Никки Джеймс - Люби меня всего

«Чёрт!»

Я боялся, что стресс этого дня может его переполнить. Где-то глубоко внутри, я предвидел это. Моя мама побледнела, а Лукас прошептал: «переключение?», с явным замешательством.

Я не медлил и проигнорировал крики своей матери, выходя за Эваном за дверь и подходя к другой стороне церкви и комнате, где готовился Орин.

Когда я вошел, он сидел в углу, прижав обе руки к своей голове, и его глаза были зажмурены. Кристина и Элли неловко суетились рядом с ним своих платьях, в замешательстве и с дискомфортом.

— Эв, вы можете, — я указал подбородком на дверь, мягко прося их уйти.

Мой друг подскочил вперёд и забрал с собой двух женщин. В этой суматохе, Орин открыл глаза и в панике огляделся вокруг.

Увидев меня в дверном проёме, он отчаянно покачал головой.

— Нет, мы не можем… — его руки снова поднялись к голове, прежде чем он смог закончить предложение.

Я опустился на колени перед ним и заставил его опустить руки, поднимая его подбородок.

— Не обращай внимания на все эти традиции. Это надувательство и ничего не значит. Поговори со мной. Что происходит?

Он покачал головой, будто пытался что-то стряхнуть, и надавил на глаз костяшкой пальца.

— Я весь переключаюсь. Все… они все здесь, — он раздражённо показал на пространство вокруг своей головы. — Они все болтают без умолку, — пытался он объяснить. — Никто не слушает.

— Орин, посмотри на меня, — он пытался сосредоточиться на моём лице, но явно отвлекался на все голоса. — Мы говорили об этом. Если кто-то должен выйти вперёд, это нормально. Это не изменит того, что сегодня здесь происходит, и ты по-прежнему можешь быть частью этого.

Он кивнул и прижался головой к стене за своей спиной.

— Это так отвлекает, весь хаос. Прости.

Я стоял перед ним на коленях, зная, что моя мама пристрелила бы меня, будь она в комнате, и притянул Орина в свои объятия. Он прижался к моей груди и закрыл глаза. За два с половиной года, что мы были вместе, я изучил Орина вдоль и поперёк. Книга, которую он написал о своей жизни, была прекрасным окном в его мир, и как сказал Рид, мне не нужны были никакие другие книги, чтобы понять мужчину, на котором я женился. Мне нужно было только слушать и смотреть в оба.

— Сегодня всего слишком много? — произнёс я ему на ухо, поглаживая его по спине.

Он кивнул, зная, что правда между нами срабатывает лучше всего при разборе сложных моментов. Как бы далеко ни зашёл Орин, публичные ситуации были по-прежнему крайне невыносимыми. В нашей повседневной жизни ходил на работу и выходил на улицу по большей части Коэн. Орину стало комфортнее от осознания, что ему больше не нужно страдать от этого. Возможность находиться в параллельном сознании с большинством альтеров изменила его жизнь.

Наша свадьба была тем, через что он намерен был пройти сам. Во время всего процесса планирования — даже когда рос наш список гостей — он хотел сам держать меня за руки на виду у всех и разделить наши клятвы. Реальность состояла в том, что некоторые вещи были за гранью его досягаемости.

Я поцеловал его в висок и вдохнул запах его одеколона, от которого покалывало кожу.

— Я знаю, что ты будешь недалеко. Всё в порядке.

Он снова прижал ладонь к своим глазам.

— Прости, — пробормотал он.

Я понял, в какой момент проскользнул Коэн. Он прижимался ко мне, держался и даже дышал иначе. Все минутные маленькие подсказки, которые я выучил.

Он оставался в моих руках и долгое время наслаждался объятием. Быстрый стук в дверь заставил нас отстраниться друг от друга, и Эван просунул голову в комнату.

— У вас двоих есть пять минут. Всё в порядке?

— Да, — заверил я его, махая рукой, чтобы он ушёл.

Дверь щёлкнула, закрываясь, и я повернулся обратно к Коэну. Он оглядывал меня с улыбкой.

— Ты выглядишь очень хорошо, — сказал он, протягивая руки, чтобы поправить мою бабочку. Она скосилась во время нашего объятия.

— Ты и сам хорош.

Он провёл рукой по своему камербанду ( прим. широкий пояс для талии, который часто носят со смокингом ) и начал застёгивать пиджак.

— Я всё равно скажу, что акценты с розами были бы лучше. Не то чтобы я ненавидел тёмно-синий, но брось, розовый был бы жарче.

Я протянул ему руку, и он встал, поправляя остальной свой костюм, прежде чем встретиться со мной взглядом.

— Ты разочарован? — спросил он.

— Нет, — я не колебался.

Я месяцами разрывался насчёт того, кого хотел видеть перед собой, пока мы делаем этот шаг в супружескую жизнь. Орин владел каждой частичкой моего сердца, но у нас с Коэном было что-то своё, особенное. В конце концов, это не имело значения. В конце концов, я женился на всём наборе Орина. Я соглашался провести свою жизнь с ним и с пятью альтерами, которые делили с ним мир. Это означало принятие сложностей, нетрадиционных способов разбираться с вещами и случайных моментов, которые были непредсказуемы — как то, что было передо мной.

Я взял его за подбородок и нежно поцеловал в губы.

— Я люблю тебя всего. Не важно, кто сегодня стоит рядом со мной.

Вскоре после этого началась церемония. Мои родители прошли к алтарю, следом за ними Лукас и Элли, а потом Эван и Кристина. Как решил Орин, мы оба встретились в начале прохода и прошли по нему вместе, только различие было в том, что я встретился с Коэном.

Впереди внимание сосредоточилось на нас, нашей любви и радости, которая свела нас вместе. Когда нас попросили встать лицом друг к другу и взяться за руки, я заглянул глубоко в знакомые серо-голубые глаза напротив. Даже если Орин не мог быть впереди, я знал, что он рядом. Я знал, что он принимает участие в этом единственным способом, которым мог.

Когда клятвы были произнесены, раздались смешки, когда Коэн спешно исправил священника и настоял на том, чтобы сказать: «я, Коэн, беру этого мужчину», а не использовать имя Орина. Я сделал свои словам такими, чтобы отразить свою любовь не к одному человеку, а к шестерым, и убедился, чтобы они все были включены.

Было произнесено ещё больше слов, и когда священник объявил: «теперь вы можете скрепить ваш брак поцелуем», я обхватил руками лицо Коэна, намереваясь прижаться к его губам своими, когда заметил, что он бросил взгляд на собравшихся гостей, которые сидели на скамейках и наблюдали. На его лбу появилась крохотная морщинка, прежде чем он повернулся обратно. Я замер от замеченного. Мои губы изогнулись в маленькой улыбке.

— Орин? — прошептал я ему в губы.

Его кивок был едва заметным. Но когда его руки поднялись и мёртвой хваткой вцепились в мои бока, я чуть не рассмеялся.

— Может ты уже п-поцелуешь меня, пока я не упал в обморок.

Я не нуждался в большем ободрении. Украв его следующий вздох, я свёл нас в неразрывной связи, которая скрепила нашу любовь навечно. С этим поцелуем мы стали одним целым. Мы были едины. Мы были в полном составе.