Айя Субботина - Плохиш

Бросил рюкзак с вещами куда-то под ноги, в последний раз посмотрел на кованные ворота дома и побрел сам не зная куда. Прямо под дождем: еще по весеннему прохладным и колючим.

Стас не помнил, где бродил весь день. Промок до нитки, но все равно горел. Выбросил в мусорный бак дорогую куртку, туда же последовала и футболка. Все время звонил телефон. А он все время сбрасывал, даже не глядя. Плевать, говорить не с кем и не о чем.

А потом ноги сами привели его к подъезду дома Егоровых. Дома, где ему всегда было уютно и спокойно. Мать Артема вечно что-то пекла: пироги, ватрушки, сотни сортов блинчиков и печений. Он постоянно отнекивался от ее попыток сунуть ему парочку «на дорожку», но эта маленькая худенькая женщина всегда была убедительной.

Стас посмотрел на окна – темно. Потом на экран мобильного. Почти одиннадцать ночи. Спят?

А, проклятье, сегодня же суббота и Артем говорил, что они уедут на дачу. С приходом весны Егоровы всегда «врубали» режим огородников, хоть Стас никогда не понимал для чего им это. Егоров-старший был известным преуспевающим адвокатом и в картошке с огорода семья точно не нуждалась. Мать, кроме того, что прекрасно готовила, так же была первоклассным дизайнером - и многие уютные кафешки и рестораны столицы были обязаны ей своим интерьером.

Стас выдохнул и уселся прямо на мокрые бетонные ступени. Дождь все не прекращался. Ну и хрен с ним, будет сидеть здесь, пока не сдохнет. Домой не пойдет. Пошло оно все куда подальше. Кому нужна такая сраная семья, где все друг другу врут?

— Убери от меня руки! – раздался неподалеку знакомый девичий голос.

— Не ломайся, куколка, - довольно агрессивно ответил мужской.

— Не трогай меня! Отпусти!

Влада?

Стас поднялся, всмотрелся в темноту, разреженную тусклыми всполохами сломанного фонаря. Так и есть Влада – и с ней какой-то долговязый придурок. Вот он хватает ее за запястье, тянет на себя. Он худой, но все равно вдвое крупнее Влады и ей нечего ему противопоставить.

Стас сорвался с места и с силой оттолкнул долговязого, когда тот почти сунулся к ней своими слюнявыми губами.

Хватило одного удара, чтобы эта тощая сволочь опрокинулась на спину. Одного крепкого удара точно в нос. Звук хрустнувшего хряща показался сладкой музыкой.

Пацан завыл, обхватил себя руками и принялся качаться в луже, словно упавший на спину жук.

— Стас? – Влада смотрела на него огромными испуганными глазами. Мокрая, с прилипшими ко лбу и щекам волосами, она казалась еще большей худышкой.

— Он сделал тебе больно? Влада, отвечай, он что-то тебе сделал?

— Нет, нет, ничего, - сбивчиво ответила она. – Просто приставал и лез руками.

— Значит руки я ему и оторву.

Она вовремя его остановила: бросилась, обхватила сзади за талию, прижавшись всем телом. Маленький, такой же мокрый, как и он, кусочек тепла. Единственного тепла, которое было у него этим вечером.

— Не надо, с него хватит, - прошептала она. – Не надо, пожалуйста, оно того не стоит.

Он сжал зубы и молча смотрел, как ублюдок, скуля, на заднице отползает в сторону. Как потом поднимается, прижимая к носу окровавленные ладони – и убегает в ночь. Где-то над их с Владой головами сверкнула молния, небо расколол гром, от которого почти заложило уши.

— Почему ты не уехала со всеми, Влада?

— Готовила реферат на понедельник, - шепотом сказала она. Всхлипнула. Плачет? Запоздалая реакция на стресс. – Целый день просидела за компьютером. А потом пришли Настя и Светка, позвали прогуляться.

