AlmaZa - Мания приличия [СИ]

Я дошла до его спальни и, открыв дверь, увидела его лежавшим на заправленной кровати и курящим, будто не на балконе он должен был затаиться, в ожидании специфического показа.

— Ты знал, что ничего не получится? — Подозревал. — Клуб дыма вырвался между милых, но упрямых губ, возносясь к потолку. — Подозрения не создают такую уверенность. — Опустившись на постель, я оказалась спиной к Джиёну и оперлась локтями на коленки. Никак не пойму по своему настроению, рада я или нет тому, что всё сорвалось? — Ты сказал ему что-нибудь такое, что привело к такому результату? — Даже не знаю, что можно посчитать за таковое? Вопросы «как жизнь?» или «хочешь чего-нибудь выпить?», — Джиён хмыкнул, радость отражалась в его голосе, ликование. — Или, может, проблема в том, что вы и так уже спали? — Я резко обернулась, шокированная тем, что Дракон узнал, что… — Кто сказал тебе? Мино? — Да брось, ты думаешь, мне трудно навести справки, где и с кем ты была в ночь перед свадьбой? — Я отвернулась, спрятав лицо в ладонях и склонившись над коленями. — Ты расстроена, что я узнал? — Не знаю, ещё не поняла. — Как тебе новость о том, что он больше на меня не работает? — Этому я однозначно рада. Это ты тут шумел? — Нет, Гахо и Джоли бегали, наверное. — Кроме всего, он ещё и слышал большую часть того, о чем мы говорили! — Я мог бы не отпускать его вопреки всем его связям, но мне не хочется постоянно жать руку, которая тебя везде лапала… — Ты же не ревнивый? — … по этому же принципу я отпустил Сынри. — Ты просто наглый обманщик. — Выпрямив спину, я всё равно не оглядывалась на него, бегая глазами по корешкам книг на полке передо мной. Сплошная философия, исторические трактаты, Достоевский на корейском! — Тебе всё равно, кто и где меня лапал, и я теперь даже не увижу твою реакцию на это. — Хочешь посмотреть мою реакцию на то, как я сам тебя лапаю? — Это я уже видела. — И что — всё? Одно и то же дважды не смотришь? — Будто ты сам не такой, будто тебе не приедается всё с первого раза. — Упав на спину, я подтянулась к Джиёну и, положив свою голову рядом с его на подушку, отняла у него чуть-чуть недокуренную сигарету и сделала последнюю тяжку, устало закрыв глаза. — Господи, никогда, никогда так не делай! — театрально яростно воскликнул он и, приподнявшись, дотянулся до пачки и вытащил новую сигарету. — Это отвратительная привычка, давай мужикам кончать, Даша! Это всё равно, что съесть последнюю картофелину-фри с тарелки, придётся есть вторую порцию! Всё равно, что допить последний глоток в бокале, чёрт, нельзя так делать, нельзя! — Он вновь закурил и, задымив, лёг обратно и успокоился. — Может, мне это и нужно было? Чтобы ты не кончил? — Я скользнула рукой по нему вниз, но он поймал её на своём животе. Мои пальцы заскребли по его майке, задирая её и обнажая участок кожи. — Я могу пойти и передёрнуть. Это нетрудно. — Насупившись, я легла на бок, уставившись на него. — Мои планы по отношению к тебе бесполезны, да? Ты сделаешь по-своему. Я никак не могу на тебя повлиять. — Специально — вряд ли, косвенно — возможно. Зато смотри, на скольких ты смогла оказать влияние! Ты же добилась всего, чего хотела. Тэян полон милосердия, Мино бежит от карьеризма, Сынри сбежал от шлюх и заперся в гостинице. — И только тебя никак не вылечить. — А было от чего? — посмотрел он мне в глаза. Я наспех стала соображать, что-то одно, что-то самое яркое из его недостатков, что-то плохое, что-то безнадёжное, что его портит. Что же это? Эгоизм? Но его забота о Сынхёне и даже о своих людях, которых он по-настоящему ценит, говорит другое. В самом деле, он самый здравомыслящий человек из всех, каких я знала, даже когда кажется, что он злой гений или сумасшедшее зло. Он всё прекрасно понимает, и на него не надо влиять, потому что он и без меня знает, где надо остановиться, где надо отказаться, а где согласиться. Излечить его от неумения любить? Если он полюбил меня, значит, умел это всегда, просто не хотел, или не имел возможности. Да и сейчас не имеет, а потому было разумно не поддаваться страстям. Зачем, если они не жизнеспособны? — Не задавай мне тупиковых вопросов, — уткнулась я в его плечо, закинув на него ногу. Хочу сегодня ночевать здесь, и неважно, что