Мария Кокорева - На предельных скоростях

Вид у него, конечно, ужасный.

Даже смотреть больно - обилие кровоподтёков и синяков превратило его тело в одну большую рану. Я до сих пор не могу взять себя в руки - слезы наворачиваются каждый раз, стоит только взглянуть.

Кажется все, что я могу теперь делать, это плакать.

Ведь именно этим я и занимаюсь вот уже несколько дней подряд.

Главное, что он жив.

Жив!

Повторяю, как заведенная, пытаясь успокоить себя во время очередного приступа отчаянья. Нет никаких ножевых или огнестрельных ранений, а так же внутренних кровотечений - и это главное. Так, по крайне мере, мне говорит Макс, но, честно признаюсь, от этого не становится легче.

Да, Раша не пытались убить, но били сильно и профессионально, так, чтобы потом еще долго пришлось восстанавливаться. Это была не просто драка, это был способ проучить, показать, что случается с теми, кто идет против сильных мира сего.

Никогда не смогу понять такой жестокости.

Мне было бы намного легче, находись сейчас Раш в больнице, под присмотром врачей, но даже этого нам не позволили, запретив обращаться в клинику, опасаясь огласки. Поэтому я провожу целые сутки у его постели, следя за состоянием, готовясь в любу минуту вызывать службу спасения. Раз в день к нам приходит врач, знакомый Макса, который утверждает, что пациент идет на поправку, и это единственное, что меня успокаивает. Мы с Лерой поочередно исполняем роль медсестры, помогая накладывать повязки и обрабатывать раны.

Но самое ужасное во всей этой ситуации, что за прошедшие четыре дня Раш толком не приходил в себя. Стонал от боли, разговаривал в бреду, когда первое время его била лихорадка, но в сознание не возвращался, и это чертовски тревожит меня.

Я сижу у его постели, ожидая, когда же он очнется и сам скажет, что с ним все хорошо. Посмотрит на меня своими серыми глазами, назовет Конфеткой и вновь отпустит шуточку про возраст. Словами не передать, как же я жду этого момента.

- Иди поешь, я с ним посижу, там Лера обед приготовила, - погрузившись в собственные мысли, я даже не заметила, что Макс продолжает стоять в дверях, взволнованно глядя в мою сторону.

- Не хочу, - качаю головой, чувствуя не только отсутствие аппетита, но и усталости как таковой.

- Ну нельзя же так, Миха! – хмурится, прожигая меня недовольным взглядом, но я не изменю своего решения, и мы оба это знаем, ведь подобные разговоры случаются по несколько раз на дню.

- Могу я спросить? - все же решаюсь окликнуть Макса, когда он уже готов выйти из комнаты, прикрыв за собою дверь.

- Конечно.

- Это правда, что вы с Лерой хотели устроить поломку байка, чтобы Раш не дошел до финиша? – сама не пойму от чего перехожу на шепот, будто страшась задавать подобные вопросы открыто.

- Да, - Макс проводит рукой по лицу, потирая отросшую за столько дней щетину.

- Для чего? Неужели не понимали, что поражение добьет его окончательно?

- Ему бы не дали выиграть. Ты сама видела, что произошло. Вы каким-то чудом докатили до финиша. Лучше уж потерять все, но иметь живого друга, чем выиграть и потратить эти чертовы деньги на похороны.

Так это правда! Все, что говорила Кейт!

Пусть у ребят и были более веские мотивы, но они действительно решились на такой отчаянный шаг, чтобы спасти Раша!

- Как вам это вообще в голову могло прийти?! – шиплю я, изо всех сил стараясь не перейти на крик.

- Мы пытались сделать все, что в наших силах, – Лера появляется около Макса, спеша, видимо, объяснить их мотивы.

- Устраивать такое за спиной Раша...

- Не придумывай себе ужастиков, байк должен был просто заглохнуть, никакой аварии не случилось бы.

- Я считаю, это низко...

- Низко - это когда из твоего друга пытаются сделать козла отпущения, а ты просто сидишь сложа руки! – Макс не выдерживает, переходя на повышенные интонации. – Мы уже однажды чуть не потеряли Раша, поверь, повторять подобное что-то не хочется, а он, будто специально, каждый раз лезет на рожон. Чересчур упрямый, чтобы понять: иногда нужно просто отступить и жить дальше, а не биться головой об стену. Слишком уж серьезным людям он перешел дорогу, поэтому тату-салон было не спасти. Что нам было еще делать? Смотреть, как он убивает себя?!

Головой я понимаю, что Макс прав, но сердце, сердце кричит о предательстве. Наверно, мне просто нужно время чтобы осознать и смириться с их выбором и таким диким, на мой взгляд, способом спасения. Но пока я не готова, поэтому не могу сдержаться, раскрывая карты:

- Кейт приходила ко мне перед гонкой, она знала, что вы что-то задумали, и предлагала объединить усилия…

- Так получается, это ты нас сдала? - парирует Лера, не теряясь ни на секунду.

- Нет. Я сделала то, что не пришло в голову никому из вас. Я нашла третью, не менее сильную, сторону, которая помогла мне. Я пошла к…

- К кому?!

- Ко мне, - раздался хриплый голос позади, и мы все мгновенно оборачиваемся, удивленно уставившись на лежащего на кровати Раша.

- Она пришла ко мне и все честно рассказала, - произносит чуть тише, явно не находя в себе силы много говорить после столь долгого перерыва.

Очнулся!

Мысль, поразившая, как удар молнии, на мгновение лишает дара речи, а в следующую секунду я уже несусь к постели, не веря, что все происходит на самом деле.

Очнулся! Наконец-то!

Первый шок прошел довольно быстро, и вот мы уже суетимся вокруг Раша, подавая ему воду, измеряя температуру и одновременно расспрашивая о самочувствии.

Когда волнение, вперемешку с радостными криками, чуть улеглось, мы вновь возвращаемся к прерванному разговору:

- Ребят, ну и кашу вы заварили, пытаясь меня спасти, вот вам спокойно не живется. Я давно понял, что Чех меня подставил, и эту гонку мне просто так не выиграть.

- Как давно? – недоверчиво спрашивает Лера, сверля Раша своим фирменным рентгеновским взглядом.

- Ну, как сказать… Когда Миха пришла и все мне рассказала, а это уже два дня, так что давно-о.

- Да уж, ты у нас супер-проницательный, - смеются ребята, и даже я не могу сдержать улыбки на волне всеобщего веселья.

- Так это ты устранил неполадки? – спрашивает Макс недоверчиво.

- Угу, мне нужно было рискнуть - все или ничего.

- И у тебя получилось. Это была самая крышесносная гонка вслепую из всех, что я видел. Весь Перекресток гудел еще несколько дней, обсуждая подробности. Но, блин, лучше такого больше не повторять, я чуть не поседел, пока вы гнали по трассе, - признается Макс, и я только сейчас понимаю, как же волновались за нас ребята на протяжении всей гонки.

Повисшая после признания тишина недвусмысленно дает понять, что разговор исчерпан. Это позже мы обговорим и обсудим все произошедшее еще не раз, а сейчас всем нужно время. Прийти в себя, обдумать и переварить случившееся, навалившееся скопом да еще, как это часто бывает, так не вовремя.