Дарья Сойфер - Исцеление

В хирургии выдалось затишье, поэтому Паша смог сразу отправить Алину на стол. Переоделся, подготовился, вызвал с пятого этажа дежурного гинеколога. Пришла, на его беду, Наташа Табакова. Не то, чтобы он был шовинистом, да и она, в отличие от многих его знакомых, была не язва и не болтушка. Но от ее правильности сводило скулы. Высокая, всегда выпрямленная, с короткой мальчишеской стрижкой и без косметики, она любила все делать идеально. Перфекционистка в халате. Увидела непорядок, словила сестру, заставила все исправить. Умом он понимал, что это для врача прекрасное качество, но от него требовалось соответствовать, и он заранее внутренне напрягался.

Даже присутствие Фейгина не сильно скрасило действительность. Окна операционной выходили на запад, и всю вторую половину дня солнце неистово ее калило. Теперь здесь царило пекло, от которого моментально пересыхало во рту. Наташа вошла почти армейской походкой, коротко кивнула.

— Внематочная, пять недель, — сообщил ей Паша. — Плодное яйцо в правой трубе, в перешейке.

— Почему не к нам?

— Сначала ставили аппендицит. Будем удалять?

— Рожавшая?

— Нет, первая беременность.

— Молодая?

— Двадцать.

— Тогда пытаемся сохранить трубу.

Паша вздохнул. Собственно, от Табаковой другого и не ждал.

— Давай тогда лучше сама, — он уступил ей место.

Наташа работала медленнее, чем он, зато ювелирно. Было непривычно, он любил войти в темп, и ему то и дело хотелось ее поторопить, подогнать. Казалось, она нарочно какие-то простые мелочи делает по-черепашьи. И говорить особо было не о чем: другое отделение, мало общих тем.

Выручил Фейгин.

— Слушай, Паш, а чего ты все на отпуск жалуешься? — поинтересовался он, копошась в телефоне.

— А похоже, что я хорошо отдыхаю?

— Поехали после смены ко мне на дачу, — предложил Илья. — Жена с детьми у тещи будет, сосед одолжил мне мотоцикл.

— И тебе разрешили лихачить? — Паша с сомнением глянул на товарища поверх экрана.

— Как тебе сказать, — довольно ухмыльнулся тот. — Я в своем уме им такое докладывать. Ну, так что? Там раритетный «харлей», мечта поэта. Какой-то бешеной лошадности.

— Ну не знаю… Я не любитель.

— Дело твое, — Илья вздохнул. — Ничего ты не понимаешь в удовольствиях. Вот и тухни в своей Москве.

— Я подумаю, — сдался Паша.

— Другой разговор! Мангал поставим, мне тут десятилетний коньяк пациент притащил…

— Фига себе! За какие такие заслуги?

— А что, все хирургам надо? — хмыкнул Фейгин. — Не дождетесь. Хирурги — зло. Там вообще история была… Тебе Женя не рассказывал?

— Про буйного мужика, который в реанимации отвязался от койки?

— Не, это отдельная тема. У Поспелова новый экспонат в коллекции из прямой кишки. Воздух.

— В смысле?

— В общем, один мужик, да еще и непростой какой-то, говорят, шишка, засунул себе в зад насос.

— Что?! — Табакова не удержалась, хихикнула.

— Ага, — довольный собой, продолжал повествование Илья. — Качал воздух, ловил кайф… Ну и кишка вся в лоскуты. Не знаю уж, что там за это досталось Жене, но мне притащили роскошный коньяк. Я его даже дома пока не показывал, отберут.

Паша расхохотался. Обычно сдержанная Табакова от смеха пустила слезу.

— Люди, пощадите, — взмолилась она. — Мне чуть-чуть осталось.

Исаев давненько не ассистировал, но тут был даже рад оказаться на вторых ролях. И история с трубой не его, и взялся бы сам — удалил бы. А у Наташи получилось сохранить. Алине теперь можно было беременеть в свое удовольствие, другое дело, как она этим шансом воспользуется в следующий раз. И снова Паша удивился вселенской несправедливости: честной и старательной Нике пришлось перенести две полостных операции, рискуя украсить себя калоприемником, а взбалмошная Алинка отделалась без последствий. Вот в чем логика?

— Наташ, а генетическую экспертизу эмбриона еще можно будет провести? На отцовство?

— Твой, что ли? — нахмурилась Табакова.

— Да нет. Девушка просто пытается повесить ответственность на одного солидного мужика… Как-то там все туманно. Что-то я сомневаюсь, что он бы не предохранялся. Тем более, между ними ничего серьезного не было.

— Ну, ты же в курсе, что ни один метод контрацепции не дает полной гарантии?

— Это понятно, но шансы мизерные…

— Не скажи. Знаешь, сколько ко мне приезжает таких? И со спиралью, и на таблетках, и с презервативами… Не угадаешь, где подстелить соломки.

— Ясно.

— Думаешь, девочка врет? — Табакова на мгновение оторвала взгляд иглодержателя на мониторе.

— Почем я знаю…

— Стой… Вот здесь браншами перехвати… Ага, сейчас я затяну… Смысл ей врать? Двадцать первый век, ДНК… Скорее, сама себе помогла.

— Проколола резинку?

— Мужики… — качнула головой Табакова. — Это слишком заметно.

— Тогда как?

— Подумай сам. Ей всего-навсего был нужен биоматериал. У меня уже были такие. Мужчины стараются защититься до и забывают об осторожности после. Выбрасывают — и все.

— Фу, — поморщился Паша. — Даже для меня фу.

— Ну, если бы все ждали, пока парень раскачается на потомство, человечески род бы вымер, — Табакова потянула шею. — Стол у вас неудобный… Понять не могу, почему. А скобы есть?

— Я обычно нитками шью.

— Не, я люблю скобы. Так лучше проветривается и шрамы тоньше.

— Танюш, гляньте нам скобы, — попросил Паша сестру.

В любом другом случае он сделал бы так, как привык, но после мастер-класса Табаковой хотелось повести себя по-джентльменски. Нет, Ника его в конец испортила.

Он вышел, стянул со взмокшего затылка колпак, достал телефон, чтобы скорее порадовать тетю Надю. Ей сообщил, что с аппендицитом все вышло удачно, потом позвонил Веронике уже с достоверной информацией.

— Подожди, я отойду в сторонку, — попросила она.

В трубке зашуршало, и вскоре раздался ее голос, но уже приглушенный.

— А отцовство можно как-то установить? — она явно прикрывала микрофон рукой.

— Теоретически да, но смысл теперь?

Глупо было надеяться, что Ника ничего не заподозрит… Но он до последнего хотел уберечь ее от разочарования.

— Я… Мне придется поговорить с Марком, так или иначе. Я не могу сделать вид, что ничего не было. Просто… Я хорошо знаю Алинку, она любит приукрасить. И мне не хочется бросаться ложными обвинениями.

— Дождись меня, пожалуйста. Я спущусь через десять минут.

Он сбросил звонок и решил для начала заглянуть в реанимацию. Надеялся, что после наркоза Алина разоткровенничается так же, как и ее старшая сестра. В боксе интенсивной терапии было прохладнее и легче дышать. Собрав волю в кулак, Паша прошел мимо запотевшей бутылки минералки на сестринском посту, пообещав себе купить две таких. Облизнул шершавым языком пересохшие губы и направился к пациентке.