Оксана Головина - Пари на счастье [18+]

— Жива?

— Жива, — вздохнула девушка.

— Цела?

— Угу.

— Слава Богу, наконец, ты дома… — женщина присела на край кровати, и устало вздохнула.

Наталья опустилась в удобное яркое кресло, складывая ноги по-турецки, и виновато посмотрела на мать.

— Извини, вот честно не думала, что всё так выйдет.

— Знаю. Голодная?

— Да, немножко, — Наталья приложила ладонь к животу.

— Тогда идём есть, и расскажешь, как тебя угораздило, — Светлана поднялась, придерживая сползающее с волос полотенце.

Алексей удобнее взялся за бумажную салфетку, которой был обвёрнут только что купленный пирожок, и откусил его, понимая, что едва не обжёг язык горячим джемом. Продавщица кокетливо помахала ему из-за небольшого передвижного прилавка, уже в восьмой раз, желая приятного аппетита. Молодой человек только благодарно кивнул в ответ, не имея возможности говорить с полным ртом.

Вот чёрт, чего горячий-то такой? Хотя, на морозе купленное лакомство быстро остывало, и уже можно было спокойнее жевать. Алексей остановился возле пешеходного перехода, ожидая зелёного сигнала светофора, и потянутся свободной рукой к карману. Он вытащил мобильник и, нажимая кнопку быстрого набора, пошёл через дорогу. Долгие гудки заставили его понервничать, затем у уха зазвучал почти родной голос.

— Алексей Михалыч! — ахнули в динамике, — вот так чудо!

— Здравствуйте, тёть Нин, — улыбнулся Громов младший, решая прогуляться по заснеженному парку, — как Новый год встретили?

— Да как обычно, — оживилась домработница, — вы же знаете моих. Всех внучат привезли, да и Леночка с мужем так хорошо успели… душевно вышло, вот — душевно!

— Душевно — это хорошо, — Алексей затолкал в рот оставшийся кусочек пирожка, — отец всё ещё в посёлке?

— А что вы там кушаете? — навострила уши Нина, конечно же, прекрасно понимая, что он тут что-то бесконтрольно уминал.

— Уже ничего, — проворчал молодой человек, скомкал салфетку и бросил её в каменную урну.

Нужно было купить целый мешок. Не ожидал, что будет так голоден, а пирожки окажутся такими вкусными…

— Так отец ещё в поселке? — Алексей принялся подбивать носком ботинка слепленный кем-то небольшой снежок.

— Нет, с Венечкой уже вернулись, — оживилась Нина.

— Отец притащил в дом этого обормота? — удивился молодой человек.

— Да отчего же Венечка обормот? Добродушное животное. А очарования сколько? Соскучилась я за ним… — вздохнула домработница.

— Это вы сейчас о ком говорили, тёть Нин? — поддразнил её Алексей.

— Да как же о ком?.. — пробормотала растерянная женщина, сбитая с толку его вопросом, — о Вениамине, конечно!

— А что, тёть Нин, отец один приехал, или как? — вкрадчиво поинтересовался Громов младший.

— Ну, так с котом, говорю же я…

— Да к чёрту кота, я не о том, — проворчал Алексей, — гостей не привёз?

— Да нет, — задумчиво отозвалась Нина, — хотя…

— Что? Ну? — он остановился посреди дороги, не обращая внимания на то, что ветер принялся стряхивать с ветвей дерева мягкий снег, да прямо ему на голову и плечи.

— Приехал один, да таким его уже сто лет не видела, — заговорщицки зашептала женщина, — весь такой… ну такой… ух… ну такой… короче, порядок велел навести в доме, голубую гостевую подготовить, и поторопить с ремонтом в библиотеке.

— Да вы что?.. — задумчиво потянул Алексей, потирая небритый подбородок.

В животе одиноко заурчало, и он смирился с тем, что придётся возвращаться к «чудесным» пирожкам…

— Да так и есть, Алексей Михалыч, — меж тем продолжила откровенничать Нина, — чует моё сердце — появился у Михаила Юрича кто-то!

— Да ну-у-у?

Неужели справилась агент Петровна? Алексей закусил губу, соображая, как быть дальше.

— Нужно искать вишню…

— Чего её искать? Вам компотика, или варенье, Алексей Михалыч? Я в этом году столько консервации заготовила…

— Спасибо, тёть Нин, — пробормотал Громов, — мне бы свежую…

— Так где же вы её родимую возьмёте? Или там, у буржуев её и зимой в магазины завозят? Ох, домой бы вам, на Родину…

— Дело говорите, — Алексей выше поднял воротник куртки, — на Родину пора…

— Возвращайтесь, скучно без вас. Пусто в доме. И хозяин как привидение ходит. Только, что костями не гремит по ночам, — вздохнул мобильник.

— Может цепями? — усмехнулся молодой человек, бредя по оживлённой улице.

— Вот лишь бы к словам придраться, — проворчала женщина, — кушайте там хорошо, и одевайтесь теплее!

— Задачу понял, — усмехнулся Громов, — пора мне, тёть Нин, «буржуйские» науки постигать…

Попрощавшись с говорливой домработницей, Алексей снова посмотрел на мобильник.

— И почему у тебя нет с собой телефона? Вот точно — Мачеха с большой буквы… несчастного пасынка, в снег, в мороз… и это только начало, Громов, это только начало…

Молодой человек поджал губы и покачал головой, затем тряхнул ею, убирая с волос снег. Не так далеко был неплохой торговый центр. Там можно было поискать нужное. Шумно вдохнув морозный воздух, Алексей спрятал руки в карманы короткой кожаной куртки, подбитой белым мехом, и пошагал в направлении метро.

Уже на входе, он притормозил на мгновение, поскольку порыв ветра сорвал с рекламного столба некую афишу. Стоило пройти мимо, но он наклонился и поднял глянцевый листок, бережно отряхивая его. «Бенефис блистательной Марии Зельберг». Да, эта актриса могла бы дать фору многим молодым. Женщина на плакате была красива в свои годы и, несомненно «блистала» на театральной сцене.

Алексей положил афишу на ближайшую скамейку, и сам не понимая зачем, несколько раз оглядывался, пока спускался в метро, проверяя, не унёс ли ветер листок. И что его так проняло? Он, усмехаясь сам себе, пожал плечами.

— Что у тебя на волосах? — удивилась Светлана.

Она подалась вперёд и протянула руку, беря косу дочери.

— Заколка… подарок… — Наталья отпила чай и, поведя головой, высвободила свои волосы.

Мать села ровно, и снова взялась за вилку.

— Дизайнеры совсем сума посходили. Могу поклясться, что видела такие же зажимы для штор… — проворчала женщина.

— Да ты что? Надо же, — делано удивилась Наталья.

Что они понимают, эти дизайнеры, когда сам Михаил Громов, автор «бренда»… девушка обхватила ладонями любимую кружку с чаем, и мечтательно вздохнула. Как он доехал? Что делает сейчас? Как же хотелось узнать… Без своего телефона она была так несчастна, не могла же звонить из гостиной, когда в доме столько посторонних ушей!

— Таш, ты о чём задумалась? — прорвался в её мысли голос матери.

Наталья встрепенулась, и удобнее устроилась на стуле. Она привычно положила одну руку на отделанную мягкой светлой кожей спинку, устроила на ней голову, позволяя длинной косе соскользнуть вниз, и вздохнула.