Алана Инош - Сказка для Алисы

Прислушиваясь к шуму воды, Ольга сняла пиджак, подвернула рукава рубашки. Показалась чёрно-серая татуировка, покрывавшая всю тыльную поверхность левого предплечья; ею Ольга обзавелась в минувшем августе. Она помыла на кухне руки и окинула взглядом содержимое холодильника. Вчерашний плов с курицей, домашняя пицца — творение Алисиных рук, творог, Алисины йогурты (тоже домашние, из йогуртницы), в морозилке — готовые для обжарки или запекания стейки из рыбы, куриные и индюшачьи грудки. Говядину Ольга не жаловала, свинину ела изредка — в виде эскалопа, а вот птицу и рыбу — каждый день. Но после плотного обеда голод ещё не проснулся, а мысли крутились вокруг Алисы. Перед глазами стояла её обтянутая шортиками попка, работающие мышцы под майкой, влажной от пота... Не хотеть Алису было невозможно. Вся точёная, как статуэточка; фигурка — «фитоняшки» из Инстаграма желчью изошли бы от зависти. «Побочный эффект» борьбы с болезнью.

«Не смогла бы... с такой девушкой». Дура. Сука. Тупая пизда.

Ольга досадливо отмахнулась от образа Маши, совершенно неуместного, лишнего сейчас. Её раздражение переметнулось на маффины: ведь это Маша их выбрала, переступая вдоль полки окаблученными антилопьими ногами. Одну завела за другую, скрестив, а рукой закогтила сумочку-клатч и рассматривала всё это кондитерское изобилие.

Тьфу. Ольга встряхнула головой, прогоняя картинку. Мыслям о Маше здесь было не место. Здесь — неприкосновенный дом Алисы, обитель оливковых светлячков её глаз, её нежного голоса и звонкого хрусталя её смеха.

Дверь ванной открылась.

— Ой! — Алиса вскрикнула, угодив в объятия Ольги, подкарауливавшей её. Тёплая, окутанная ароматом абрикосового геля для душа, с влажными волосами. И в одном полотенце.

— Попалась, красавица.

Ольга подхватила хохочущую Алису на руки и понесла на диван. Там полотенце было сорвано с неё, и Ольга ласково-жадным взглядом окинула её с головы до ног.

— Напомни мне: на чём мы днём остановились?

— Ты перескочила на пару абзацев вперёд. Когда мы остановились, на мне ещё была одежда.

Алиса дразнила улыбкой, а руками с притворной, шаловливой стыдливостью прикрывала грудь — наливную «троечку». Такой бюст не выглядел слишком крупным для её миниатюрной фигурки, а вот четвёрка была бы уже чересчур.

— Плевать, не хочу отвлекаться на детали. — Облизнув пересохшие губы, Ольга приблизила их к тёплой шее Алисы, приникла к чистой коже ртом, а сама уже срывала с себя рубашку.

Звякнула пряжка ремня падающих на пол джинсов; дальше слышались только звуки беспрестанных поцелуев и стоны Алисы.

Алиса не была девственницей. Сделав в их первые совместные новогодние каникулы это открытие, Ольга не стала расспрашивать, с кем та встречалась раньше. Это не имело значения, к прошлому она не ревновала, только отметила про себя с неким — удовлетворением, что ли? — что личная жизнь у Алисы была, несмотря на её диагноз. Значит, она познала эти радости. И жила полноценно. Алиса потом сама рассказала, что первый опыт у неё был с парнем; её — не впечатлило, а его смущали её особенности, и всё сошло на нет. А потом у Алисы была девушка... тоже не слишком опытная. «По-настоящему секс распробовала я только с тобой, Оль, — призналась она. — Повзрослела, видимо. Для этого тоже надо... созреть».

Двадцать шесть и сорок — существенная разница в возрасте, но они её не чувствовали, она им не мешала. Порой Ольгу посещали думы о том, что будет лет через пять, к примеру, но все её желания сводились к одному, главному: чтобы Алиса была жива и хорошо себя чувствовала — насколько это возможно в её ситуации. А остальное — мелочи. По ходу пьесы разберутся, что и как.

