Биверли Бирн - Огненные птицы

– Послушай, я собираюсь въехать сюда сразу после того, как Ирэн отправится к себе во Флориду и думаю, что тогда можно будет оборудовать здесь систему централизованного кондиционирования. Это гораздо удобнее и надежнее. Вот когда мы состаримся, тогда сможем оценить это по-настоящему.

В серо-стальных глазах Лой была печаль и это подтверждалось ее тоном.

– Питер, дорогой, я уже состарилась. И тебе следует взглянуть правде в глаза. Мне скоро исполнится шестьдесят пять.

– Вот как! – его подбородок дернулся.

– Следовательно, ты на пятнадцать лет меня моложе. И все это безумие.

– Где ты вычитала, что любовь – безумие?

– Об этом написаны горы книг, Питер. За всю историю человечества об этом написано столько, что…

Он погасил сигарету и опустился перед ней на колени. Лой запустила пальцы в его густую каштановую шевелюру. И все, что было у нее в мыслях, можно было без труда прочесть на ее лице.

– Скажи мне правду, – обратился он к ней. – Вот если бы все было наоборот, если старше на пятнадцать лет был бы я, тогда это не показалось бы тебе таким безумием, я не прав?

Она улыбнулась.

– Нет, конечно, тогда бы кое-кто мог бы, удивленно поднять брови, но не больше.

– Вот то-то и оно, – сказал он, вставая и придвигая свое кресло поближе к ней. – А я могу тебе сказать, почему мужчина должен быть старше. Это древнее табу, основанное на необходимости сохранения рода.

Он сидел напротив нее, завладев ее вниманием. Питер воплощал сейчас в жизнь ту идею, ради чего он и пришел сюда.

– Задумайся над этим, – продолжал он. – У мужчин нет какой-то конкретной возрастной границы, когда способность к оплодотворению исчерпана. И пока женщина не утратила способность рожать, мир по-прежнему признает и будет признавать так называемые неравные браки. Я думаю, что миру все же не грозит вырождение по нашей с тобой вине, как ты считаешь? Кроме того, мне бы доставило большое удовольствие стать вдруг отчимом для нашей Лили. Воображаю, какое мощное оружие обрели бы мы с тобой в борьбе с ее хорошо подвешенным язычком!

Лой усмехнулась, потом посерьезнела.

– Ты думаешь об этом? Я вижу, ты человек не только сердца, но и головы.

– Не очень-то я и задумываюсь, – признался Питер. – Понимаешь, когда ты сейчас сказала, сколько тебе лет, я был шокирован, не стану скрывать, я был в шоке. Но тут же понял, что я тебя люблю, несмотря ни на что, ни на возраст… ни на что. Выходи за меня замуж, моя дорогая Лой. Пожалуйста, будь моей женой.

Она покачала головой.

– Нет. Я тоже много думала об этом. И поняла, что я не могу выйти замуж за тебя. Просто не могу, и все.

– Но почему, черт возьми? Лой, ты же любишь меня?

– Да, – призналась она, ее голос звучал сейчас очень тихо. – Да, мой дорогой, люблю…

– Тогда в чем дело? В общем, решено, – торжествующе объявил он, вставая и протягивая к ней руки.

Лой уклонилась. Питер снова плюхнулся в кресло и недоуменно смотрел на нее.

Лой взяла со стола конверт, тот самый, в котором лежали пять написанные ею страничек.

– Нет, ничего не решено… Я очень и очень много об этом думала, дорогой мой Питер. Я не подхожу для замужества. Кроме того, что существует эта до абсурда большая разница в возрасте, мне необходимо… – Она колебалась. – Мне необходима свобода.

– Даже от меня?

– Даже от тебя.

Он помолчал.

– Значит, ты желаешь, чтобы я исчез из твоей жизни? – спросил он через несколько секунд, не в состоянии избавить свой голос от горечи и разочарования.

– Нет, – прошептала Лой. – Я скажу, что нет. Ты этого не заслуживаешь. Но я эгоистична, слишком эгоистична. Если бы ты ушел, я смогла бы это понять, но я не могу сказать, что мне этого хочется.

– Я не ухожу. Понимаешь, всю свою сознательную жизнь я был в поисках чего-то особого незаурядного. Иначе с чего бы мне оставаться в холостяках? В конце концов, я нашел, что искал. И не жди, чтобы я просто повернулся и ушел от этого…

– Питер, пойми, ведь так будет не всегда. Скоро, очень скоро мои годы дадут о себе знать, я начну разваливаться, дряхлеть, болеть. Не исключено, что на меня обрушится какое-нибудь старческое слабоумие, как нашу бедную Шарлотту. Что тогда?

– А может быть, меня завтра собьет машиной? – возразил он. – И после этого меня парализует. Или я заболею раком, ослепну, или… Да что об этом говорить. Что тогда?

– А тогда я все равно буду тебя любить и заботиться о тебе столько, сколько смогу, пока и со мной произойдет что-нибудь подобное. Вот так, дорогой.

– Хорошо, принимается. А вот тебе следует принять то, что сейчас, в данный момент, мы оба, слава Богу, живы-здоровы и любим друг друга. Так что давай вместе вцепимся в наше счастье. Оно, как ты могла заметить, на дороге не валяется.

– Я не спорю, не валяется, – она взяла конверт. – Я хочу, чтобы ты сделал для меня кое-что.

– Все, что в моих силах, – в тот же момент ответил он.

– Если что-то произойдет со мной или ты почувствуешь, что я тебе надоела, вот тогда прочти. Это обеспечит тебе… – она колебалась, не зная, как ей поточнее выразиться. – Это обеспечит тебе путь к отступлению, если это можно так назвать… Некое утешение для твоей совести, если таковое тебе потребуется.

– Это произойдет тогда, когда нам будет лет по сто пятьдесят, но даже и тогда я не планирую возненавидеть тебя или даже охладеть к тебе, – торжественно заявил он.

Лой не ответила. Она все еще держала в вытянутой руке конверт. Помедлив, Питер взял его и спрятал в карман.

– Ты не слишком любопытен? – спросила она.

– Думаю, что не очень. Явно недостаточно для того, чтобы это было моей отличительной чертой. И сомневаюсь, что когда-нибудь перекочую в лагерь любопытных. Ты знаешь, твое это коммюнике очень сбивает меня с толку. Так что же будет с нами? Что ты хочешь?

Лой наклонилась к нему и взяла в ладони его лицо.

– Я хочу, чтобы все оставалось между нами так, как сейчас, – сказала она. – Но условия нашего договора в любой момент могут быть пересмотрены, Питер. Причем и той, и другой стороной. Согласен?

– Согласен, – вздохнул он. – Значит, мне все еще можно готовиться вступить в роль отчима Лили?

– Можно…

Когда он поцеловал ее, она рассмеялась.

Сьюзен открыла дверь в комнату Шарлотты.

– Доброе утро, – приветствовала она сиделку. – Я пришла навестить мою кузину.

Женщина недоверчиво посмотрела на нее.

– Ей не рекомендуют волноваться. А визитеры утомляют ее.

– Ерунда. Я не какой-нибудь пришлый визитер. – Сьюзен обвела взглядом комнату.

Вязанье лежало на софе, повсюду на столах были разложены журналы.

– А где моя кузина? – поинтересовалась Сьюзен.

– Мисс Мендоза у себя в спальне, она предпочитает быть там. – Сиделка была полная приземистая женщина и движения ее были замедленными.