Джорджия Карр - Шантаж чудовища

Она продвигается вниз, я лежу на подушках, наблюдая за ней. Она спускается к моим бедрам. Она уже мокрая, оставляя влажный след у меня на коже. Она обхватывает рукой мой член, а затем приподнимается всем телом над ним. Я не двигаюсь, позволяя ей командовать. Она такая красивая, когда опускается на член, приоткрыв губы в беззвучном крике от удовольствия.

Она начинает играть своими грудями, полностью насаженная на меня. Я вижу ее силуэт настолько красивый, незабываемый. Потом она хмурится. Подается вперед всем телом и начинает двигать бедрами взад и вперед, а мой член также движется взад и вперед внутри нее.

Затем Челси еще подается вперед и начинает совершать круговые движения бедрами. Я чувствую, как ее клитор трется о мою лобковую кость при каждом ее движении. И ее движения становятся более резкими, более быстрыми.

— Даааааа, — шипит она, теряясь в ощущениях своего тела.

Хотя мне нравится, но почему-то у меня такое чувство, что она находится не здесь, не со мной. Она торопится. Хочет кончить и хочет кончить сейчас.

Я сажусь, удерживая ее за талию, чтобы ее движения оставались такими же устойчивыми и тягучими. Начинаю приподнимать бедра, соответствуя ее ритму. Двигаясь с ней в одном ритме — это мой способ дать ей понять, что я здесь с ней рядом, и чтобы там ни было, а именно, что напугало ее в ночном кошмаре, это также важно и для меня.

Наш договор включает и этот пункт, даже если она этого не знает — я буду защищать ее, словно она часть меня.

Я смотрю ей в лицо, наблюдая за эмоциями удовольствия, похоти, потребности и жажды. Я хватаю ее за бедра и двигаю их вверх-вниз, чтобы она перестала крутиться. Теперь она подпрыгивает на моем члене, но в своем собственном темпе и ритме. Она буквально набрасывается на меня. Но я с силой удерживаю ее на месте, и у меня вырывается стон.

— Челси, я сейчас кончу.

— Кончи для меня, — приказывает она.

Я смотрю в ее прекрасные глаза. Мать твою, она никогда не была настолько красивой, как сейчас, ее лицо отражает страсть и желание. С ревом я выпускаю струю спермы внутрь нее. Она продолжает трахать меня, даже после того, как я наполняя ее своей спермой.

Теперь ее очередь.

Мой член по-прежнему стоит, я все еще возбужден от ее вида и тела, которое двигается на мне вверх и вниз. Она начинает, не переставая стонать, это значит, что она уже близко. Я ожидаю знакомую дрожь по всему ее телу. Челси откидывает голову назад, выпячивая грудь вперед. Я тут же воспользовался этой возможностью, чтобы взят ее сосок в рот.

— Аааа! — кричит она.

Моя хватка сжимается, когда ее бьет дрожь, все ее тело напрягается. Мышцы ее киски сжимают мой член сильнее, кажется, будто она сливается со мной. Она царапается, как дикая кошка. Она не в состоянии контролировать силу своего оргазма. Я с радостью наблюдаю за ней, мне нравится, что я заставил ее потерять контроль.

Она сверху падает на меня, тяжело дыша, мой член все еще находится внутри нее. Я слышу ее прерывистое дыхание, потом оно становится более спокойным, пока она не засыпает, распластавшись на моем теле.

Теперь я знаю, что в ней есть нечто намного большее, гораздо большее, чем обычный бухгалтер-манипулятор, который украл у меня деньги. Сегодня она почти позволила себе открыться своей уязвимой стороне, но завтра утром она снова станет такой же отдаленной, как и всегда. Она не моя девушка. Нам не суждено быть вместе. У нас всего лишь все временно. Она находится здесь, в моем доме, только лишь потому что мне необходимо избавиться от безумного желания к ней.

И наблюдая за ней спящей, когда она выглядит такой невинной и беспомощной, как ребенок, и что-то внутри меня смягчается, я не могу теперь отвернуться от нее.

Сегодняшний ее ночной кошмар глубоко проник в меня, мне хочется защитить ее от всего того, что ей когда-то угрожало или будет угрожать. И когда я смотрю на нее спящую, мое сердце с каждой секундой наполняется теплотой.

Я долго лежу так, глядя на нее, пока не начинается рассвет. Скоро она проснется, откроет глаза, и я не хочу, чтобы она увидела, какие чувства вызывает во мне, что мне хочется оберегать ее и заботиться о ней, потому что потом она обязательно воспользуется моей слабостью.

Поэтому осторожно, я перекладываю ее с себя и возвращаюсь в свою спальню.

Я просыпаюсь голая, одна в этой большой кровати. Торн давно ушел. Я никогда не сплю голой, поэтому мне, наверное, холодно, хотя я лежу под одеялом. Я чувствую, как во мне начинает подниматься безумный гнев. На самом деле, я злюсь не на него. Гнев исходит из моего сокровенного местечка, куда я засунула самые большие свои секреты.

Мне нужно ей позвонить.

Это как зуд, который хочется почесать.

Я встаю с кровати и надеваю стеганый халат. Затем беру мобильный. Телефон звонит несколько раз, прежде чем она снимает трубку. Я закрываю глаза и представляю ее в убогой квартирке, в которой всегда пахнет плесенью и чем-то несвежим. Я вижу, как она шаркает в сторону телефона с сигаретой в губах.

— Алло?

Я крепче сжимаю трубку.

— Мама.

Наступает долгая пауза.

— Итак, ты все же решилась мне позвонить, — наконец, говорит она.

Я даже не знаю, что ответить. Всегда, находясь рядом с ней, я начинаю чувствовать себя настолько не уверенной, что не знаю, что сказать или сделать.

— Я вернулась в Англию, — произношу я.

— Я знаю. Мелоди звонила мне. — Голос монотонный, без чувств. Не знаю почему, но я надеялась, что она проявит радость, но ничего из этого... Мне уже пора привыкнуть к ее реакции. Но я стараюсь не зацикливаться над этим. Мои отношения с матерью всегда были странными, но я по-прежнему предана ей больше всего, чем кому-то на этой земле. Хотя меня это совсем не утешает, просто так оно и есть.

— Я хотела бы навестить тебя, мам, — говорю я. У меня нет особых причин навещать ее, но по крайней мере для меня это будет оправданием выбраться из этого дома, где я настолько постоянно одержима Торном.

— Поступай как знаешь, — также без эмоционально отвечает она.

Я сглатываю накопившуюся боль от ее черствых слов. Ничего не изменилось между нами. Совсем неважно, что я буду делать или объяснять.

— Я приеду сразу после завтрака, — бормочу я и вешаю трубку.

Девятнадцать лет назад

Я не могу сказать про всех мужчин, которых мама приводила к нам домой, но мне понравился Дэйв Стивенс. Он был тихим и у него были добрые глаза. Он работал ночным портье в отеле поблизости, поэтому, когда он приходил с работы утром, всегда делал сосиски и тосты для мамы, неся поднос с завтраком ей в спальню. Пока он готовил завтрак, он всегда разговаривал со мной. В основном он рассказывал мне разные случае, произошедшие в отеле. Смешные истории, над которыми я задорно смеялась.