фэн-шуй нарушен, и потоки сексуальной энергии якобы иссякли. — Ты же знаешь, я не против вообще молчать. Молчать и думать. — О чём? — Ты знаешь мои излюбленные темы. — О времени? — Вторая попытка. — О бессмысленности? — Угадала, сейчас я думаю о ней. — И что ты о ней думаешь? — Ничего хорошего. Она мне не нравится. — Джиён докурил и, стараясь не скинуть моей головы со своего плеча, дотянулся до пепельницы и потушил бычок. — В тот момент, когда в отчаянии осознаёшь, что без всего, что ты делаешь, этот мир прекрасно обойдётся, с некоторым утешением понимаешь, что все вокруг запросто обойдутся и без самого тебя. Одна бессмысленность оправдывает другую, замечаешь? А если всё вокруг не имеет смысла, то почему бы не совершаться любой ерунде? На этой закономерности, мне кажется, выстроена система нашего человеческого бытия. — Ты взрываешь мне мозг. — Это лучше, чем взрывать самолёт или жилой дом? — Лучше, продолжай. — Не хочу, это тоже бессмысленно. Давай лучше займёмся сексом? — А он разве не бессмысленен? — оперлась я на локоть, приподняв голову. Джиён развернулся ко мне и обнял, прижав к себе за талию. — Да, но всё-таки приятнее, чем болтовня. — Разве могут быть у тотально и однообразно бессмысленных вещей какие-то уровни и приоритеты? Если уж всё не имеет смысла, давай лежать и ничего не делать, пока не умрём. — Это скучно. — А есть ли смысл избавляться от скуки? — Дракон улыбнулся, надвинувшись на меня и завалив на лопатки. Я оказалась под ним, и его руки принялись задирать мой подол, пока его рот заткнул мой. Мы слились в табачном поцелуе, поскольку от нас обоих пахло куревом. Я обвила его плечи, подумывая, дать ему всё-таки кончить или нет? Вообще, в окончании чего угодно содержалась какая-то имманентная тоска, если не подразумевать за этим сразу же начало чего-то другого, но мало кто знает точно, что начнётся и что будет после того, как мы распростимся с чем-либо. В этот момент зазвонил мой мобильный, и я замерла, отвлекшись от поцелуя. Джиён тоже повернул голову, прислушавшись и ощутив, как вибрирует телефон в кармане моего платья под ним. — Ну его нафиг? — предложил Дракон, не слезая с меня. — Нет, это может быть связано с Сынри, я просила позвонить мне, если он вернётся домой. — Джи с неохотой приподнялся на вытянутых руках надо мной, чтобы я достала сотовый и подняла. На экране, как я и думала, высветился наш домашний номер. — Алло? — Даша, тут ваш водитель. Чего-то хочет. Твоё имя называет, — сообщила Хадича. Я вдумалась в сказанное, выходя из захватывавшего меня возбуждения. — Дай его сюда! — Послышались шорохи, пауза. Голос нашего шофера: — Госпожа Ли? — Да, что случилось? — Господин Сынри просил привезти вас к нему. — Куда? — В гостиницу, Марина Бэй Сэндс. — Я выдохнула. Он всё ещё там, а не забрался куда-нибудь в подозрительное место. Хорошо, что он не вызывает меня в бордель или на какую-нибудь уединённую пристань. — Прямо сейчас? — Да, велел вас сразу к нему доставить… — Я отлучилась ненадолго, так что… я поймаю такси и приеду сама, спасибо, что сказал. — А что делать мне? — Отдыхай, я всё объясню Сынри сама. — Положив трубку, я дёрнулась, приготовившись нестись к мужу, который непонятно чего желал от меня в столь поздний час. Но Джиён поймал меня за предплечье. — Даша! Куда ты? — Сынри хочет меня видеть. — Это не может подождать? — Мне интересно его выслушать. — Я хочу, чтобы ты осталась сейчас со мной. Пожалуйста, я позже тебя отвезу сам, если хочешь. — Его хватка на моей руке была сильной, но я, подумав мгновение, высвободила её, поднявшись и встав на ноги. Вот он шанс не поступить так, как хочется Джиёну. Я знала, что он возбуждён не меньше моего, и он действительно хочет меня сейчас, хочет заняться любовью и кончить. Нет, этого я ему снова не дам. Его рука, из которой я вырвала свою, осталась на весу, протянутой. Вот таким он и должен остаться, чтобы никогда не забыть меня, жаждущим, неудовлетворённым, с не дотянувшейся до желаемого рукой. — Я доберусь сама. Прости. — Даша! — послышалось вслед, и хотя меня разрывали чувства, хотя я сама мечтала остаться, не только на ночь, но неделю, годы, навсегда, я переступила через это всё и поспешила прочь. Если не уйду теперь, набравшись решимости, никогда уже не уйду.