Дарья Сойфер - Коллекция неловкостей

За свое детство Тина перебывала на таком количестве выставок и квартирников современных авангардных художников, что составила бы достойную конкуренцию любому солидному искусствоведу. Ей впору было писать историю новейшей русской живописи, но она мыслила более масштабно и мечтала проектировать нечто значительное и фундаментальное.

Девочки подружились еще в школе. И Тина стала лучшим и преданным другом Рады, которой больше не с кем было поделиться мыслями и волнениями.

В детстве Рада жила с мамой и ее вторым мужем, выдающимся кардиохирургом Скобельниковым. Виктор Павлович, так звали отчима, не умел, да и не хотел общаться с детьми. Он был сутками на работе. Мама занималась собственной жизнью. Отца Рада не помнила, он умер от воспаления легких, когда ей было три года. Виктор Панфилов был переводчиком-арабистом, корпел над исследованиями творчества Аль-Мутанабби, но ради светской жены устроился на работу в посольство и совершал частые дипломатические поездки в Эмираты. Рада чувствовала свое духовное родство с папой и любила смотреть на фотографию этого улыбающегося человека в больших очках. Казалось, что она почти помнит его лицо с теплым колючим подбородком. Наверное, по зову крови она решила поступить на филологический.

Денис, напротив, оказался сыном своей матери, на бесконечных богемных и светских тусовках он чувствовал себя, как рыба в воде, с детства был всеобщим любимчиком: в красивой рубашке, с густыми каштановыми кудрями, румяными щечками и неземной улыбкой, он был похож на маленького ангелочка. Тамара Игоревна, мама Рады и Дениса, с удовольствием воспользовалась всеми своими связями и отдала ненаглядного первенца в Щукинский театральный институт, где высокий красавчик, похожий на молодого Олега Даля, продолжал покорять своим обаянием и юных студенток, и видавших виды профессоров.

Когда Рада заканчивала школу, Тамара Игоревна, будучи уже дважды вдовой, познакомилась с крупным английским бизнесменом, хозяином шоколадной фабрики Томасом Гарди. Том был намного старше, хотя и сохранил еще следы былого очарования, отчасти погребенные под округлым брюшком. Шоколадная фабрика сделала свое дело, и спустя полгода Тамара Игоревна стала счастливой миссис Гарди.

Поначалу Рада была в ужасе от поведения собственной матери, но, познакомившись с новым отчимом поближе, поняла, что Том удивительно добрый и мягкий человек. Борода и маленькие очки без оправ делали его похожим на Санта Клауса, что вполне соответствовало внутреннему состоянию и характеру господина Гарди. У Тома были свои взрослые дети, дочь Джулия уже вышла замуж и родила прелестных девочек-близняшек, а сын Эндрю получал высшее экономическое образование в Сорбонне, поскольку во Франции располагались многие крупные клиенты компании «Gardy’s».

После школы Рада поддалась настояниям матери и переехала в Лондон, в дом семьи Гарди, но с каждым днем все отчетливее осознавала, что проживать близ мамы не в состоянии, как и не в состоянии быть приманкой для многочисленных женихов, которых бдительная миссис Гарди неустанно подсовывала своей дочери. Раду не интересовали подобные девичьи радости. С детства она ненавидела платьица, которыми Тамара Игоревна пыталась превратить дочь в принцессу. В них чувствовала себя глупо и неловко, к тому же от лазанья по деревьям платья рвались и пачкались.

С трудом протянув год в Лондоне, Рада все же решила вернуться в Россию и жить со старшим братом в старой родительской квартире на Таганке. Здесь она поступила на филологический в МГУ и снова встретилась со старыми друзьями: с Тиной и Тохой. И поняла, что в Лондоне ей делать совершенно нечего.

И теперь, радостно шагая от Кузнецкого моста к архитектурному институту, щурясь от солнца и глядя на родные московские особнячки, Рада трепетно вдыхала дух лучшего города на свете, чувствуя, как за спиной развевается длинный желтый шарф.

На сей раз Тина была воплощением всего синего. Яркие сапоги цвета индиго, атласные лосины темнее ночного неба и небесно-голубая юбка колокольчиком, а сверху фиолетовая майка, джинсовая куртка и большие сверкающие, как сапфир, сережки в виде кубиков. Картину довершала синяя лента в волосах. Тина увидела подругу и весело помахала подруге.

— Привет! — крикнула она, сбегая по лестнице.

Следом за Тиной шел худощавый рыжий парень, нагруженный тубусами и проектными папками. Это был Саня, обожатель легкомысленной девушки-архитектора. Рада и Тина обнялись, расцеловались, и Рада поздоровалась с Саней.

— Привет, — улыбнулся тот.

— И она заставляет тебя все это таскать?!

— Он сам вызвался, — кокетливо поморщилась Тина. — Такой заботливый!

— Не могла взять поменьше папок?

— Скажи это моим преподам.

— Они легкие, — заверил Саня. — И потом, чего не сделаешь ради девушки!

— Респект, — восхищенно сказала Рада. — Настоящий рыцарь.

— Прекрати! Ничего особенного.

— Ну, нет! Мой Санчо — самый лучший, — воскликнула Тина. — Ладно, мы пошли гулять, ты забери тогда мои папки, я только эту сумку захвачу. Увидимся вечером.

— Развлекайтесь.

Они расцеловались, и Саня, оставив подруг наедине, пошел к машине.

— Вы такая красивая пара! — сказала Рада, когда он отошел.

— Думаешь?

— Точно тебе говорю! Ну, что там за сюрприз?

Девушки вышли за ворота архитектурного института и медленно пошли вниз по Рождественке. Тина хитро улыбнулась.

— Мы с Саней решили жить вместе. Он получил в наследство двухкомнатную квартиру в Ясенево и предложил мне переехать к нему. Я согласилась.

— Супер! Я страшно рада за вас.

— Спасибо. На следующей неделе я перевожу вещи, будем делать ремонт, у меня есть уже несколько наметок. Хочу сделать кое-какие эскизы по дизайну и предложить их Саше. Сделаю небольшой сюрприз к переезду.

— Ты скажи, если вам нужно что-то по делу, Хочешь, прошвырнемся по магазинам, выберем тебе что-нибудь на новоселье. Или какое-нибудь красивое белье. К началу совместной жизни.

— Ты сама это предложила, — улыбнулась Тина. — Но с новосельем я пока не определилась. Сначала продумаю общую концепцию. А потом продумаю вишлист для гостей. Чтобы хрустальную вазу не подарили… Но что-нибудь из бельишка я подыскать не против. А то все сплю в футболке, а надо быть экзотичной и роскошной, ты не находишь?

— Вот-вот! Читаешь мои мысли. Деньги у меня с собой есть, может, прямо сейчас куда-нибудь заскочим? У меня вот никогда не было всяких сексуальных штучек. Вдруг я и себе что-нибудь присмотрю. В конце концов, не умирать же мне теперь старой и одинокой.

— Кого я слышу! Твоя мама была бы просто в восторге. Разве не ты всегда говорила что-то вроде «Всем мужикам — бой!» и наотрез оказывалась выряжаться?!