Сьюзен Филлипс - Первая звезда на моем небосклоне

Пять миль. Линкольн — парк. Снова бег бок о бок. Легкие горят, бедро вопит, голени охвачены пламенем. Медиальный большеберцовый синдром. Обыкновенная «расколотая голень», только в боли, которую она причиняет, совсем нет ничего обыкновенного.

Парень отстал, догнал. Отстал. Снова догнал. Что — то говорил. Купер не стал слушать. Отвлекался от боли, как делал всегда. Сосредоточился на пульсирующих ногах, на каждой молекуле воздуха, которую могли заглотить легкие. Сосредоточился на победе.

— Куп! Мистер Грэхем!

Что за черт?

— Не мог бы я… сделать… селфи… с вами? — задыхался паренек. — Для… папы?

И всего — то? Ему только селфи и нужно? Из каждой поры лился пот. Легкие адски жгло. Купер замедлил шаг, бегун тоже, пока они не остановились. Хотелось свалиться на землю и свернуться калачиком, однако парень все еще держался на ногах, и Купер скорее выстрелил бы себе в висок, чем упал.

Капли пота стекали по тощей шее юного придурка.

— Кажется, мне не стоило… прерывать вашу тренировку… но… это так важно… для папы.

Он и близко не дышал так тяжело, как Купер, но многолетняя дисциплина в НФЛ сказывалась, и пришлось через силу улыбнуться:

— Конечно. С удовольствием.

Парень вытащил мобильник и засуетился с ним, все время твердя, какие они с отцом фанаты Купера. Купер с усилием пытался отдышаться. Как выяснилось, парень занимался в секции бега, отчего на душе стало полегче. Разумеется, придется прикладывать лед к бедру пару дней, ну и что? Куперу Грэхему на роду написано быть чемпионом.

В общем и целом, все еще хороший денек в его жизни.

Разве что кроме присутствия одной назойливой особы.

Купер приметил ее в Музейном кампусе (парк в Чикаго — Прим. пер.) сразу, как подъехал на такси, чтобы взять свою машину. Вот, сидит на скамейке и притворяется, что читает книгу.

Вчера она обрядилась, как бомжиха с лохмами седых волос. Сегодня черные шорты, леггинсы и длинная футболка делали ее похожей на студентку Института искусств. Купер не видел ее машину, но не сомневался, что та припаркована где — то поблизости. Если бы ему не довелось заметить темно — зеленый «Хендай Соната» с разбитой габаритной фарой, слишком часто припаркованный рядом с его машиной за последние четыре дня, Купер, может, и не понял, что его преследуют. Хватит, с него довольно.

Однако пока он направлялся к барышне, подъехал городской автобус. Может, у нее экстрасенсорное восприятие, потому что она запрыгнула в автобус, и свой шанс Купер упустил. Но беспокоиться не о чем, поскольку он был совершенно уверен, что снова ее увидит.

И увидел. Спустя два дня.

Пересекая улицу, Пайпер направлялась к входу в «Спираль», ночной клуб Купера Грэхема, открытый им в июле, спустя полгода после ухода из «Звезд Чикаго». Легкий сентябрьский ветерок касался обнаженных ног и вздымал подол черного безрукавного платья. Под него Пайпер надела предпоследние чистые трусики. Рано или поздно ей придется устроить стирку, однако в настоящий момент голову занимала лишь тщательная регистрация каждого действия Купера Грэхема.

Под приобретенным в комиссионке черным париком, прячущим коротко остриженные волосы, кожа нещадно чесалась. Пайпер молилась, чтобы прическа, наравне с декольтированным платьем, «кошачьей» обводкой, алой помадой и поддернутой вверх с помощью бюстгальтера грудью, вконец превращала ее в примитивную форму жизни, каковые проскальзывали в клуб мимо охранника на входе — помехи, которую ей не удавалось преодолеть в последние две попытки.

Сегодня дежурил тот же охранник. Он воплощал собой образ торпеды, изобретенной в девятнадцатом столетии: толстая боеголовка, раздутое тело и ноги, расставленные как хвостовое оперение. В первый раз он ворча отклонил попытку Пайпер войти, пропуская в то же время через двойные медные двери клуба пару по моде небрежно причесанных блондинок. Пайпер, разумеется, напустилась на него:

— Что значит, мест нет? А этих почему пустили?

Охранник одним взглядом сощуренных маленьких глаз охватил ее короткие черные волосы, лучшую белую блузку и джинсы.

— Потому что я так сказал.

Это было в последний субботний вечер. Пайпер не выполнит задание, пока не окажется внутри «Спирали», и поскольку клуб работал лишь четыре вечера в неделю, до вчерашнего дня вторую попытку предпринять было нельзя. Хотя она причесалась, надела блузку с юбкой, вид ее не произвел должного впечатление, а значит, надо было придумать что получше. Теперь Пайпер подобрала в H&M это платьице, сменила удобные ботинки на пыточные босоножки на высоких шпильках и одолжила театральную сумочку у своей подруги Джен. В сумочке помещались только сотовый, фальшивое удостоверение и пара двадцаток. Остальное — все, по чему Пайпер можно опознать, — покоилось в багажнике ее машины: ноутбук, спортивная сумка, набитая шапками, темными очками, жакетами и шарфами, служившими для маскировки, и полунепристойное с виду устройство, прозываемое «Динь — Динь».

«Спираль», названный в честь длинных и чрезвычайно точных закрученных пасов Купера, слыл самым крутым клубом в Чикаго, и очередь у бархатной веревки выстраивалась еще до открытия. Приблизившись к Торпеде, Пайпер задержала дыхание и, расправив плечи, выставила вперед грудь.

— Ты по уши занят сегодня, приятель, — изобразила она фальшивый британский акцент, в котором поднаторела.

Торпеда отметил ее груди, потом лицо, затем опустил взгляд на ноги. Свинья, а не мужик. Отлично. Пайпер задрала голову и одарила улыбкой, которая обнажила прямые белые зубы, за которые папаша выложил в свое время, когда ей исполнилось двенадцать, тысячи долларов, хотя она умоляла его потратить деньги на лошадь. Сейчас Пайпер было тридцать три, и она все еще считала, что лошадь ей бы лучше пригодилась.

— Я и не представляла, какие американские парни огромные.

И кончиком указательного пальца поправила на носу винтажные очки, которые нацепила в последний момент, чтобы лучше скрыть настоящую внешность.

Охранник бросил вожделеющий взгляд:

— Тренируемся.

— Яс — с–ненько.

Пайпер мечтала придушить сукина сына его же клубным заградительным шнуром.

Озранник пропустил ее в роскошно оформленные в черно — бронзовых тонах недра.

Ей сроду не нравилась обстановка ночных клубов, даже в двадцать с небольшим: от всего этого напускного веселья было не по себе, как — то неуютно. Но дело есть дело, а «Спираль» вместе с его мегазнаменитым владельцем не стоял в ряду обычных танцевальных заведений. Разумно распланированные два этажа включали большое пространство для танцев, но помимо прочего имелись еще места, где можно пообщаться — поболтать, побродить и при этом не надрывать глотку, чтобы перекричать музыку. Передвижные кожаные банкетки и более уединенные уголки с уютно освещенными коктейльными столиками в форме кубов уже заполнила вечерняя толпа. Ди — джей вращался на открытом этаже, возвышавшемся над танцполом, где приглушенные цвета смешивались и преображались подобно рогатым амебам.