Нермин Безмен - Курт Сеит и Шура

Хаджи был напоен горячей пахучей микстурой, промассирован кулаками Али, одет в свое теплое белье и уложен под шерстяное одеяло. Его тело пылало, когда он погрузился в глубокий сон.

Али спустился в хорошем настроении, потирая руки, и сказал:

– Думаю, я заслужил стакан ракы.

Хаджи спал до середины следующего дня. Когда он проснулся, он объявил, что за всю жизнь никогда так хорошо не спал и не чувствовал себя так хорошо. Каждый потраченный им куруш стоил того. Ему понравились эти люди из России. Когда спустя два дня он собирался уезжать, он пришел к Сеиту, как к главному, и сделал ему предложение:

– Сеит-бей, простите, если выскажусь дерзко, но я вижу, что вы здесь в большом затруднении. Если вы приедете ко мне в Бандырму, я могу предложить вам работу на ферме. Я не могу платить вам зарплату, но у вас будет место, где остановиться, вас будут кормить, и, если дела пойдут хорошо, вы сможете заработать несколько курушей на стороне. Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Не думайте, что я унижаю вас, но вы сами знаете, положение тяжелое.

Торговаться не было смысла. Получить крышу над головой и стол было уже хорошо. Они собрались и последовали за Хаджи: Сеит, Шура, дядя Али, маленький поэт Хасан – все вместе.

Дорога до Бандырмы заняла два дня. Их поселили в раздельных комнатах, а не в общем помещении, потому что Хаджи счел, что они заслуживают почтительного отношения. Этой ночью они поужинали за столом с Хаджи и тут же удалились.

Пол, диваны и стены сельского дома были покрыты коврами-килимами. Оказавшись в своей комнате, Сеит и Шура улыбнулись друг другу. Куда судьба их занесла? Единственное утешение – они были вместе. Комната была холодной и сырой, в мангале едва тлели угли, открытого огня не хватало, чтобы достаточно согреть комнату. Шура дрожала от холода и волнения. Сеит обнял ее. Он вспомнил ночь, которую они провели перед гудящим огнем, с бокалами шампанского, после сказочного представления в Мариинском театре, со своими лучшими друзьями, Джелилем и Татьяной.

– Знаешь, дорогая, – сказал Сеит, – я так скучаю по Чайковскому.

Она улыбнулась:

– С чего ты вспомнил об этом?

Ее глаза засияли, она больше не выглядела расстроенной. Сеит ласково посмотрел на нее. В тот момент, когда он заговорил, снаружи послышался шум. Они услышали выстрелы. Сеит бросился к окну. У ворот гарцевало около двадцати всадников, стрелявших в воздух. Хаджи выбежал с лампой в руке и приветствовал спешившегося командира. Он пожал ему руку, одновременно кланяясь. Шура спросила:

– Ради бога, Сеит, что случилось?

– Скоро поймем. Не выходи из комнаты. Запри за мной дверь.

В коридоре Сеит встретил остальных. Все были взволнованы. Они стояли в растерянности у лестницы, и тут появился задыхающийся Хаджи:

– Пожалуйста, все молчите, чтобы они не поняли, кто вы. Что-то во всем этом было подозрительное.

– Кто эти люди, Хаджи-бей, чего они хотят от вас?

– Пожалуйста, не говорите ни слова, Сеит-бей, просто улыбайтесь. Это разбойники из банды Черного Али. Мы сейчас будем кормить и поить их. С ними надо обходиться как с гостями. Нельзя их злить – они безжалостные люди. Помогите мне накрыть столы. Они должны думать, что вы из прислуги.

Беженцам не оставалось ничего другого. Не говоря ни слова, они сновали по дому под видом слуг. Несмотря на холод, столы были расставлены во дворе. Баранов насадили на огромные вертелы и поставили жариться над ямами с пылавшими дровами и углем. Анисовая водка – ракы – текла рекой. Маленький поэт Хасан был так напуган, что нашел себе дело на кухне и вовсе не показывался. Сеит, Али, Юсуф и Мехмет прислуживали разбойникам, мыли грязную посуду и разливали им ракы. Уже почти рассвело, когда люди Черного Али покинули ферму. Бандиты съели и выпили всю еду и ракы, которую смогли найти, набив мешки оставшейся провизией. После их отъезда никто не мог спать от волнения. Когда муэдзин позвал к утренней молитве, все занялись повседневными делами, так и не сомкнув глаз.

Следующей ночью их вновь разбудили выстрелы и ржание лошадей.

На этот раз пожаловала банда Черкеса Этхема, бандита с Кавказа. После перестрелки с другими негодяями, видимо, преподав им урок, эти голодранцы приехали сюда наесться и напиться. Хаджи-бей и его люди повторили представление прошлой ночи: бараны жарились, столы накрывались, ракы лилась рекой. Люди ели прямо руками, чавкая и вытирая рты ладонями. Глядя на них, Сеит чувствовал, что закипает. Их разговоры были отвратительны, их шутки, их ругань была так же гадка, как их смех. Прошла еще одна бессонная ночь. С рассветом дядя Али и Сеит приступили к своей работе на конюшне.

Али считал работу на конюшне ужасной. Для Сеита же это было лучшее из возможного, он любил лошадей и хорошо их понимал. Чистить их ему было совсем не трудно. Он вспоминал, как ухаживал на конюшне царских гвардейцев за своим любимым Чорапом. Воспоминания делали его работу легче. Внезапно Али издал дикий крик. Сеит подбежал к нему и нашел его в оцепенении, в ужасе смотрящим в стойло, с широко открытыми глазами. Сеит увидел кровь на его вилах и понял, что Али неожиданно воткнул их в кого-то. Он схватил Али за руку и заглянул в стойло.

Теперь была очередь Сеита вскрикнуть. Он покрылся холодным потом. Отрезанная человеческая голова смотрела на них из стойла. Сеит осмотрелся в поисках тела несчастной жертвы, но не нашел его. Лицо не напоминало никого, кого они видели на ферме.

Убийство было совершено недавно, раны выглядели свежими. Он вытащил едва державшегося на ногах Али из конюшни:

– Может быть, они привезли беднягу с собой. Может быть, это один из них.

Голос Али был еле слышим.

– Что нам теперь делать, Сеит-бей?

Он непрерывно повторял одно и то же. Сеит успокаивал его:

– Али, ты этого не видел, мы ничего не видели, хорошо? Мы ничего не знаем. Мы ничего никому не скажем, даже нашим. Иначе может случиться страшное. Мы даже не сможем убежать отсюда. А теперь соберись, пойдем работать в следующее стойло. Запомни, мы сюда не заходили. Я что-нибудь придумаю.

Весь день Сеит думал, как им убежать с фермы. Он не хотел говорить с Хаджи, потому что не верил этому человеку. Хозяин мог выдать их преступникам, чтобы спасти собственную задницу. Может быть, он и сам бандит. Если они скажут ему, что хотят вернуться в Стамбул, чем они это объяснят? Лучше ни с кем не говорить. Когда Сеит мыл лошадей, он увидел маленького Хасана, грузившего что-то на телегу. Он подошел:

– Привет, Хасан, что делаешь?

– Гружу картошку и чеснок, чтобы отправить к причалу.

Сеит осмотрелся, затем заговорил с Хасаном:

– Я прошу тебя сделать кое-что для меня, но так, чтобы только ты и я знали об этом.

Юноша был счастлив, что Сеит ему доверяет.