Синди Майерс - Алиби для любимой

– Я не собираюсь вас беспокоить, – сказал он, подошел к Скотту и потряс его за плечо. – Скотт проснись. Это Люк. Нам надо поговорить.

Шестой день гонок проходил в маленьком горном городке Вейл. Американский гонщик Энди Спраг заполучил желтую майку лидера в этих состязаниях и по-прежнему оставался претендентом на победу в завтрашней гонке. Морган, которой до смерти надоел ее номер в отеле, следила за результатами из таверны на Седьмой улице, в окружении шумных болельщиков, громкими криками приветствовавших своих кумиров.

Бармен переключил на бейсбольный матч, и Морган расплатилась за напиток и вышла из бара. Было еще слишком рано возвращаться в номер. Вместо этого она решила прогуляться до станции «Юнион» и до финишной прямой.

Район вокруг станции «Юнион» подвергся серьезной трансформации, бригады рабочих развешивали красочные баннеры на всех фонарях и столбах на улице, ведущей к финишу. Флаги разных стран, чьи спортсмены принимали участие в гонке, хлопали на ветру на широкой площади, где другие рабочие сооружали постамент и трибуны. Кто-то даже прицепил баннер поверх известного неоново-оранжевого плаката, закрыв слово «поездом», и теперь надпись гласила: «Путешествуйте велосипедом».

Она пересекла Четырнадцатую улицу и направилась к трибунам, но не успела сделать и нескольких шагов, как ее остановил офицер полиции в голубой униформе.

– Простите, мэм, но здесь нельзя находиться посторонним.

– О, простите. – Она попятилась назад. За спиной у полицейского она увидела, как рабочие бригады устанавливают блестящие металлические ограждения.

– Вы можете пройти через автобусную остановку. – Он махнул рукой вперед. – Зайдите в зал ожидания и спуститесь вниз. Там есть лифт, на котором вы сможете подняться наверх, на улицу, и окажетесь на другой стороне площади.

Морган взглянула на заграждения.

– Полагаю, все это делается для обеспечения безопасности завтрашней гонки.

– Да, мэм. Мы делаем все, чтобы обеспечить безопасность болельщиков.

– Спасибо. – Морган двинулась дальше по улице. На этот раз она заметила дополнительные отряды полицейских и знаки, оповещающие гонщиков, что они обязаны пройти досмотр, прежде чем займут свои места на финальном отрезке маршрута, ведущем к площади. Люк тоже находился здесь, помогая обеспечить безопасность людей. Если бы она могла чем-нибудь помочь.

Морган спустилась на эскалаторе к автобусной остановке, расположенной ниже уровня зала ожидания. Пробираясь сквозь толпу, она уже почти добралась до выхода на противоположной стороне, как вдруг кто-то сильно толкнул ее.

– Простите, – сказала она и попыталась отодвинуться в сторону, но сильная ладонь стиснула ее руку.

– Не вздумай орать, – прошептали ей на ухо, ткнув в бок чем-то острым.

Морган попыталась повернуть голову, чтобы рассмотреть нападавшего, но он снова ткнул ее ножом, и ее пронзила острая боль.

– Вперед, – скомандовал неизвестный и подтолкнул ее.

Она сделала шаг, незнакомец обнял ее, с силой прижав к себе. Со стороны казалось, что это двое влюбленных пробираются сквозь толпу. Только одной рукой он крепко держал ее за затылок, не давая повернуть голову и взглянуть на него, а другой прижимал к ее боку нож.

Он повел ее не на улицу, а к двери с надписью «Кладовая», распахнул дверь, втолкнул ее внутрь, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму.

У Морган голова раскалывалась от боли. Что же она такое делала, что теперь так болит голова? И почему постель такая неудобная? Она открыла глаза и уставилась на серый бетон, попыталась пошевелить руками, но не смогла, и вдруг поняла, что лежит вовсе не на постели, а на полу. Она перевернулась и принялась дрыгать ногами, пытаясь освободиться. Она смутно припоминала, как шла по залу ожидания, о том, как кто-то схватил ее… а дальше ничего не помнила.

– На твоем месте я бы так не вертелся. Ты ведь не хочешь, чтобы мы взлетели на воздух. По крайней мере, пока.

Морган повернула голову и увидела около двери мужчину в черном: в черных ботинках, черных брюках, черной тенниске с длинными рукавами и черной лыжной маске, скрывавшей лицо. При упоминании о взрыве она вскрикнула.

– Кто вы? О чем вы говорите?

Он присел рядом с ней на корточки и что-то поправил у нее на груди. Что-то вроде тяжелого жилета.

– Здесь пять фунтов гранулированной взрывчатки, а также несколько брусков динамита, – сказал он. – Все это взлетит на воздух, когда я нажму на кнопку, а пока тебе лучше лежать спокойно и не делать резких движений, чтобы от трения не образовалась искра. Мне бы очень не хотелось, чтобы все мои усилия пропали даром накануне такого важного дня.

Он говорил спокойно и без акцента, и она сразу угадала в нем американца. Его ладони, его единственная открытая часть тела, были белыми.

– О чем вы говорите? – спросила она. – Это безумие.

– Это твой брат безумный. Как жаль, ведь я смотрел запись с его участием в соревнованиях. Он был очень неплох. Хотя, скорее всего, он был таким же продажным, как и все они.

Ее прошиб ледяной пот. Вероятно, перед ней Дэнни. Человек, убивший президента Деметри. Тот, кто стрелял в Скотта. Тот, кого Люк подозревал в причастности к терактам в Лондоне и Париже.

– Вы тоже были гонщиком? – По фигуре он явно не был похож на гонщика – слишком изящный.

– Нет.

– Тогда что вы имеете против гонок?

– Гонки олицетворяют все продажное, что есть в этой стране, – сказал он, немного помолчав.

– Я не понимаю.

– А я и не требую от тебя понимания.

Какой странный выбор слов. А чего он от нее «требует»?

– Что вы собираетесь со мной сделать? – спросила она.

– Проблема современных людей в том, что они никого не слушают. – Он подтянул ремешок на ее жилете. – Я же сказал тебе, это жилет самоубийцы. Он взорвется, когда я нажму на кнопку. Погибнешь ты и все, кто окажется рядом с тобой.

– За что вы хотите меня убить? – спросила она, с отвращением услышав, как предательски дрогнул ее голос.

– Лично ты мне ничего особенного не сделала, – сказал он. – Мои наставники учили меня: если хочешь поразить человека в самое сердце – нанеси удар по его близким. Твой брат и друзья-копы сильно осложняют мою жизнь. Они вмешиваются в дела, которым все равно не смогут помешать. Они должны заплатить за свои ошибки, поэтому я уничтожу то, что они любят. Тебя.

Она закрыла глаза, проглотив слезы. Возможно, Люк и правда любит ее. И она его любит. А Скотт? Если она погибнет, он окончательно погрузится в пучину безумия, из которой ему уже не выбраться.

Она открыла глаза и спросила:

– Что ты собираешься делать?

Он что-то достал из кармана, и Морган узнала свой пурпурный сотовый.