Джорджия Карр - Наследник

— Может тебе дать еще обезболивающие? — спрашивает Линния.

— Нет. Они плохо отразятся на ребенке, — бормочу я.

Медсестра вкатывает инвалидное кресло. Я сажусь, и Эльза выкатывает меня из палаты к лифту. Мы молча спускаемся вниз.

Как только появляемся в дверях, обращаю внимание на лимузин, ожидающий нас. Водитель придерживает открытую заднюю дверь. С болью я переползаю на заднее сиденье. Дверь закрывается, я жду, пока Эльза не сядет на переднее пассажирское сиденье. Водитель дает сигнал и мотоциклисты, окружающие машину, начинают двигаться. Автомобиль тоже набирает скорость. Я поворачиваюсь и через стекло смотрю на Линнию.

На ее подтянутом гладком лице нет ни единой эмоции.

Все машины на трассе пропускают нас вперед. Я так радовалась, была в таком восторге, когда кортеж и лимузин везли нас во дворец, когда мы прилетели в Аванти. Сейчас же я хочу оказаться на заднем сиденье Веспы Данте, крепко обхватив его руками за талию.

Эти дни ушли уже навсегда.

И подобная мысль как нож вонзается мне в сердце. Я поворачиваюсь к окну, слезы застилают глаза. Лимузин останавливается на взлетной полосе. Самолет с гербом королевской семьи готов к взлету. Рядом у трапа стоит капитан и стюардесса.

Водитель выпрыгивает и открывает дверь с моей стороны. Я с трудом выхожу из машины. Эльза оказывается рядом со мной, помогая мне дойти до самолета.

Я опускаю руку на холодные стальные перила трапа. Внезапно во мне просыпается такая тоска по дому, по маме. Тоска по Стар. Тоска по простым, обычным людям, которые не играют в политические игры и не следят за каждым произнесенным словом.

Я поднимаю ногу и ставлю на первую ступеньку.

Да, я убегаю, как бы тайком, но мне кажется, что это правильное решение. Я возвращаюсь в Англию, где мой дом. Где не будет таких стрессов, трагедий. Где моему ребенку ничего не будет угрожать. Я обязательно позвоню Данте, как только приземлюсь. Я сильная и справлюсь со всеми проблемами.

Все будет хорошо.

Батлер моего отца стоит у дверей в библиотеку, я знаю, что отец находится внутри, попивая коньяк. Это давняя традиция, он уходит в библиотеку, чтобы выпить коньяк и выкурить кубинскую сигару. Я киваю ему, пожилому человеку, как только батлер открывает мне дверь. Неприятный запах сигары ударяет в нос.

Отец читает газету, наши глаза встречаются.

— Итак, детеныш решил войти в логово льва, — говорит он.

— Нет, укротитель львов навещает стареющего, беззубого льва.

— Я силен, как никогда, — хвастливо говорит он.

— Тогда почему у тебя дрожит рука?

Он морщит лоб.

— Ты думаешь, я не заметил этого за обедом. Ты научил меня всегда подмечать все детали у противника, — говорю я, глядя на его правую руку.

— Так я теперь для тебя противник?

— А разве ты не был им все эти годы, отец?

Я специально делаю ударение на последнем слове. Он вздрагивает.

— Нет. Никогда.

Я киваю на его правую руку.

— Болезнь Паркинсона?

На секунду он опять хмурится, словно не собирается отвечать.

— Ранняя стадия, — признается он со вздохом.

— Тебе придется отречься от престола, болезнь будет прогрессировать.

— Это произойдет через несколько лет, не так быстро. Сейчас имеются лекарства, которые замедляют этот процесс. А почему тебя вообще это волнует? Ты отрекся от престола.

Я улыбаюсь.

— Не официально. Только при встрече с тобой.

Он наклоняет голову.

— Что это значит?

— Я законный наследник престола, и я планирую стать королем, когда ты больше не сможешь управлять страной из-за болезни, вынужден будешь уйти на покой.

— Я могу еще побороться с тобой за трон, — слабо говорит он.

Я улыбаюсь.

— Ты не будешь. Ты же не хочешь трясти королевским грязным бельем перед всем народом.

— Нам нечего скрывать, у нас нет секретов в шкафу, — огрызается он.

— Твоя невестка преднамеренно подставила моей невесте подножку, пытаясь тем самым вызвать у Розы выкидыш, чтобы когда-нибудь ребенок Касандры стал наследником престола, — обвиняю я его.

Отец оседает в своем кресле. Он собирается заговорить, но останавливается, качает головой, затем все же произносит:

— Если это правда, то кто в этом виноват? Ты сказал мне, что не хочешь занять трон, сбежав из страны. Два года ты не появлялся здесь, в Аванти. Если ты хотя бы принимал участие в государственных делах не было бы сейчас конфликта, чей ребенок станет королем.

— Ты оправдываешь ее поведение? Она хотела убить твоего внука! Неужели тебе все равно?

Он молчит, словно думает о чем-то.

— Почему ты так уверен, Данте, что это был не несчастный случай?

— Я видел все собственными глазами, — неистово рычу.

— Но ты не сможешь ничего доказать.

— Не смогу, но факт остается фактом — она это сделала специально, и по твоим глазам я вижу, что ты тоже так думаешь, — резко отвечаю я.

— Я знал, что она амбициозна, но такого поворота событий не мог предположить, — бормочет он.

Я направляю на него палец.

— Она и мой брат заплатят за это. Ты должен изгнать их из дворца. Ты должен приказать им переехать в коттедж у озера.

Он закрывает лицо руками.

— Я не могу так поступить с сыном Линнии. Это ее убьет.

— Господи ты Боже мой, отец, я скоро стану королем. Если ты не выдворишь их из дворца, я выдворю своего брата и Кассандру из Аванти с содержанием, на которое они смогут купить только молоко и продукты. Ты хочешь, чтобы я так поступил с твоим любимым сыном, отец?

Он поднимает голову и с болью смотрит на меня.

— За все эти годы ты так и не понял. Он никогда не был моим любимым сыном. Ты всегда был и есть моим любимым сыном. Как ты думаешь, почему я тебя отослал подальше из дворца? Я хотел защитить тебя. Это тебя я люблю больше всего.

У меня вылетают лающий смех.

— Защитить меня?! Ты отослал меня прочь, чтобы поиграть в счастливую семью с Линнией и Линнусом. Дядя забрал меня к себе и защищал от всего. Он — мой защитник. Не ты.

Он с грустью смотрит на меня.

— Как ты думаешь, что бы с тобой случилось, если бы ты остался во дворце?

Я прищурившись рассматриваю выражение его лица.

— Ты бы не дожил до совершенолетия, я был убежден в этом.

— Почему тогда ты не избавился от нее?

— Я был одержим ею, она словно околдовала меня. Я знал, что она из себя представляет, но не мог ее отпустить. Единственное, что мог сделать для тебя, это убрать тебя с ее глаз.

— Ты хочешь, чтобы я поблагодарил тебя за это?

— Ты никогда меня не поймешь, потому что ты не такой слабый мужчина, как я. Ты не знаешь, каково это, быть настолько околдованным жестокой и мерзкой женщиной. Ты думаешь, Кассандра опасна. Ты даже не представляешь себе суть вещей.

Я качаю головой.