Джорджия Карр - Под гипнозом

Я прикусила губу и уставилась в его жаркие глаза. Они пожирали меня. В них была страсть. Сильнейшая страсть. Никто и никогда так не смотрел на меня. Мой клитор инстинктивно отреагировал, яростно запульсировал, желая, умоляя. Медленно, я развела свои бедра.

Его глаза опустились к моей киске.

— Шире. — Скомандовал он.

Звенящие волны прокатились по мне, сосредоточившись в самом центре, заставляя меня чувствовать себя воском, плавящимся под жаром его взгляда. Простая неприкрытая правда была в том, что я хотела быть заполненной им. Я нуждалась в нём, чтобы унять боль. Я была полностью готова для его члена. Мои ноги медленно раздвинулись, когда мои ступни разошлись в стороны, простынь запуталась вокруг одного из моих коленей и натянулась, доставляя мне сладкую боль между ног, и греховное возбуждение разлилось вдоль всего позвоночника. Первоначальный порыв прикрыться исчез без следа. Теперь я хотела, чтобы он смотрел на меня. Я хотела видеть в его глазах блеск и алчность от того, на чём стоит клеймо его собственности.

Я решила устроить небольшое шоу. Я выгнула спину, так что моя грудь подалась вперед, соски изнывали без его рта, его зубов, его пальцев, всего.

Из его горла вырвался низкий стон.

Когда я уже не могла раскрыться еще сильнее, его глаза прошлись по моему телу, как по своей частной собственности, так смотрит человек, купивший призовую лошадь или картину, за которую ему пришлось хорошенько поторговаться на аукционе.

— Так-то лучше, — сказал он, медленно проведя пальцами по внутренней стороне моего бедра. Его глаза ни на секунду не оставляли мои. Я была такая влажная, что боялась потечь на его постель.

Он провел пальцами снизу вверх по пухлым складочкам моей киски. Я задохнулась от удовольствия. Нежно, его большой палец стал кружить по моему клитору, и я судорожно вздохнула.

— Верно, — сказал он хрипло. — Твоя киска, как очень очень спелый и сочный фрукт, и я могу трахать её днями и ночами напролет. Это так же верно, как то, что я хотел трахнуть тебя с тех пор, как ты вошла в мой офис, нет, черта с два, с того самого момента, когда Берилл показала мне твою фотку в интернете. И также верно, что ввиду … ээ… сложного характера наших отношений, я никогда не давал тебе чего-то большего, только трахал тебя. Но даже не сомневайся, у тебя будут и цветы, и конфеты, кино, свидания — весь этот чертов комплект.

Всё это время он не прекращал свои движения.

— Мы всё начнем сначала. — Уверил он и, как ни в чем не бывало, втолкнул в меня свой палец.

Я застонала.

Он наклонился вперед и взял в свой тёплый рот мой сосок.

— О!

Он начал сосать его, пока пальцы играли с моей киской.

Он поднял голову, его лицо было таким искренним, что я чуть не разрыдалась.

— Ты не в чистилище прошлого. Ты здесь, со мной. Ты моя женщина. Моя детка. И никакое прошлое не сможет этого изменить. Ты летишь под моими крыльями. Любой кто захочет причинить тебе боль, будет прежде иметь дело со мной. Ты поняла это?

— Да, — прошептала я, потрясенно глядя в его прекрасное лицо.

— Я буду целовать тебя повсюду, но этого будет недостаточно. Я вылижу тебя всю, но и этого будет мало. — Он внезапно ухмыльнулся. — Я просто затрахаю тебя до потери сознания.

И он схватил меня, его большие пальцы надавили на плоть у основания моих бедер, а его ладони обхватили снизу мои ягодицы, и дернул меня вперед. Я взвизгнула от неожиданности. Одним эффектным выпадом своего большого мощного тела, он подвел свой толстый, длинный член к моему входу.

— Я люблю тебя, Марлоу Кейн, — сказала я.

На секунду он замер, словно окаменел.

— Я это знаю, — хрипло сказал он и утопил себя глубоко во мне. Он затих и подождал, пока мои мышцы растянутся и примут его размер. Когда я выдохнула от удовольствия, он начал двигаться во мне, его сильные руки сжимали мою плоть так сильно, что была уверена, на ней останутся следы в форме кончиков его пальцев. Но я хотела, чтобы он оставил отметины на мне. Это первобытный инстинкт — оставлять клеймо на коже того, кто принадлежит тебе. Когда он увидит на мне эти отметины, он поймет: я принадлежу ему. Когда я увижу их, я буду знать: я принадлежу ему.

Прижатая его мощным телом, с его членом, засаженным глубоко в меня, я посмотрела ему в глаза и попросила:

— Жестче.

Его член врезался в меня.

— Да! — закричала я.

Толчки стали дикими и безжалостными. Его плоть шлепками ударялась о мой клитор. Когда я почувствовала приближение оргазма, с моих губ сорвался надорванный крик. Его тело надо мной стало таким твердым. Я впилась в стальные мышцы его предплечий и мы взорвались одновременно. Он кончал снова и снова внутри меня, волны удовольствия раскачивали нас обоих. Наконец все завершилось. Наши лбы соприкоснулись, а наше смешанное дыхание было горячим и тяжелым.

— Я очень очень очень очень люблю, когда ты насаживаешь меня на свой член, Марлоу Кейн, — прошептала я застенчиво.

Он ухмыльнулся:

— Я собираюсь наполнить тебя своей спермой до краев, так что она будет течь из тебя вечность.

Несколько часов спустя я внезапно уставилась на него.

— Ты же знаешь, кто Белая сова, да?

Он изменился в лице.

— Я не вполне уверен, но могу догадываться.

— Ужасно любопытно, — спросила я. — Как ты догадался?

— Помог первый закон войны — держи своих друзей близко, а врагов — еще ближе.

Я задумалась обо всей её шелковой лжи. Предательство было как рана в груди. Я потрясла головой. А затем другая мысль, совершенно не связанная с предыдущей, обрушилась на меня: мои пропавшие блестящие черные сапоги на шпильках.

— Мой Бог, она знала, что я… — я помедлила, было так тяжело произнести это слово. — … проститутка.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что она тайком пришла ко мне в квартиру и убрала все, что могло сработать как спусковой крючок и заставить меня вспомнить о той части моей жизни. Я не знаю, в чём состоял ее план, но думаю, она хотела использовать эту информацию, чтобы скомпрометировать меня. Все мои воспоминания стали казаться слишком абсурдными, чтобы быть реальными. Господи! Я не могу поверить, какая же она коварная и изворотливая! Я была такой дурой. Никогда не догадывалась. До этого момента.

— Не будь так строга к себе, Оливия. Ты была одурачена виртуозной актрисой, — утешил он.

— Она не только виртуозная актриса, она еще и убийца, — выплюнула я с яростью.

Он вытаращился на меня:

— Убийца?

— Она убила мою мать. Я видела её. Я видела, как она задушила маму подушкой, — мой голос задрожал при воспоминании той ночи.

Что-то сверкнуло в его глазах.

— Но в этом нет смысла. Я думал твоя мать была при смерти. Почему бы ей было просто не подождать?

Он был прав. Почему? Почему она пошла на такой риск? Потом меня осенило.