Джорджия Карр - Красота в темноте

Дети тут же нас окружают. Они смело закидывают нас вопросами, не только Лану, Лену, но и меня. Лана представляет нас, и я следую примеру своей сестры, тоже машу им рукой, как только произносится мое имя.

Краем глаза я замечаю худенькую девочку с вьющимися цвета шоколада волосами, сидящую одиноко на скамейке. Она спиной прислонилась к стене, приподняв ноги, положив открытый альбом и что-то рисуя. Она бросается мне в глаза, потому что выглядит такой отстраненной, совершенно не обращая внимания на шум вокруг себя.

Пару минут мы с Леной отвечаем на вопросы детей, вызванные любопытством.

— Откуда ты?

— А где эта Россия?

— А ты видела медведей?

— Вы будете нашими новыми учителями?

Я постоянно перевожу взгляд на девочку на скамейке. Она ни разу не подняла голову и не проявила к нам никакого интереса.

В конце концов, я не выдерживаю, извинившись, направляюсь к ней. На вид ей не больше восьми или девяти лет. Не знаю почему, но я чувствую с ней какую-то связь. Я сажусь рядом на скамейку. Она даже не поворачивается ко мне. Ее лицо скрыто упавшими локонами. Я заглядываю в ее альбом. Она рисует замок, девушку в длинном платье и мужчину на лошади.

— Хороший рисунок, — говорю я.

Молча она продолжает рисовать траву.

— Меня зовут София. А тебя?

Она сильнее сжимает карандаш своей маленькой ручкой, полностью сконцентрировавшись на своем рисунке.

Я прикусываю губу. Почему-то мне хочется достучаться до нее, я не хочу сдаваться, потому что чувствую в ней какую-то печаль.

— Я люблю лошадей, — тихо говорю я.

Она полностью игнорирует меня.

— Тебе нужно нарисовать башню у замка.

Ее зажатая рука с карандашом на секунду замирает, но потом она продолжает выводить траву, отказываясь смотреть на меня.

— Замок прекрасен.

Я слышу, как она глубоко вздыхает.

— Я знаю, потому что живу в замке.

Ее карандаш перестает царапать бумагу.

Я задерживаю дыхание.

Она поворачивает лицо в мою сторону, ее кудряшки подпрыгивают, обрамляя щеки и ее серые глаза с огромным любопытством смотрят на меня. Тут же мое сердце уходит в пятки. Она представляет собой жалкое зрелище.

— Ты живешь в замке? — шепчет она.

Я киваю.

— Угу. Я живу на верху башни.

Ее глаза расширяются до невозможных пропорций.

— Правда?

Я снова киваю.

— Нужно подниматься по извилистой каменной лестнице, чтобы добраться до комнаты.

Ее глаза сияют.

— Вот, давай я тебе покажу. — Я вытаскиваю свой мобильный телефон и прокручиваю фотографии. К счастью, я много фотографий сделала своего подаренного щенка. Я показываю ей, она наклоняется ближе, чтобы взглянуть.

— Это твой щенок?

— Да. Ее зовут Мика.

— Она такая милая.

Я ухмыляюсь.

— Это мой рождественский подарок.

Вспышка боли пересекает ее маленькое лицо. Возможно, она потеряла собаку или кошку.

Я быстро прокручиваю назад и нахожу несколько фотографий замка, сделанных снаружи. Она наклоняется еще ближе и пристально разглядывает мои фотографии.

— Может, когда-нибудь ты придешь ко мне в гости, — говорю я, — и вдруг она вздрагивает. Вскакивает на ноги, хватает свой альбом и выбегает из зала.

Я тоже вскакиваю на ноги, но не могу заставить себя остановить ее. Что я ей скажу? Я даже не знаю, как ее зовут. Наблюдая за ее маленькой убегающей фигуркой, я испытываю настоящее чувство подавленности. Черт. Я облажалась, слишком стремясь установить с ней контакт. Кто приглашает ребенка к себе домой, познакомившись с ней всего несколько минут назад? Она, наверное, подумала, что я какая-нибудь извращенка. Как глупо, с моей стороны.

— Как мать твою ты это сделала?

Я поворачиваюсь в сторону говорившего, и мои щеки начинают гореть от смущения. Боже! Из всех людей в мире почему именно Джек Айриш должен стать свидетелем моего промаха, не способной наладить контакт даже с маленьким ребенком?

— Прости. Я не хотела, чтобы она сбежала, — извиняется София. В ее глазах полно печали, и она выглядит так, будто вот-вот разрыдается. Я с удивлением смотрю на нее. Господи, неужели существует такая невинность?

— Лори ни с кем не разговаривала с тех пор, как только пришла сюда, это было около шести месяцев назад. Ты только что смогла разговорить ее, так что думаю тебе не о чем сожалеть. То, что ты совершила напоминает чудо.

Ее глаза расширяются.

— О! — восклицает она, и ее лицо окрашивает вспышка настоящей радости, и я вдруг замечаю, что она еще красивее, чем впервые видел ее. Ее красота не сверкающая, как бриллиант, а загадочная, интригующая, словно нитка жемчуга, светящаяся при лунном свете.

Она прикусывает нижнюю губу, и мои глаза тут же устремляются к ее рту. Она еще больше краснеет. Черт, я пялюсь на нее так, будто она чертовски точная копия моего полиса страхования жизни.

— Почему она не разговаривает? — смущенно спрашивает она.

— Никто не знает. Она неподалеку живет со своей матерью. Я думаю, что ее мать иностранка и не общается с другими женщинами.

София выглядит обеспокоенной, видно из-за того, что Лори похоже имеет для нее какое-то значение.

— И у нее нет друзей?

— Она не хочет иметь друзей. Дети пытались разговорить ее, но она даже не посмотрела в их сторону. Как ты заставила ее поговорить с тобой?

— Она рисовала замок, и я сказала ей, что живу в замке.

Мои брови взлетают вверх.

— На самом деле?

Она кивает.

— Да, в графстве Чешир. Замок принадлежит моей сестре и ее мужу.

Я не могу не улыбнуться. Я никогда не встречал никого, кто жил бы в замке, но она выглядит так, словно, действительно, должна жить в замке. Невинная принцесса, которую необходимо спасти.

— Думаешь, она вернется? — обеспокоенно интересуется она.

— Наверное. Думаю, ей нравится быть среди детей, но она просто не была готова к общению. Но ты смогла ее заинтересовать, чтобы она сделала первый шаг.

— Но я разрушила все. Она же убежала.

— Нет, ты ничего не разрушила. Она заинтересовалась тобой, значит вернется.

— Ты правда так думаешь?

— Да. Ты естественна с детьми, и у тебя хорошая интуиция. Почему бы тебе не поработать тут волонтером, чтобы помочь детям?

Я чувствую, как она тут же сжимается от моего предложения. Хмурится.

— О! Не думаю, что такое будет возможно. Слишком далеко, чтобы приходить сюда на регулярной основе.

— Что может быть невозможно? — спрашивает ее сестра, оказавшаяся рядом с нами. Ее улыбка и вопрос не случайны, в глазах просматривается бдительность и напряжение. Она напоминает мне тигрицу, защищающую своих детенышей.

— Ничего особенного, — бормочет София.

Ее сестра вопросительно смотрит на меня, и я вдруг понимаю, что она может оказаться союзником.

— Я только что предложил Софии поработать здесь волонтером, она настолько естественно ведет с ними, это было неплохо, но она сказала, что слишком далеко живет.