Джоанна Рок - Ничья в любовной игре

– Мне очень жаль, что тебе придется тратить время на то, чтобы позировать для папарацци, прикрывая мою ошибку с тем репортером.

Ну почему ему всегда удается так легко выбить ее из колеи, тогда как со всем остальным миром она чувствует себя очень уверенно?

Его рука отпустила ручку двери, но он не подошел к Татьяне.

– Даже если бы не тот злополучный репортер, нам все равно понадобилась бы эта неделя. – Тень улыбки исчезла с его лица, он стал абсолютно серьезным. – Ты и Сезар для меня сейчас самое главное.

Но она сказала себе, что Жан-Пьер исполнял свои обязанности не потому, что хотел, а потому, что был вынужден это делать.

Он ушел, оставив ее наедине со своими мыслями. Появиться на фото в качестве старых друзей – это чистой воды ложь. Они уже давно гораздо больше, чем просто друзья. Враги, любовники, родители. Горючая смесь, вот-вот готовая взорваться.

Им нужно быть очень аккуратными, чтобы этого не произошло.

– Татьяна?

Ее разбудил знойный мужской голос. Не понимая, где она и сколько сейчас времени, Татьяна попыталась сориентироваться в пространстве. Под щекой незнакомое покрывало, сама она полностью одета. В дверь у кровати льется лунный свет.

– Жан-Пьер? – Судя по голосу, он был где-то поблизости, но она не видела его в слабо освещенной комнате.

Или это всего лишь сон?

– Я у Сезара, – донеслось из лежащего рядом с ней монитора видеоняни. – Я не был уверен, слышала ли ты, как он плачет, но мне кажется, он проголодался. Его пора кормить.

Татьяна наконец-то окончательно пришла в себя и поняла, что уже поздно. Ее груди налились молоком и ныли.

– Да, я иду. – Она сползла с кровати, жалея, что не переоделась во что-нибудь более комфортное. Одежда, в которой она путешествовала, вся смялась, и ужин она, наверное, пропустила.

– Не торопись. Мы в полном порядке, – нежно произнес Жан-Пьер, заставив ее улыбнуться. Конечно же и теплота тона, и его доброта предназначались ребенку. Он ведь говорил не только с ней, но и с Сезаром. – Ночь просто прекрасная, можно посидеть на улице, если хочешь. Я разжег очаг.

– Было бы здорово. – Она посмотрела через дверь веранды и увидела отблески огня. В любом случае надо поторопиться. Может, она еще успеет переодеться.

– Я загляну в кухню и захвачу тебе что-нибудь поесть. Ты, наверное, проголодалась, – добавил он, пока она вылезала из платья и надевала трикотажную пижаму с кофтой на пуговицах, чтобы было удобнее кормить малыша.

– Я уже иду. – Она схватила плед с кровати.

Пришлось напомнить себе, что она для него всего лишь ответственность. Долг, нуждающийся в исполнении, как любая другая задача, которую подкидывает ему жизнь.

Наконец она вышла на веранду второго этажа.

Прохладный бриз нес с собой запах дыма и имбиря. Сады были полны цветов, несмотря на то что на дворе стоял ноябрь. Вокруг благоухали камелии и еще какие-то золотистые цветы, которых Татьяна не знала. Но свежий запах имбиря исходил от густо посаженных белых цветов, окаймлявших бассейн. Она заметила их раньше, когда засыпала. Ветер Луизианы перенес ее в детство, в те счастливые времена, когда ее отец работал на Леона Рейно и их семьи проводили здесь весенние каникулы после окончания футбольного сезона.

– Кое-кто скучал по тебе, – позвал ее Жан-Пьер.

Обойдя живую изгородь в дальнем конце бассейна, она увидела садовые стулья, придвинутые к круглому очагу, окруженному низким заборчиком из плоских камней. Композицию венчали качели с огромным, как кровать, сиденьем под навесом из легкой белой ткани и с гирляндой огней.

– Думаю, я нашла себе местечко. – Она накинула захваченный из комнаты плед на плечи и повязала его, как шаль, шагнув в озерко огня.

Жан-Пьер поднялся со стула. Крохотное личико Сезара с широко распахнутыми глазами было лишь наполовину видно из-за его плеча.

– Я опасался, что будет холодно, поэтому принес одеяла. – Он подошел к ней и подождал, пока она устроилась на качелях.

– Вы вознамерились выманить меня на улицу, месье? – Несмотря на жарко горящий огонь, она укрыла ноги еще одним необычайно мягким пледом.

– Я подумал, что тут будет приятнее, чем в детской. – Он взял подушку с другого края качелей и подоткнул ее между бедром Татьяны и ручкой качелей. – Леон купил этот участок по большей части из-за прекрасного пейзажа. Если бы не озеро, мы бы жили в Гарден Дистрикт.

– Было бы куда труднее создать поместье Рейно в городе, где люди держатся за свои дома веками. – Она обожала Гарден Дистрикт, но подозревала, что там практически невозможно найти несколько домов на продажу одновременно и в одном месте.

Здесь у Рейно было три дома и большой кусок берега.

– Леон молодец, вовремя подумал об уединении. – Жан-Пьер все еще не отдал ей мальчика. Вместо этого он махнул рукой на поднос, который Татьяна не заметила. – Здесь легче держать прессу в узде.

Молодая служанка одной рукой открыла серебряную подставку, другой ловко установила на нее поднос, на котором даже не колыхнулись ни фужер с ледяной водой, ни чайник, завернутый в теплую красную ткань. Еда пряталась под сверкающими крышками.

– Так вот что ты имел в виду, когда сказал, что заглянешь на кухню и захватишь мне перекусить? – Татьяна потянулась к Сезару, как только прислуга исчезла из вида.

Ребенок уже начал хныкать и совать ручку в рот, всем своим видом показывая, что голоден, и она приложила его к груди. Он тут же впился в сосок и принялся жадно чмокать.

– Вот. – Жан-Пьер свернул одно из дополнительных одеял и подложил ей под руку, на которой лежал малыш. – Так удобнее?

– Определенно. – На самом деле ей еще никогда не было настолько удобно кормить младенца. – Это просто невероятно! Вот бы все мои ночные кормления были такими приятными.

На его скулах обозначились желваки. Он нагнулся к подносу и поднял крышки.

– Они могут быть такими.

– У тебя на этой неделе плотное расписание по футболу. Ты будешь работать. – Она сосредоточилась на сырно-фруктовой нарезке, не желая вступать с ним в спор. Но и позволять ему нарисовать ложную картинку счастливой семейной жизни она тоже не собиралась.

Она взяла кусочек киви и отправила его в рот.

– Я так поздно не работаю.

Он воспользовался щипцами, чтобы отложить на маленькую тарелочку фруктов и сыра.

– Но если ты будешь в дороге, это все равно что на работе, ведь дома тебя не будет. – В ней явно проснулся юрист, и она не смогла с ним совладать.

Он поставил расписную китайскую тарелочку рядом с ножками Сезара, в пределах досягаемости. Его рука задела ее – теплая, сильная, заставившая ее задуматься над тем, каково было бы опереться на нее. Оказаться в его объятиях.

Она взяла кусочек хрустящего поджаренного хлеба.