Джорджия Карр - Под гипнозом

— Прекрати, — выкрикнул я.

Звук был настолько громким в совершенно тихой комнате, что её тело дернулось. Я повернулся и уставился на неё, прищурив глаза. Её тело задрожало, а затем она замерла. Блять! Это было глупо. Я мог бы шокировать её в состоянии гипноза, и сделал тем самым бы ещё хуже.

Я чувствовал отчаяние, покидая комнату и выпивая залпом полбутылки Джек Дэниелс. Всё, что мне хотелось сделать, это избавиться от этого поганого, уродливого образа, который намертво, как гниющая плесень, засел в моем мозгу. Я просто не хочу иметь с этим дело. Я чувствовал, что не способен на это. Сначала Мария, теперь она.

Я сделал глубокий вдох. Тем самым заставив себя успокоится. Теперь мне ясно, почему она ответила «рычит», когда я играл с ней в ассоциации. И это объясняло, почему она позволила быть униженной Тайным обществом. Обществом, которое ей было отвратительным.

Всё это было результатом того, что этот червь с ней сделал. Доводя её до оргазма в присутствии рычащего пса, он перекроил мозг ребенка, соединив секс с пугающими обстоятельствами. Будучи уже взрослой, она нуждалась в опасности, чтобы получать удовольствие. Поэтому она шла на риск в своей сексуальной жизни. Подвергая себя опасности, она получала то сексуальное удовлетворение, которое испытывала будучи невинным ребенком.

Я подошел и встал над Оливией, посмотрел на неё. Она лежала с закрытыми глазами и её лицо ничего не выражало, совершенно не замечая, что происходит вокруг неё.

Моя грудь поднималась и опускалась с каждым вздохом, который я делал. Я испытывал сильное желание прижаться щекой к её макушке с золотистыми волосами. Я всё ещё смотрел на неё со смесью тоски и жалости, когда меня поразило следующее. Из-за шока и ужаса от того, что садовник с ней сделал, я все упустил. Полностью. Я к ней повернулся.

— Где находится белая сова, Оливия?

И она стала дрожать от абсолютного ужаса. Тогда я понял, что тот, кто был белой совой, был вовсе не садовник. Ужас маленькой девочки был настолько сильным, что она снова оказалась в опасности быть вырванной из транса.

— Всё в порядке, Оливия. Ты молодец. Сейчас ты можешь пойти в безопасное место. Я хочу, чтобы ты помнила счастливые моменты. Можешь ли ты сделать это?

— Да, — прошептала она, теплота вернулась в её голосе, и вспомнила пикник с её матерью. Я дал ей установку забыть всё, кроме пикника.

Она повернулась ко мне и улыбнулась.

— Я чувствую себя очень хорошо.

Внезапно я почувствовал себя настолько подавленным, что едва ли мог двигаться. Сколько же других детей в мире подвергшихся насилию, и которым был нанесен непоправимый ущерб.

— Здорово, — сказал я и вышел из комнаты.

Она медленно вышла.

— Всё в порядке? Что-то случилось?

Я отвернулся от окна и улыбнулся.

— Всё хорошо.

Она подошла к дивану и села на него. Я не планировал этого. Я даже не думал об этом. В один момент она оказалась сидящей на моем диване и следом приподняла свою юбку, показав мне свою блондинистую киску и сказала:

— Трахни меня, если осмелишься.

И прежде чем осознать это, я шагнул к ней. Я сидел на краю дивана с высунутым из штанов членом, а она была кверху ногами. Её щека была прижатой к полу, рядом с моим ботинком, её локти были согнутыми, ладошки на полу, а ноги были раскрыты, словно ножницы. Я держал её за бедра и погружался в неё, как бешеный бык. Толчки в её стройное тело были яростными, безжалостными и по настоящему жёсткими. Возможно я изгонял её демонов, но её тело не признавало ничего, кроме удовольствия. Она начала неистово содрогаться, как только её тело изогнулось в оргазме. Я не мог больше сдерживаться ни секунды. С рычанием я позволил себе взорваться внутри неё.

Приподняв её так, чтобы она лежала поперек моих коленей, я откинулся в изнеможении. Закрыл глаза, моя рука рассеянно поглаживала плавный изгиб её ягодиц, в то время, как наши пульс и дыхание приходили в норму.

— Я голодна. Ты собираешься кормить меня чем-либо кроме члена и спермы? — подколола меня она.

Показать, что меня что-то беспокоило я не мог. Мне нужно было оставаться спокойным. Открыв глаза, я ей улыбнулся.

— Чего бы ты хотела?

— Я бы хотела пойти в такое место, где подают коктейли в банках для варенья. Ты знаешь такое место?

— Конечно.

И я не смог удержаться, проскальзывая пальцем внутрь её прелестной киски.

Она хихикнула.

Мой палец все еще был внутри неё, когда нас прервал звонок её телефона. Она вскочила с виноватым видом.

— Это должно быть Ивана. Мне лучше не отвечать ей. Я не хочу врать ей где я и с кем, — она закусила губу. — она не знает о нас.

Всё мое нутро сжалось!

Я вытащил из неё палец, и она, поднявшись, села и стала одергивать вниз юбку. Моим первым порывом было крикнуть: «Не говори ей, не говори никому. За завесой еще столько всего.»

Мой ужас, должно быть отразился на моем лице.

— Не беспокойся, — сказала она с улыбкой. — Я не собираюсь никому рассказывать. Я знаю, что они сделают. Они не одобрят и запретят нам с тобой видеться.

Я почувствовал облегчение, сродни тому, как будто приговорённому человеку подарили ещё один день.

Зная, что передышка будет недолгой, мне нужно было обнаружить Белую Сову, прежде чем кто-либо догадался бы о нас. Мы не были незаметными. Что-то говорило, что у меня очень мало времени.

Я отвел её в Карамбас, и как влюбленный дурак смотрел, как она ела и пила много Маргариты. Я знал, что другие мужчины глядят на неё с желанием. Ей была присуща холодность снежной королевы. Так непознаваема. Так загадочна.

Мои руки обернулись вокруг её талии, по собственнически потянули её ко мне. Она была моей. Она засмеялась и потянула меня на маленький танцпол, чтобы потрясти задами, делая вид, что это самба, меренге или румба. Она была пушинкой, и было так легко поддерживать её, обернуть ее ноги вокруг моей талии или протащить её у меня между ногами. Делая меня твердым, она казалась такой счастливой, за что позже ей придется заплатить. Я смотрел на её покрасневшее лицо, а её сияющие глаза отливали серебром, и мне захотелось, чтобы так было всегда.

Оливия пригладила ткань своей юбки, и я вспомнил первый раз, когда она сделала при мне это. Тогда Берилл подстроила наше с ней чаепитие в моем кабинете. А затем я наблюдал за её руками, белыми и хрупкими, борясь с сильным желанием прикрыть их своими, чтобы защитить её от всех демонов своего прошлого. Сейчас же я подался вперед и положил свои руки поверх её. Они были настолько малы, что полностью исчезали под моими. Она удивленно посмотрела на меня.

— Что? — спросила она.

— Ничего. Совсем ничего.

Молодая девушка, быть может, ещё подросток, подошла к нашему столику. Она была всего лишь симпатичной пустышкой.