Настя – это та ее подруга, что на год старше и которая на Новый год так надралась, что чуть не в штаны ему лезла? А он предупреждал Артема, чтобы присмотрел за Владой, когда возле нее трется такая шалава.

— Ну и где сейчас Настя и Светка?

— Мы посидели в кафе, но я обещала родителям, что не буду приходить домой позже одиннадцати. К нам подсели какие-то парни, и... Ну, в общем, мне пришлось идти одной. А этот... увязался следом.

Стас медленно расцепил руки Влады у себя на животе, повернулся, приподнял ее лицо за подбородок, почти ожидая увидеть потеки туши под глазами. Ничего, ни грамма косметики, только припухшие от слез веки.

— Ты же понимаешь, если бы меня здесь не было, то все могло бы кончится плохо? – сказал очень строго, большими пальцами стирая влагу с ее ресниц.

Она прикусила нижнюю губу, кивнула.

— Пообещай мне, что больше не будешь никуда ходить с этими блядями, - потребовал Стас.

Она поморщилась – всегда так делала, когда он забывал «фильтровать» слова.

— Пообещай, Влада.

— Обещаю, - серьезно ответила она. А потом вцепилась в его ладонь, с ужасом разглядывая сбитые костяшки. – Господи, Онегин, что случилось? И... где твоя одежда?

— Ерунда, - отмахнулся он. Было что-то нереальное в том, какими слабыми и тонкими выглядели ее пальцы у него на кулаках.

— Ничего не ерунда! Пойдем, я дам тебе рубашку Артема и горячий чай. И еще нужен пластырь, и бинт, и...

Он не сопротивлялся, когда Влада затащила его в лифт, потом в квартиру, а там чуть ли не силой затолкала в душ. Она всегда была такой: деловитой маленькой женщиной. Шестнадцатилетней маленькой женщиной. Видимо, всему виной ее воспитание и завышенные ожидания родителей и учителей. Приходилось соответствовать.

Он долго-долго растирал тело жесткой мочалкой. До красноты, до боли. Позволил ледяной воде остудить горючую голову, а потом расслабился под теплыми тугими струями. Запихнул джинсы в стиралку, запустил программу и, повязав полотенце вокруг бедер, вышел.

Со стороны кухни уже доносился звон посуды и приятный запах, от которого желудок скрутило в тугой узел.

Влада возилась возле плиты, а на столе уже стояли чашки, тарелки. Стас улыбнулся – стакан с молоком.

— Ты же не пьешь молоко, терпеть его не можешь? – Он так и остался стоять в дверном проеме, налег плечом на откос.

— Зато ты пьешь, это же белок и полезно для мышц, - не отрывая взгляда от сковороды, где активно что-то помешивала, ответила Влада.

Надо же, помнит.

Влада успела переодеться в какой-то свободный мешковатый свитер чуть не до колен и узкие штаны. И носки с принтом из смеющихся гусят. Волосы подобрала в узел на макушке, но большая часть прядей выбилась и постоянно лезла в лицо.

— Не нужно этого всего, я домой пойду, - сказал он, поглядывая на часы. Мобильный окончательно сел. – Только мне бы что-то из одежды Артема.

— Никуда ты не пойдешь, пока не поужинаешь, и я не займусь твоими руками. Это не обсуждается, Онегин.

Она выключила газ под сковородой, отложила в сторону деревянную лопатку – и повернулась к нему. Пару раз моргнула, неумолимо медленно краснея. Стас знал, что нравился ей. Он вообще много кому нравился и никогда не испытывал угрызений совести, пользуясь этим. В конце концов, его первый секс случился в четырнадцать и с женщиной, куда старше его самого. И за следующие шесть лет он успел набраться опыта, чтобы ночь с ним девчонки запоминали надолго. Это было, пусть и не большой, но платой за то, что он редко ложился в постель с одной и той же. Возможно, когда-то придет и его время остепениться, но точно не в ближайшие десять лет.