AlmaZa - Развод [СИ]

— А ещё мне всегда нравились американские имена. И ведь мы теперь будем жить здесь. Что ты думаешь?

— Почему бы и нет? Если они будут красивыми. — он совсем сбил меня с моих коварных планов, но мне и эта идея показалась заманчивой. Какое счастье, что впереди три месяца, и подумать мы успеем! — Не станем торопиться, да?

— Конечно. — улыбнулся Донун и мы поехали. Удивительно, что я как-то слишком просто смирилась с мыслью о том, что жду двойню. Наверное, потому что рядом был любимый человек, у нас с ним всё было хорошо, и с его поддержкой мне ничего не страшно. К тому же, у меня должно появиться два — два! — маленьких подарка судьбы, сюрприза, несущих счастье. Разве это повод для тревог? Нет, кроме радости я ничего не ощущала.

— Я так пугалась сюда ехать, — призналась я, хотя по мне и до этого было понятно, что я упираюсь из-за страха. — Но вот, первая минута прошла, после того, как мы с тобой всё узнали, и умиротворение накрыло меня с головой.

— Я тоже переживал. Не знаю, из-за чего, но… у меня сердце в пятках колотилось, когда она произносила всё это…

— А по тебе было не очень-то и видно. — похвалила его выдержку я. Он, пользуясь возможностями коробки-автомат, взял мою руку в свою правую. — Ты не разочарован, что девочки не будет?

— Ну, у нас же всё впереди… — замерев, я медленно стала вытаскивать свою ладонь из его.

— Так, что началось? Ты же видишь, в какое пугало превращается беременная девушка, какой бы ни была до того!

— Сора, ты прекрасна, — посмотрел он на меня на перекрестке, пропуская машины сбоку.

— Мне не нравится твой тон. Я не буду больше рожать после этого.

— Хорошо. — кивнул Донун, находясь в том состоянии экстаза, котором была я минуту назад.

— Нет, я тебе всё равно не доверяю, ты слишком быстро соглашаешься, поворачивай к ветеринарной.

— Они со мной не справятся. — заверил муж. — Я соглашаюсь, потому что согласен.

— Ладно, у меня дома есть нож, — успокоила я себя в шутку. На самом деле, яйца Донуна мне были дороги не меньше, чем ему самому. — Или будем спать по-стариковски. На разных кроватях и не притрагиваясь друг другу.

— Да умею я предохраняться! — воскликнул по левую руку мой супруг, выдохнув. — И ты бы выдержала спать отдельно?

— Да… одну, ну, может две ночи, — засмеялась я. — На вторую ты бы мне уже приснился.

— На вторую я бы тебя уже связал и трахнул. — пообещал Донун. Потом задумался о чем-то и, после того, как мы проехали некоторое время против солнца под обволакивающие и томные напевы Адель, вновь взял мою руку и, поцеловав её, повернулся ко мне, подставив профиль пригревающим лучам. — Впрочем, ты та, с которой я буду жить, даже если ты не дашь мне больше никогда в жизни. Я буду любить тебя даже в холодной постели, даже с капризами и, как ты думаешь, толстую от беременности. Пусть ты будешь хоть какая, Сора — ты будешь моей любимой.

Неверными губами, я изобразила улыбку, хотя они дрожали от сдерживаемых слез счастья. Какая я сентиментальная в последнее время!

— Я до сих пор иногда не могу осознать, что миллионер и красавец умеет любить так, как любишь меня ты. — прошептала я, взглянув на него со всей силой чувств, которую могла вложить. — И потом, с чистой совестью, говорю себе, что это просто сон. Мой прекрасный Сон.

— Неважно сколько у человека денег, или какая у него внешность. Если у него есть мозги, то он непременно полюбит.

— Мозги? Я считала, что любят сердцем. — съёрничала я.

— Если хочешь быть счастливым, то надо любить, а чтобы понимать это, конечно, нужны мозги. — хохотнул Донун. Погладив меня по щеке, он тронулся дальше, направляясь к океану. Отличное решение, прогуляться по кромке берега, загорающегося сигнальными огнями и овеваемого вечерним бризом. — Дураки, наверное, ищут счастье в деньгах, и удивляются, что не находят. Я знаю, о чем я говорю, потому что был богат всегда, но счастлив стал только встретив тебя.

— А я… — надо же было что-то ответить? — Стала и богатой, и счастливой, и влюбленной одновременно, благодаря тебе.

То ли этот день так влиял на всё, то ли Донун, становясь серьёзным, всегда преображался, но я увидела в нем взрослого и опытного мужчину, которым он не казался основное время. Часто я и сама до сих пор воспринимала его как молодого парня, беспечного и летящего навстречу удовольствиям, но произнеся то, что вырвалось из уст, я будто со стороны увидела, что это мой муж, достойный, шикарный и восхитительный, давший мне в этой жизни всё, о чем я мечтала, и о чем даже не могла мечтать. И я тоже буду любить его всегда, любым. И без гроша в кармане тоже.

Что-то в нас сегодня незаметно поменялось, не то выросло, не то переключилось. Мы перестали обращать внимание на глупости, не сыпали больше песок в кувшин своей судьбы, и научились собирать сначала весомые и значимые камни. Мы повзрослели, хотя я тысячу раз думала, что самостоятельность наступила после школы, а потом после университета, а потом с устройством на работу. Но нет. Зрелость и ум настигли нас сейчас, когда мы научились любить, ценить и прощать, а не узнали различие между мальчиком и девочкой, попробовали наркотики, выпивку, объездили полмира и прочли все произведения Канта, Кастанеды и Фрейда с Юнгом за компанию. Единственное, за что мне стало обидно, так это за то, что я поняла — ничему этому невозможно научить, а у меня вот-вот появятся два ученика, которым мне хотелось сразу, пока они не ошиблись и не запутались, дать эти знания, о том, что такое настоящее счастье, что важнее, а что второстепенно. Но ведь вдвоем с Донуном мы должны справиться с этой задачей.

Моя ладонь грелась в его пальцах, а вторую я положила на живот, и под ней чуть заметно шебаршились наши мальчишки. Почувствовав сонливость, я закрыла глаза и задремала уверенным сном любимой женщины.

Примечание к части* один из лучших ресторанов Нью-Йорка, на Манхэттене, Центральный парк

Сублингвально — «под язык». Способ принятия лекарств.

Имеется в виду фарфор\керамика\произведение искусства времен китайской династии Мин (1368–1644 гг.).