Биверли Бирн - Огненные птицы

У входной двери зазвонил звонок.

– Скорее всего, это моя мать, – сказала Лили, вставая и направляясь в прихожую.

С Ирэн Энди встречался впервые. И он с нескрываемым интересом смотрел на нее.

Судя по тому, что рассказала Лили, это и была та самая Аманда Кент, которая не давала ему покоя столько лет. Она оказалась симпатичной женщиной лет шестидесяти.

Энди давным-давно уяснил для себя истину, что никто из убийц не носит на челе каинову печать. Едва взглянув на Лой, он еще раз убедился в неоспоримости этой истины: ее сногсшибательная красота и то, что ни один человек не дал бы ей и пятидесяти – эта Лой очень мешала тому, чтобы уверовать в правдоподобие всей этой истории.

Ирэн подали чашку чаю; усадили в кресло. Она бормотала слога благодарности, казалось, устранилась от присутствовавших. Лицо ее ничего не выражало.

– Как всегда, ты ни при чем, – со знакомым раздражением заметила Лили. – Но поздновато забираться в скорлупу.

Лили с мольбой в глазах посмотрела на Энди. Когда Лой первая предложила им всем встретиться, Лили восприняла ее намерение как попытку нейтрализовать возможную угрозу на тот случай, если Энди попытается все же опубликовать эту историю. И сейчас она ломала голову, как им начать этот очень не легкий разговор.

Знди не смог не заметить этой молчаливой мольбы Лили. Он заговорил, но его тут же перебила Лой. Ситуацией овладела она.

– Вероятно, нам следует начать, – объявила Лой. – Первое, я обо всем решила рассказать Питеру. – Сказав это, она посмотрела на него и нежно ему улыбнулась.

Питер улыбнулся ей в ответ. Этот обмен улыбками длился не более секунды, но в нем было так много, что Лили теперь уже не сомневалась в том, что наконец любовь Питера принята безоговорочно. У Лили не было времени на анализ этих разительных перемен в их отношениях, потому как Лой снова заговорила.

– Полагаю, что и ты, Лили, посвятила в это дело и вас, Энди?

– Да, она мне рассказала, то, о чем рассказали ей вы, – подтвердил Энди.

– И теперь вы диву даетесь, как эти две глупые женщины всю жизнь прожили во лжи? – тихо, но не без неприязни, спросила она.

– Вероятно, это так и есть.

Лой не выпускала руку Питера и, казалось, скорее обращалась к нему, а не к Энди.

– Я же не могу дать всей этой истории никакого вразумительного объяснения. Вот, что я могу вам сказать: иногда поступаешь очень даже неординарно, свято веря в то, что в этом есть смысл, но позже начинаешь считать это сумасшествием. Тогда уже поздно что-либо менять.

Слушая теперь Лой, которая несколько дней назад, поведав ей эту историю, полностью разрушила все ее иллюзии, Лили не могла усидеть на месте. Ее обуревало желание действовать. Она поднялась и, пробормотав что-то о том, что, дескать, следовало бы заняться чаем, вышла в кухню.

В кухне, когда она нарезала ветчину и сыр для сэндвичей, на нее вдруг напал приступ истерического смеха. И, как это нередко бывает с женщинами, она предложила традиционный выход: плевать на какие-то там кризисы, надо всем предложить поесть. Теперь до нее доносился голос Энди. Он задавал Лой какие-то вопросы. Лили подавила в себе это паническое хихиканье и прислушалась.

– Вы действительно верите, что Диего так и не знает о существовании Лили? А вам не кажется, что вы его недооцениваете?

До Лили донесся приглушенный стон Ирэн. Прозвучало это очень трогательно. Лили стала выходить из кухни, держа в руке только что наполненный новой порцией чая чайничек, и ждала, что ответит на это Лой.

– Теперь знает, – в голосе Лили явно чувствовалась горечь. – После всех моих усилий, попыток, после долгих лет неведения, Диего это знает…

Лили ахнула. Чайник грохнулся на пол и разлетелся вдребезги. Энди вскочил и бросился к ней. Лили оттолкнула его.

– Знает?! – пронзительным голосом она требовала ответа. – Вы говорите, он это знает?! Этот… этот международный бандит знает, что он мой отец?!

– Да, – призналась Лой. – Ему удалось это вытянуть из меня, когда я была в Испании, куда отправилась за деньгами для «Эл-Пи-Эл».

Энди попытался усадить Лили в кресло, но она не пожелала и продолжала стоять там, где ее настигла эта сногсшибательная новость, не обращая внимания на осколки фарфорового чайника у ее ног. В одно мгновение ее раскаленная добела ненависть стала ледяной. И она понимала, почему.

– Вы ему рассказали? – спросила она чужим от отчаянья и недоверия голосом. – Вы ему сказали об этом?

Лой подалась вперед, ее поза, ее душа, казалось, молили о пощаде.

– Лили, пожалуйста, дорогая… Умоляю тебя хотя бы попытаться понять меня. Ведь иного выбора у меня не было… Я должна была…

Лили протестующе вскинула руки, как бы отгораживаясь от слов Лой, от ее объяснений. И повернулась к Ирэн. По щекам ее матери скатились две быстрые слезы, проложившие отчетливые грязноватые дорожки в безукоризненной косметике. Лили впервые в жизни видела Ирэн плачущей.

– А ты это знала? Лой тебе рассказала о том, что выболтала все моему… этому Диего?!

Ирэн, шмыгнув носом, кивнула.

– Лой позвонила мне из Мадрида, когда она ездила туда в апреле. Она, естественно, не могла мне не рассказать об этом. Мы понятия не имели, как поступит Диего. Он ведь совершенно непредсказуем и очень упрям.

Лили побелела, ее начало трясти. Ей казалось, что ее вот-вот разорвет на части. Энди схватил ее в объятья и почувствовал, что тело ее как ватный манекен, казалось она утратила контроль за руками и ногами, и выпусти он ее хоть на секунду, как она тут же упадет замертво.

– Он знает, – шептали ее побелевшие губы… – Он уже знал это еще Бог знает, когда… Но…

– Забудь об этом, – озабоченно шептал ей Энди, обращаясь только к ней, не желая, чтобы его слышали остальные. – Не стоит этот подонок твоих слез, дорогая. Пройди, пожалуйста, сюда и давай сядем.

Лили позволила ему проводить себя до кресла, и Энди усадил ее словно маленького ребенка, и, не выпуская ее из объятий, сел в широкое кресло рядом с ней. Он не сводил глаз с Лой.

Страдание исказило ее красивое лицо. Кожа, казалось, лопалась на ее маленьких благородных скулах. Она выглядела сейчас хрупкой, как фарфоровая статуэтка, которая могла рассыпаться при малейшем прикосновении. Что бы там ни было, а Энди чувствовал жалость к этой женщине, но отступать, тем не менее, не собирался. Ради Лили он не имел права на жалость или снисхождение.

– Послушайте… – начал он.

На Лой смотрел во все глаза и Питер, теперь он повернулся к Энди.

– Да заткнись ты! Ты уже достаточно наговорил!

Энди не стал отвечать ему. Больше всего его сейчас заботила Лили, и он знал тот вопрос, который она непременно бы сейчас задала, будь у нее на это силы.

– Пока еще недостаточно, – тихо ответил он Питеру. – Пусть Лой расскажет нам, что же сказал Диего, узнав о Лили.