Матильда Старр - У босса на крючке [publisher: SelfPub.ru]

Я стояла перед ним и дрожала от страха. Буквально. Так, что зуб на зуб не попадал. И едва сдерживалась, чтобы не заплакать. А может, просто была перепугана настолько, что и плакать не могла.

– Ты понимаешь, что из-за тебя я потерял огромные деньги?

Я понимала. Мне повторили это столько раз, что я поняла бы, даже если бы была умственно отсталой. Любой бы понял.

– И что же мне с тобой делать? – глаза его недобро блеснули, и мое сердце ухнуло вниз.

Я не знала, что он обычно делает со своими должниками. И не хотела узнавать, поэтому заговорила торопливо:

– Я… Я отработаю. Я буду отдавать жалование… И потом…

Теперь он рассмеялся, будто бы я здорово его повеселила.

– Ты раньше состаришься… И кто тебе сказал, что у тебя будет жалование? Ты всерьез считаешь, что после этого будешь тут работать?

Нет… Глупость какая. Конечно, я так не считала. С чего вдруг вообще я заговорила о жаловании?

– Я не знаю…

Мысли были отрывочные, бестолковые. Именно сейчас нужно было быстро сообразить и придумать какое-то решение. Но ничего не выходило. Меня парализовало от страха, и я смотрела на него как кролик на удава – обездвиженная, ошарашенная, разбитая.

– Подойди ко мне, – велел он, и я сделала шаг, хотя мне хотелось развернуться и убежать. Но ослушаться его было совершенно невозможно.

Подошла – и остановилась в ужасе, слишком близко. Теперь опасность, которую он излучал, ощущалась еще отчетливее.

– Но я могу кое-что для тебя сделать, – он смотрел мне прямо в глаза, а его рука скользнула под юбку, двинулась вверх по тонкому чулку и остановилась у его кружевного края. Я застыла. Заледенела.

За два дня до этого

Еще пятнадцать минут назад это был день как день. Трудный, длинный, невыносимый – обычный. Болели ноги в туфлях на каблуках, болела спина, затянутая в униформу, от напряжения ныли пальцы.

«Это с непривычки, – говорили бывалые крупье, – потом пройдет». И со смехом добавляли: «Но легче не станет».

Уверенным движением я запустила шарик.

– Делайте ваши ставки, господа! – я ослепительно улыбаюсь.

Мне улыбаются в ответ… Нет, не улыбаются, а хищно скалятся.

Те, кто сейчас распихивает фишки по клеткам, – не богатеи, желающие спустить излишки денег, и не азартные бедолаги, которые надеются, что этот последний шанс – их шанс. Это мои будущие коллеги, а сейчас – воспитанники «питомника». Их задача – усложнить мою задачу. Они будут хамить, устраивать склоки с соседями, сдвигать фишки и пытаться жульничать. И не потому что плохо ко мне относятся. Просто мне сейчас должно быть трудно. Максимально трудно. Чтобы потом было проще.

Хотя я верю бывалым: вряд ли станет проще.

Краем глаза я слежу за шариком – хорошо запустила, крутится долго. Чем дольше он вращается – тем лучше. Клиенты успеют сделать больше ставок, а мне хватит времени поправить фишки, чтобы потом не было споров – она стояла не тут, а вот там! Миллиметры, которые могут значить очень много.

– Ставки сделаны, ставок больше нет!

Все замерли и уставились на шарик. Странное дело – никто ничего не выиграет, все понарошку, но он все равно приковывает взгляды.

– Зеро! – объявила я и стала аккуратно сгребать фишки.

Не торопясь, но быстро. Скорость важна. Скорее начнешь – больше кругов отыграешь. Больше кругов – больше денег.

На «зеро» никто не ставил. «Игроки» разочарованно выдохнули, но скандалить никто не стал. Я сгребла фишки и снова запустила шарик:

– Делайте ваши ставки, господа!

Но сделать ставки никто не успел.

В «питомник» вошел гость, которого тут не ждали. Собственно, тут не ждали вообще никаких гостей: «питомник» не для посторонних. Здесь только свои. Ну или будущие свои. Это специально оборудованное помещение, где натаскивают будущих крупье.

«Натаскивают» – вполне подходящее слово. Шесть дней в неделю по десять часов с небольшими перерывами на кофе и обед. До слёз, до усталости – такой, что валишься с ног. Многие не выдержали и ушли. Некоторые еще уйдут. Я бы тоже хотела не выдержать, но мне нельзя. Главный приз хорош: ещё две недели этого ада – и я буду работать в лучшем казино города. Отличные заработки, да ещё и чаевые, которые выигравшие посетители суеверно дают крупье…

– Стоп-игра! – объявил баритон, который я не назвала бы приятным. От этого голоса по спине побежали мурашки. Я подняла голову и столкнулась с холодным взглядом светло-голубых глаз. Мне показалось, что этот взгляд задержался на мне дольше, чем следовало.

– Считайте детки, что вы уже научились! Правда, пока не все.

Этого человека я знала в лицо. Да здесь каждый его знал! Фил, владелец казино. Человек, о котором ходят жуткие слухи. И скорее всего это не слухи, а чистая правда. У него нет должников: с ним предпочитают рассчитываться быстро и сразу. Лучше быть должным кому-нибудь другому, а не Филу.

Тут я была на его стороне. Проиграл – плати. Я считаю, это справедливо. Мне, например, в голову не придет явиться в казино и играть. Когда у тебя на руках больная мать и мелкая сестренка, ты не думаешь о блеске огней, как бы ярко они ни сияли, как бы соблазнительно ни манили.

Фил жесток с должниками, но сам не терпит долгов. Те, кто на него работает, получают свое в срок и сполна.

– Я уволил смену! Кто-то из них подыгрывал посетителям, – объявил Фил.

Никто не удивился. Обычная практика. Если казино терпит убытки и виноват кто-то из крупье, не станут искать виноватого – уволят всех, чтобы наверняка. Печальная сторона нашей работы.

– Брать из чужих никого не буду, так что, – он обратился к нашему наставнику Сэму, – Назови мне семерых, кто готов работать прямо сейчас.

– Никто не готов работать, Фил, – глядя прямо в голубые глаза бесстрашно сказал наставник и сразу поднялся в моих глазах на несколько пунктов.

Возразить Филу – это было круто! Даже если сейчас Фил достанет из-за пояса пушку и пристрелит нахала, всё равно это было круто! Но ничего такого Фил делать не стал. Он лишь на мгновение сжал губы, выдавая недовольство, и сказал:

– Назови мне семерых, которые готовы больше других.

Наставник нехотя стал перечислять имена, вглядываясь в наши лица. Я смотрела на тех, кого он называл. У кого-то на лице был страх, у кого-то – радость: были среди наших торопыги, которые не хотели «корячиться тут за бесплатно» и мечтали как можно быстрее выйти в большой зал.

Я их не понимала. Я всегда боялась лишнего риска. И мне было что терять.

В том, что моё имя не будет названо, я не сомневалась: звезд с неба я не хватала, уверенно шла в серединке. Ну, может быть, где-нибудь в конце серединки. Сэм говорил, что это не страшно. Просто я не слишком быстро усваиваю. Зато крепко. К концу обучения все будет в порядке, он был в этом уверен.