В животе забурчало. А вот и голод проснулся.

— Кое-кто пришёл с работы и даже не поужинал, — засмеялась Алиса.

— Я была голодна... в несколько ином смысле, — мурлыкнула Ольга, зарываясь носом в её ещё влажноватые волосы, а ладонь путешествовала по маршруту: плечо — грудь — рёбра — бок — бедро.

Конечной точкой маршрута стало колено Алисы. Та нежилась под лаской, льнула к Ольге крепче.

— Плов доедать будем или... Или как? Что думаешь?

— М-м... Что-то плов меня не вдохновляет. — В морозилке лежали аппетитные розовые стейки из горбуши, о них-то Ольга и подумала, сразу ощутив прилив слюны. — Рыбки хочется.

Через сорок пять минут они ели паровую горбушу с салатом из помидоров-черри, сладкого перца, огурцов и консервированных маслин. Это было похоже на то, как Ольга питалась до того, как провалилась на дно недуга и махнула на себя рукой, отпустив поводья. Теперь — никаких сарделек, магазинных котлет и пельменей; фарш Алиса делала из смеси курицы и индейки, панировала котлеты в отрубях, обжаривала буквально минуту, чтоб панировка «схватилась», запечатывая сок внутри, и доводила до готовности в духовке. Вслед за отказом от сигарет она пыталась «пересадить» Ольгу с кофе на цикорий, но тот у неё успехом не пользовался. «Ты меня последней радости лишить хочешь? — шутливо протестовала Ольга. — Нет уж, уволь, я этот безвкусный невнятный суррогат пить не буду!» Она была не готова отказаться от любимого напитка, согласившись только сократить его потребление. Получалось, впрочем, не очень. На сердце и давление она пока не жаловалась — напротив, всю жизнь была склонна к пониженным цифрам.

Но необходимость уменьшить количество кофе до, скажем, двух-трёх раз в день — и не пол-литровых кружек, а нормальных чашек — она осознавала и сама. «Я работаю над этим», — усмехалась она. Собраться с духом и морально приготовиться — первый этап.

— Очень вкусно, солнышко, — чмокнула Ольга Алису после ужина. — Я, с твоего позволения, немножко пографоманствую.

— Давай, — кивнула та. И добавила серьёзно: — И, Оль... Хватит уже самоуничижения. Все мы прекрасно знаем, что ты не графоман.

— Я не графоман, а графоманьяк! Ы-ы-ы! — И Ольга состроила комично-зверскую гримасу.

— Да ну тебя... — Алиса сперва нахмурилась, но потом посветлела лицом и фыркнула от смеха.

— Без самоиронии — никуда, родная, — улыбнулась Ольга. — Неплохо помогает от короны на голове.

С приездом Алисы она уступила ей свой компьютерный стол, а сама устраивалась с ноутбуком то на кухне, то на диване; когда они переехали в более просторную квартиру, Ольга купила себе второй стол и большое удобное кресло. В Алисин комп она не имела привычки лезть — только если та сама приглашала что-то посмотреть или прочитать; свой же ноут Ольга держала для Алисы открытым нараспашку, чтоб та могла прямо на нём вычитывать и править её тексты.

То ли Ольга сама себя так запрограммировала, то ли просто угадала — как бы то ни было, в двухнедельный срок она тогда уложилась день в день. Её отпустило, сон удлинился до обычной для неё нормы в пять с половиной — шесть часов. Переходить на новую схему приёма лекарств она так и не стала, опасаясь, как бы те не убили творческую активность. Алиса здорово понервничала, хотя Ольга и успокаивала её: «Не бойся, малыш, не бойся. Всё идёт как надо, всё под контролем. Мне давно так шикарно не писалось, нельзя это просто так взять и придушить. Ты не переживай, с катушек я не слечу».