, заложенные в неё с раннего детства проросли и опутали её своими корнями, контролируя каждое движение. Даже сейчас, спустя столько лет, она всё еще живет умом родителей, а не своим.

А утром, когда вторая бутылка вина опустела, послышалась трель мобильного. Звонила мама.

— Ага, помяни папочку с мамочкой, они тут как тут, — проворчала недовольно и вздохнула, уставившись на экран мобильного.

Лучше бы уж Савелий позвонил. Его она хотела слышать больше, чем родителей.

— Доброе утро, мама, — произнесла бесцветным тоном, как обычно при общении с ними.

— Доброе утро. Ничего не хочешь мне сказать? — и как всегда приветствие началось с наездов.

Почему-то даже не удивилась.

— Нет, ничего. А что я должна сказать?

— Вчера был четверг! Ты забыла?

В былое время Дарья хлопнула бы себя по лбу и начала извиняться, сейчас же просто усмехнулась. Четверг — родительский день их семьи. Каждую неделю в этот день Даша обязана звонить родителям и докладывать о своих делах. Да, именно докладывать. Как начальству или, к примеру, учителю в школе благородных девиц.

— Ах, да, точно… Сраный родительский день. Помню-помню, агась, — на последнем предложении начал заплетаться язык и Даша пьяно хихикнула.

Мама замолчала, чтобы через несколько секунд разразиться визгом, от которого Даша чуть не оглохла.

— Ты что, пьяная?! Чем ты там занимаешься?! Я сегодня же куплю билеты и мы с отцом…

— И вы с отцом пойдёте нахрен, — закончила твёрдым, уверенным и даже злым тоном. — Хватит лезть в мою жизнь. Я не позвонила, потому что не захотела, мама. Каждый раз, когда разговариваю с вами, слушаю ваши нотации и нравоучения, мне хочется помыть уши кислотой. Раз не звонила, значит, у меня были дела поважнее. Значит, мама, я позвоню в другой раз. Не когда будет удобно папе или тебе, а когда у меня будет время. И да, я пьяная. Потому что встретила в лесу Дикаря, несколько раз занималась с ним грязным, жарким сексом, а потом влюбилась. А он такой же, как тот из-за кого я вены вскрывала. Помнишь, мамочка? Когда вы с отцом обвинили меня в распущенности и сказали, что вам стыдно за меня? Кстати, я вчера уволилась с работы, потому что моим новым шефом стал Александр. Да-да, тот самый. Вот поэтому я пьяная! И буду пить, пока не затошнит, а как затошнит, проблююсь и снова выпью! И так, пока не решу, что достаточно. Сама пока не решу, мама! Хорошего дня, папе привет! — нажала на клавишу отбоя и с довольной улыбкой отшвырнула телефон.

Возможно чуть позже она пожалеет о своих словах, но сейчас чувствовала себя чудесно. Сколько лет она мечтала высказать им всё, что накопилось, наболело и давило тяжким грузом на сердце.

Проснувшись, первым делом полез проверять электронную почту. И не ошибся. Там его уже ждало письмецо от Тимки. Только этот засранец со своими гавриками могут нарыть за одну ночь всю нужную инфу.

Насмешила приписка в теме сообщения: «Я люблю пять звёздочек» и пьяный смайлик с бутылкой.

— С меня причитается, жучара хитрожопый, — ухмыльнулся, открыл письмо.

Через минуту улыбка Савелия исчезла, а брови поползли вверх.

— Твою дивизию, блядь…

Вот откуда ему было знать, что с проблемной связался? Вены она, блядь, вскрывала, с ума сойти просто. Да ещё и из-за чего! Любовь неразделённая… Охереть.

Теперь уже Грому не казалась забавной мыслишка влюбить её в себя, а потом послать. Кому же захочется стать объектом вожделения больной на голову дамочки, которая чуть что бежит вены вспарывать.

Да и кто знает, во что вырос её психоз за эти годы. Может Дарья уже давно в маньячку превратилась и рубит по ночам мужиков топориком. Не то, чтобы Савелий боялся, но появилось какое-то неприятие. Словно девушку, которая так нравилась увидел в совершенно ином свете.

Конечно, поговорить с ней стоит. Раз и навсегда объяснить, что у них ничего не выйдет и лучше закончить общение пока не стало поздно.

Теперь-то стало ясно, отчего она такая затравленная была. Тот её новый начальник тире бывший, судя по всему, и есть «несчастная любовь». Вот уж свезло мужику…

Хотя, конечно, Дашку тоже было жаль. Кто ж знает, что у них, этих суицидников, в голове. Может они мыслят как-то иначе и лезвие им кажется единственно верным выходом. Надо бы поговорить с ней как-то… Помягче, что ли. Объяснить, что лезть в петлю из-за мужика — совершенно глупо.

Даша открыла не сразу. Сначала Грому пришлось разбудить всех её соседей и даже выслушать от какой-то злобной бабки, что она думает о легкомысленной Дарье и её хахале, что с утра пораньше поставил на ноги весь дом.

А когда дверь открылась и его взору предстала девушка, он её даже не сразу узнал. Растрепанная, заспанная и еле стоящая на ногах, она была похожа на привидение. Несчастная и замученная.

У Савелия что-то дрогнуло внутри. Нет, это была не жалость, как ни странно. Это была злость. Это что же она творит? Неужели совсем жизнь не радует? И всё из-за какого мудака, что не оценил её по достоинству? Ну бред же, блядь!

— Ты мне паспорт принёс? — встала на пороге, облокотившись плечом о дверной косяк. — Давай, — протянула руку, но Савелий лишь покачал головой.

— От тебя перегаром несёт, как от старого пропойцы.

Она прыснула от смеха, хотя Гром ничего забавного здесь не увидел.

— Ещё один диктатор, блин, выискался. Гони паспорт и проваливай на хрен, — несмотря на улыбку, в её голосе сквозила злоба, нехилая причём такая.

Словно он в чем-то виноват. Как будто он её довёл до такого состояния. Но, как бы там ни было, а оставлять её одну в таком коматозе никак нельзя.