Айя Субботина - Плохиш

— Звучит так, будто ты жалеешь.

Влада не хотела позволять голосу прозвучать так претенциозно, но вышло именно так – будто она за секунду успела обвинить его и вынести приговор без права обжалования. Подобные выходки нередко становились гвоздем программы в их с Артемом семейных ссорах, когда она находила ничтожный повод для обиды, чтобы в итоге раздуть из него целое стихийное бедствие. Влада честно боролась с дурой привычкой, использовала все способы для ее искоренения, но с завидной регулярностью снова и снова поддавалась треклятым импульсам.

Никита отреагировал ... никак. То есть по его выражению лица складывалось впечатление, что он вообще не услышал последнею реплику. Может быть, именно в эту секунду он думал о чем-то более насущном, чем трескотня одной из своих студенток. С одной стороны Влада чувствовала необходимость перевести дух, но с другой – разве они не для того проводят время вместе, чтобы слушать и узнавать друг друга?

Столик в «Адель» располагался в глубине зала, достаточно далеко от огромных витражных окон в пол и любопытных глаз остальных посетителей. Стоило им занять свои места, как явилась официантка, толкая перед собой передвижной столик. Девушка поставила перед Владой блюдо с целым ассорти из сливочных и шоколадных кексов, фруктовый салат и двойную порцию «латте». Никита ограничился чашкой «экспрессо».

— Мне принадлежит доля в деле Грановского, - после первого глотка, произнес Никита. – Раньше она принадлежала отцу, потом, когда его не стало, перешла мне. Я не слишком смыслю во всем, что касается управления делами. Меня устраивает, что это вложение приносит регулярное пополнение счета. Я же предпочитаю заниматься тем, что нравится и в чем я чувствую себя профи – например, в преподавании. Может, это прозвучит странно, но мне приятно осознавать, что я становлюсь частью просвещения подрастающей молодежи. Я думал, ты догадываешься, что мой образ жизни не слишком вписывается в рамки дохода преподавателя с кандидатской.

— Если честно, я никогда не задумывалась о твоих доходах. Всегда считала некультурным совать нос в содержимое чужого кошелька.

Никита мягко улыбнулся, оставляя Владе право самой догадываться, удовлетворил ли его ответ.

— Я впервые нахожусь в такой ситуации, - продолжил он, когда от затянувшейся паузы у Влады начали покалывать пятки. – Чувствую себя странно.

— Имеешь ввиду меня – и себя?

— Преподавателя и студентку, и шестнадцать лет разницы между. Со мной это впервые, и я точно так же растерян, как и ты. Каждый раз даю себе зарок поговорить об этом – и каждый раз мне не хватает слов. Мне, человеку, учившемуся словоблудию у Брэдбери, Шоу и Ирвинга. Если совсем откровенно, то я надеялся, что разговор заведешь ты, но из тебя, похоже, и слова лишнего не вытянуть.

— Все мои лишние слова часто превращаются в ахинею, из-за которой приходится краснеть и много извиняться.

— Это-то меня в тебе так привлекает.

— Это?

— Твоя непосредственность. – Взгляд мужчины задумчиво скользнул по ее лицу. Влада почти чувствовала, как он мысленно поглаживает пальцем линию ее подбородка, идет вверх до «яблочка» щеки, осторожно прикасается к виску. – Ты ведь не считаешь меня больным извращенцем? Я первый подниму на смех любого ровесника, который скажет, что связал себя отношениями с девушкой твоего возраста, и найду миллион убедительных аргументов в пользу того, почему такие отношения лишены смысла и будущего. Но ты совершенно другая.

Влада оказалась совершенно не готова к таким откровениям. Все два месяца их свиданий она каждый день гадала, когда же Никите надоест играть в молчанку и он, наконец, прольет свет на свои чувства и планы. Вика настойчиво требовала взять инициативу в свои руки, но Влада не видела себя зачинщиком подобного разговора. Честно пыталась подобрать подходящую ситуацию, спровоцировать выяснение отношений уместной, как бы невзначай оброненной фразой, но каждый раз наткалась на свою полную беспомощность. Стыд да и только, но во всем, что касалось Никиты, она чувствовал себя зависимой стороной. Настолько зависимой, что порой хотелось выть от стыда за роль «страуса».

И вот, когда Никита все-таки завел серьезный разговор, она вдруг почувствовал острую необходимость перебить его на пол слове и повернуть все до обсуждения ничего не значащей мишуры. Поговорить о погоде, о чудесном голосе Гару, о своем новом месте работы. Да о чем угодно, лишь бы не прикасаться к щекотливой теме.

— Мне ... приятно это слышать, - невнятно сказала она, мысленно сокрушая себе на голову все мыслимые и немыслимые ругательства. «Приятно это слышать?» Не смогла придумать ничего умнее?! – Я очень нервничаю, извини.

Никита понимающе кивнул.

— Потому я не спешил затрагивать эту тему. Такое чувство, что я воспользовался ситуацией, чтобы склонить тебя к отношениям.

— Я так никогда не думала, - поспешно ответила Влада.

Когда Вика узнала, что благодаря тому, что Никита замолвил словечко, Влада получила место стажера в «Пересмешнике», она неприминула заявить, что Красницкий ловко расчистил себе путь к победе. Ох и поругались же они тогда – Влада не помнила, чтобы когда-то позволяла себе настолько повышать голос. Но в глубине души ей было невероятно стыдно из-за того, как это выглядит со стороны. Неудивительно, если окружающие воспримут их отношения именно в таком ключе, если даже самая закадычная подруга подумала черте что. Подумала, невзирая на свою подробную осведомленность обо всех ее бзиках. И главное, пока Вика не поддернула ее на тему протекции, Владе и в голову не приходило, что для непосвященного это действительно будет выглядеть именно так – услуга за услугу.

И хоть в итоге Влада она доказала, что узнала о рекомендации Никиты уже после того, как ее приняли в штат, и сказано это было между прочим, она не могла не признать правоту выдвинутых, пусть и в шутку, обвинений.

— Раз уж у нас зашел серьезный разговор...

«Пожалуйста, не надо!»

— ... давай прямо сейчас договоримся: что бы не сучилось в будущем, какое бы развитие не получили наши отношения, первостепенно ты всегда останешься моей студенткой, а я – твоим преподавателем литературы. По крайней мере, на оставшиеся два с половиной года. Я никогда не буду предвзятым ни в положительную, ни в отрицательную сторону. Хочу верить, что и ты не изменишь этому правилу, и не станешь воспринимать мои замечания по учебе как попытки... склонить тебя к чему-то или унизить, или отблагодарить. С самого первого дня я считал тебя чрезвычайно умной девушкой, и сейчас говорю не с целью в чем-то упрекнуть, а исключительно чтобы обозначить все возможные камни преткновения. И я считаю, что нам нельзя афишировать отношения не потому, что стесняюсь тебя или вынашиваю неприличные намерения, а потому что сейчас это в первую очередь оградит тебя от грязных сплетен. – Он постучал указательным пальцем по столу, как будто в такт внутреннему ритму. – Говорю полную чушь. Надеюсь, прозвучало не так мерзко, как мне кажется.