Мишель Валентайн - Ксавьер Колд

— Кто такая Ирма Уинслоу? — спрашивает Анна.

— Это имя написано в дневнике, — говорит детектив Грейсон.

— А еще она была моей бабушкой, — поясняю я ей и поворачиваюсь к детективу. — Она была адовой сукой, но о диагностированных проблемах я не знаю.

— Что ж... — он осекается. — Если у вас когда-либо возникал вопрос, были или не были, прочитайте то, что написано здесь. — Он указывает на открытые страницы, и я склоняюсь, чтобы прочитать нацарапанные каракули:

«Еще один день. Я закончила его именно так, как ты велел. Я не могла позволить монстру забрать мою Джину, поэтому остановила его.

Единственная проблема в том, что его злое семя уже посеяно в мою дочь, и нужно найти способ избавиться от его потомства. Джина не поверит, когда я расскажу ей обо всем этом. Она не верит, что Сатана пытался забрать ее у меня, но я верю».

Я медленно, сжав губы, вдыхаю воздух, когда написанное ею доходит до меня.

— Жесткое дерьмо, да? Если она имеет в виду тебя в этой безумной болтовне, тебе повезло, что ты все еще здесь. — Детектив убирает пакеты и кладет их обратно в коробку, помеченную как улики. — Коронер сможет дать нам приблизительное представление о том, как долго жертва была мертва, и причину смерти, но я предполагаю, что этот человек пролежал в этом шкафу долгое, долгое время.

— Вероятно, около двадцати восьми лет, — бубню я, все еще шокированный. — Не новость, что бабка меня не любила. Я, похоже, был постоянным напоминанием об адских штуках, которые она проделала с мужчиной, запертом в шкафу. Это... объясняет многое.

Анна потирает мою спину.

— Так и есть.

Наконец вопросы, которые я задавал всю жизнь, получили ответы. Отец никогда не бросал меня и мать. Он был убит моей бабушкой, которая провела остаток жизни, скрывая свое зло от общественности. Но я знал правду о ней, и теперь ее узнает и весь остальной мир.

Глава 35

Анна

Я ставлю свой кофе на стол, а потом подкрадываюсь и ставлю чашку на ночной столик Ксавьера. Прошлую ночь он плохо спал, потому что мы обсуждали вещи, найденные в его доме детства. Ему было трудно переварить все, что с ним случилось. Это была тяжелая ноша, но, по крайней мере, мы находимся в такой точке наших отношений, когда он чувствует себя достаточно комфортно, чтобы поговорить со мной о своих чувствах.

Я пытаюсь встать на цыпочки, но рука Ксавьера выскальзывает из-под одеяла и хватает меня за запястье.

— Куда собралась?

Он игриво тянет меня на кровать, оборачивает вокруг меня руки и нюхает.

— Хорошо пахнешь.

— Я приняла душ, — хихикаю я. — Это называется мыло.

— М-м-м. Может, нам не стоит сегодня выходить. Я все еще должен тебе день в постели.

Я провожу пальцем по его носу, стараясь не зацепить раны на лице.

— Мы могли бы, но, думаю, лучшей мыслью будет найти квартиру до того, как отправимся на «Напряжение».

Он кивает.

— Ты права, — кивает он. — И нам нужно найти тебе кольцо.

— Мы не обязаны делать это сегодня.

— Обязаны. — Он утыкается носом в мои волосы и целует в шею. — Так как мне больше не разрешено мочить придурков за то, что они на тебя глазеют, кольцо на твоем пальце будет следующей лучшей вещью, чтобы каждый мужчина в мире знал, что ты занята.

— Для этого мне не нужно кольцо. Все, что им будет нужно делать — смотреть мне в глаза и видеть женщину, чье сердце занято.

Ксавьер касается моей щеки.

— Я люблю тебя, красавица. Ты — лучшее, что когда-либо со мной случалось, мой ангел, мое все, и я никогда снова не отпущу тебя.

Эпилог

Анна

Список, который я хранила в сумочке последние одиннадцать месяцев, истрепан. Я, должно быть, по три раза проверяла его более ста раз, убедившись, что ничего не забыла о дне, до которого мы отсчитывали почти год.

Квинн вытаскивает несколько салфеток из коробки, стоящей на столе, и засовывает их под мышку, затем повторяет сценарий для другой руки. Она выглядит нелепо, стоя в свадебном платье с торчащими из подмышек салфетками.

— Здесь жарко, как в преисподней, — поясняет она.

Я смеюсь.

— Здесь не так уж плохо. Просто ты нервничаешь.

— Не нервничаю. С чего бы? Я выхожу за мужчину, которого люблю, и мы собираемся быть вместе до конца жизни. Никакого давления.

Я заметила, что Квинн тараторит, когда слегка паникует. Я встаю и беру ее за руки, пытаясь успокоить.

— Все будет отлично. В женитьбе нет ничего такого.

— Тебе легко говорить. — Она закатывает глаза. — Вы с Иксом не женились в церкви, полной людей, следящих за каждым твоим шагом.

— Нет. Но женитьба в городской ратуше была самым быстрым способом покончить с этим.

Я улыбаюсь, думая о причине, побудившей нас пожениться. Но после того, что случилось с Бишопом, мы решили, что жизнь слишком коротка, и хотели официально скрепить свою вечную любовь.

С другой стороны двери слышится стук. Я пересекаю маленькую комнату, которую церковь предоставила для подготовки невесты, и открываю дверь.

Там стоит Ксавьер, держащий в своих огромных руках нашего малыша. Он выглядит как щегол с волосами, зачесанными назад и собранными в пучок, в черном костюме-тройке. Я убеждена, что мой мужчина хорошо выглядит во всем, что надевает. Ксавьер гримасничает.

— Извини, я знаю, что это время для девочек, но кто-то хотел увидеть маму, прежде чем она должна пойти выполнять свои обязанности подружки невесты.

— Он спит, — говорю я, когда отодвигаю одеялко.

— Я не говорил, что в тебе нуждается Саймон, — ухмыляется Ксавьер.

— Ты перегибаешь. — Я наклоняюсь и целую его в губы. — Мои родители и брат уже здесь?

— Ага. Мы все вместе будем сидеть во втором ряду.

Я наклоняюсь и оставляю легкий поцелуй на лбу нашего ребенка, а потом еще раз целую Ксавьера.

— Увидимся на регистрации. Буду в пышном платье подружки невесты.

Он отступает и оценивает, во что я одета.

— Оно легко снимается?

— Сегодня вечером узнаешь, — отвечаю ему с улыбкой.

Он выгибает брови.

— Это свидание. Позже, красавица.

Ксавьер разворачивается и направляется назад в часовню, где ждут все остальные.

Я поворачиваюсь к Квин.

— Готова сделать это?

— Да, — подтверждает она и начинает идти ко мне.

Я кривлюсь и показываю на ее плечи.

— Салфетки?

Она быстро вытягивает их и выбрасывает в мусорную корзину, а потом делает глубокий вдох.

— Давай сделаем это.

Я вывожу ее за дверь и до меня доходит, что у меня прекрасная жизнь. Дорога сюда была сложной и длинной, но вместе с Ксавьером мы улучшили ее, став сильнее, как никогда. Обстоятельства испытывали нас на этом пути, но умение опереться друг на друга помогло нам пройти через свидетельствование против Бишопа и Кая. Благодаря тому, что мы с Ксавьером выступали в суде, Бишоп и Кай будут сидеть почти семьдесят лет. Улицы Детройта намного безопаснее без них.