AlmaZa - Когда мальчики становятся мужчинами [СИ]

— Надо, ДжеНа, — он занес руку и, подумав, опустил на её щеку и провел по ней. Она прильнула к ней сильнее, взяв в свою ладонь и прижавшись к ней.

— Позвони мне, когда у вас образуется перерыв как-нибудь, и мы снова поедем ко мне, или в гостиницу, куда хочешь! — она пылко поцеловала его.

— Хорошо, я позвоню, — ЧанСоб отпустил свою волю, и она улетела, сдуваясь как проколотый воздушный шарик. С тем же противным звуком, как если бы показывали язык, дразня. Он попал в вульгарную ловушку госпожи Ю, которая не была спрятана и в которую она тащила его не скрывая, и всё же он пошел за ней и вляпался. Вляпался глубоко и надолго. Жаждал её внимания, присутствия, принадлежания ему.

Женщина осторожно слезла с него, возвратясь за руль и оправляя одежду. Парень застегнул штаны, приходя в себя. Запах еды только сейчас вернулся вновь, но есть, действительно, не хотелось.

— Возьмешь с собой? — кивнула на обед ДжеНа. Он покачал головой.

— Я не голоден. Попью воды, и до вечера мне хватит, — она участливо погладила его по волосам, бессознательно убрав прядь на его ухо.

— Не изнашивай себя так, — ЧанСоб покосился на неё, показывая, что её материнский тон тут лишний, и он мужчина, который сам за себя в ответе. Она поспешила отшутиться. — ты же знаешь, ты мне нужен полный сил.

— Смотри, тоже не устань, — он взялся за ручку, собираясь выходить. — я позвоню, как можно скорее, не сомневайся!

— Буду ждать! — махнула, она и он побрел к агентству.

У заднего выхода молодой человек заметил СоХен, только не успел понять, стояла она уже здесь, или только вышла. Боясь, что его глаза, его осанка и походка выдадут то, чем он только что занимался, он согнулся и постарался прошмыгнуть незаметно.

— Погода замечательная, не правда ли? — остановила она его вопросом. ЧанСоб застыл.

— Да — солнышко! — он посмотрел на небо, будто птиц там считая. — не много его осталось, скоро дожди…

— Да, они уже через день начались, — СоХен благодушно улыбнулась, позволяя ступать дальше. Парень перешагнул через порожек и исчез в здании.

Девушка вернула свой взор на стоянку и наблюдала, как с одного из мест выезжает фиолетовый двудверный BMW, который она запомнила на всю жизнь и не спутала бы ни с одним другим, даже не видя с такого расстояния номеров. Она точно знала, кто владелица, и что приезжала она не по рабочему, а личному вопросу. К ЧанСобу, который так нравился СоХен.

Осень полетела незаметно, как кленовые и ясеневые листья под ногами. Слышишь их шорох, хруст, будто бы видишь их смешавшиеся краски, но не предаёшь им значения, не особенно ценя эти кратковременные дары засыпающей природы. Но ЧанСоб ценил некоторые часы этой осени, как ни одно другое богатство. Те часы, что он проводил с ДжеНой. Их отношения становились всё теплее, доверительнее, хотя до конца не избавились от сарказма и зловредной иронии, которой они жалили друг друга иногда.

То, что об их связи не знал никто из его окружения, в его глазах добавляло особый уют. Словно время от времени забираешься в кокон, где мягко, комфортно и безопасно. Это как прыгать из понедельника или вторника сразу в воскресное утро, когда не столько ненужность никуда идти и спешить успокаивает, сколько сам архетип утра выходного дня убаюкивает тебя в своей колыбели. И ты растягиваешься на постели, прикрываешь глаза рукой от света и беспричинно улыбаешься. Именно так себя чувствовал ЧанСоб с ДжеНой. Потому что она давала не только свободу, не только заботу, но и любовь, которую он ловил и впитывал, вбирал до такой степени, что сам пропитался ей и не мог уже скрывать свою собственную внутри себя.

Как-то раз они лежали в её спальне, на её большой кровати. Его грудь упиралась в её спину, и ритм их сердец поочередно гулко передавался в одно тело из другого. Они занимались любовью уже несчетное количество раз с тех пор, как сделали это впервые, но насытиться было не так уж просто. Особенно ему. ЧанСоб не знал, что двигало им больше: накопившийся потенциал, желающая реабилитироваться мужественность, щеголеватая гордость, или притяжение к ДжеНе, которое не знало, что такое «хватит». Её волосы пахли миндалем и сандалом, и он утыкал в них свой нос, втягивая до предела дурманящий аромат взрослой женщины.

ДжеНа гладила его руку, пропущенную под её рукой к груди. Перебирая его пальцы и целуя их, внезапно, она ровно, без дрожи, но с истовой решительностью, произнесла:

— Я люблю тебя, ЧанСоб.

Он застыл. Впрочем, он и так лежал, не шевелясь, но теперь его парализовало. Не обман ли это слуха? Эта светская львица умеет любить? И любит его? За тысячную долю секунды пронеслись те моменты, где она обидела его, но, кажется, это был их предсмертный хоровод. Больше он не пустит к себе эти воспоминания.

— И я люблю тебя, ДжеНа! — он поцеловал её плечо, но она тут же развернулась к нему. В глазах её стояли слезы счастья. Губы дрогнули, но ничего не сказали, продолжая вздрагивать и улыбаться.

ЧанСоб накинул на них покрывало и они, наконец-то, осуществили очередную его мечту, принадлежавшую к области амбиций — они занялись любовью пятый раз подряд. Не упоминая личности, парень не упустит шанса похвастаться и оставить друзей с носом! Но эти эгоистичные раздумья растаяли, стоило ДжеНе оказаться под ним и принять его в себя до конца, крича его имя и шепча «люблю» сквозь стоны.

Когда они не оскверняли её пентхауз и все его, даже труднодоступные, закутки, они любили посидеть в каком-нибудь тихом ресторанчике, вспоминая, как начинали знакомство. Они гуляли по паркам и музеям, когда было время в их загруженных графиках. Они поднимались на смотровые площадки, любые доступные высокие крыши и, обнимаясь, смотрели на огни столицы, выдыхая изо рта пар, сливавшийся в единую туманность. ЧанСоб расстегивал куртку и прижимал к себе ДжеНу, укутывая с двух сторон.

Потом они тайком встречались за кулисами и, находя пустые гримерки, придавались любви в них, наверстывая упущенную когда-то возможность. После взаимного признания в любви, однако, страсть переросла в нечто большее, поэтому всё чаще они предпочитали поговорить, полежать, не двигаясь, надеясь, что вот-вот они выгадают больше времени или смогут встречаться открыто. Но как только ДжеНа заикалась об этом, ЧанСоб краснел, бледнел и умолкал. Она понимала, что он не готов, поэтому не настаивала. Ей это и не нужно было. Она обрела покой и счастье наедине с одним человеком, и до всех других ей дела нет.

Совместные завтраки, обеды, ужины, прогулки, покупки, поездки на природу, всё насыщало их дни, историю, которую они создавали для себя. Почти два месяца забвения и упоения. Ноябрь шел к концу, но холода улицы затмевались жаром любви, хотя зима, как известно, суровее, и её морозы способны остудить даже самое горячее пламя…