Джорджия Карр - Шантаж чудовища

Огненный румянец стыда поднимается по шеи, отчего уголки его губ приподнимаются, он понял, о чем я думаю. Я в замешательстве отворачиваюсь и снова смотрю в окно.

Я действительно не понимаю, почему мои мысли продолжают навязчиво возвращаться к этому унизительному моменту, когда он положил меня к себе на колени. Тем более, что я на самом деле фригидна. За мою жизнь у меня было два парня, и оба бросали мне в лицо это слово, когда я расставалась с ними. Один в гневе, а другой с отчаянием и мольбой, что я обращусь к специалисту, чтобы решить свою «проблему». Я даже не могу их винить, потому что секс был ужасен. И причина была не в них. Барри был довольно симпатичным и очень внимательным. Он очень старался меня возбудить. Он делал все, что я хотела, но я ничего не хотела. Стив был магнитом. Девушки просто слетались к нему, как мотыльки к лампе, но когда мы приступили к сексу, я уже ничего не хотела. Ничего. Не поцелуи. Не дотрагиваний и определенно не самого секса. Тьфу. Вот почему мои мысли о Торне все перепутались.

— Куда мы направляемся? — Спрашиваю я, наблюдая за нашими отражениями в тонированном стекле.

— Брекланд Хаус.

Я от удивления поворачиваю голову. За все время, что я работала на него, он никого не приглашал меня в свой дом в Ричмонде. На самом деле, хорошо известно всем, что он охраняет свою частную жизнь, как дракон, охраняющий свое логово. С полной и неустанной самоотверженностью. Никакие вторжения не допускаются. Никогда. Я даже слышала, что беспилотники летают вокруг его территории двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю в поисках злоумышленников и папарацци.

— Я думала, мы будем жить в твоей квартире в Лондоне.

Его глаза кидают копья в меня с удивлением и удовольствием.

— Нет. У меня есть над чем поработать.

Я чувствую, себя как ребенок, с трудом в состоянии усидеть на месте от этой новости.

— О, хорошо.

Затем он отворачивается и смотрит в окно. Мой взгляд останавливается на густых черных волосах у него на затылке, и я задаюсь вопросом, каково это запустить в них пальцы. Как только он поворачивается ко мне, естественно поняв, о чем я думаю, я рывком поворачиваю голову к своему окну, вперившись в пейзаж снаружи. Я пытаюсь понять, зачем он везет меня в Ричмонд, а не держит в Лондоне. Зачем впускать меня в свой дом?

В Хаммерсмит мы сворачиваем, прежде чем выехать на трассу. Примерно через двадцать минут мы проезжаем мимо Ричмонда. Спустя несколько минут сворачиваем с шоссе на небольшую дорогу. Я уже вижу высокие кирпичные стены его дома.

Я тихо выдыхаю, когда автомобиль замедляется, темное стекло перегородки опускается. Перед нами высокие железные ворота с золотыми львами с обеих сторон. Дорога настолько длинная, что деревья вокруг нее кажутся нескончаемыми. Дом находится так далеко от ворот, что его по-прежнему еще не видно.

Я в изумлении оглядываюсь вокруг. Пока автомобиль медленно едет по потрясающей территории, я замечаю стадо оленей, пасущееся вдалеке. И невольно перевожу на Торна ошеломленный взгляд, его выражение завуалированно и скрыто, пока он наблюдает за мной.

— Это все твое? — с благоговением спрашиваю я.

— Это мой дом, — просто отвечает он.

Я киваю. Я никогда не видела его дом, но я знаю, что он будет огромным и строгим. Таким же, как его офис, его машина, его водитель, его люди и он сам.

Даже понимая, что я пялюсь на огромный особняк из серого камня с открытым ртом, я не в состоянии закрыть рот от удивления. Шесть коринфских колонн взлетают ввысь, поддерживая впечатляющий основу, на которой восседает статуя бородатого человека в колеснице, запряженной шестью белыми лошадьми. На фасаде дома гигантская массивная деревянная входная дверь и сотни высоких окон с причудливой каменной кладкой вокруг.

Торн и я выходим из лимузина, у меня ноги онемели, превратившись в глину. Машина уезжает, мне хочется рвануть за ней. Я в ужасе. Не от дома или Торна, а от себя самой. Как я смогу выжить в этом окружении? Прикусываю губу, в груди бушует ворох чувств, которые я не в состоянии разобрать.

Я с трепетом перевожу взгляд на большой классический фонтан прямо перед домом. В центре медная статуя русалки, окруженная странными существами с маленькими кувшинами и горшками, извергающими воду в глубокий фонтан, в котором полно больших, ярких рыб. Сейчас середина зимы. Должно быть воду в нем подогревают.

На небольших каменных ступенях нас поджидает высокий мужчина с редеющими белыми волосами, одетый в безупречный черный костюм, и женщина средних лет в парадной униформе. Они совершают небольшой поклон в нашу сторону. Торн представляет их как своего дворецкого Джеймса и домработницу Анабель. Меня он представляет как мисс Эпплби.

Выражение лица Джеймса остается неподвижным, даже каким-то фаталистичным. Улыбка вежливая, но не дружелюбная. Я знаю об этом, потому что сама также улыбаюсь. В нем я не вижу родственную душу. Анабель совсем другое дело. Она примерно на 20 лет старше меня. И не может скрыть любопытства в своих водянистых голубых глазах. Ее щеки слегка раскраснелись, улыбка широкая и искренняя. Я также улыбаюсь ей в ответ. Я уже стала забывать, каким добрым может быть мир.

Хотя на улице холодно, но Торн снимает пальто. Я стараюсь не смотреть на него. Перевожу взгляд куда угодно, пытаясь смотреть мимо него, но не могу. Мне не хочется вспоминать о том, почему мне не комфортно смотреть ему в глаза. Поэтому в какой-то момент не в состоянии сопротивляться своему желанию, я с жадно рассматриваю его профиль. У меня перехватывает дыхание. Волосы взъерошены, глаза полуприкрыты веками, кожа бледна от многих часов пребывания взаперти, создавая свой ИИ. Он невероятно красив. Он передает свое пальто дворецкому, который изящно забирает его, словно делает танцевальный шаг в хореографии или росчерк пером, выведенный каллиграфическим почерком.

Прошло много времени с тех пор, как я видела Торна в одной рубашке. Я не в состоянии отвести глаз, в нем присутствует что-то дикое и необузданное. Он загадка, в отличие от любого другого человека, которого мне довелось повстречать, и в его внешности и внутреннем содержанием.

Плечи огромные мускулистые, как у призового питбуля, настолько невероятны и неотразимы, словно он шагнул из прошлого, с тех времен, когда мужчины были могучими воинами, не как сейчас. Он обращается к своему дворецкому.

— Я буду работать в подземелье, принеси мне сэндвич через час. — Он бросает взгляд на свою экономку. — Проводите мисс Эпплби в голубую комнату.

— Конечно, мистер Блэкмор.

Не глядя на меня, он входит в дом и поворачивает в длинный коридор, заполненный гобеленами, в западное крыло дома. Интересно. Он работает в подземелье дома.