Дж.Э.Хасс - Верь мне

Она уходит, и мне приходится заставить себя не следить за ней, пока она это делает. Если ей нужна приватность, я могу дать ее ей. Бог знает, как сильно приватность нужна была мне ранее, и никто не дал мне эту привилегию. Я так долго был открытой книгой, что едва знаю, что значит быть в одиночестве. ФБР следит за мной с пятнадцати лет, каждый сделанный мною шаг тщательно изучается. Они не хотели меня. Никто никогда меня не хотел. Но Макс Барлоу ворвался в мою жизнь и все изменил. Его семья работала в ФБР с момента создания в 1908 году. И когда Макс Барлоу говорит, что хочет, чтобы его сын пошел по его стопам, люди принимают это во внимание. Даже если этот сын был усыновлен из ниоткуда.

У меня внезапно появились перспективы. Появилось будущее. И вот оно. Мое будущее. Так почему ее слова, наполненные желанием и тоской, возбуждают меня так сильно?

— Эсси? — зову я.

— Да, сэр? — отвечает она, раздвигая перегородочные двери.

— Убери со стола и принеси нам десерт и токайское вино.

— Сию минуту, сэр.

Эсси хлопает в ладоши, и еще две стюардессы появляются из передней части самолета. Через тридцать секунд стол был убран, на нем стояла тарелка со свежей клубникой, свеча, мерцающая под небольшим горшочком для фондю, канноли с капельками шоколада, классический банановый десерт и тарелка печенья.

— Черт побери, ты хочешь, чтобы я разжирела?

Я встаю, когда Саша возвращается на свое место на длинной стороне кожаного дивана. Жаль, что она не села за настоящий стол, чтобы я мог подвинуть к ней стул.

— Я оставляю комнату на две минуты, и ты украшаешь стол калориями.

— Не знаю, что тебе нравится, поэтому дам попробовать. И токайское вино самое лучшее в мире, так что, пожалуйста, попробуй все, Саша.

Она делает глубокий вдох и медленно выпускает его.

— Откуда ты берешь деньги? — Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, словно боится услышать ответ.

— А где ты взяла свои? — Я сделал глоток вина, а затем поставил свой бокал.

— Мы получили их одним и тем же способом?

Я улыбаюсь ей. Для такой грозной женщины она обладает такой невинностью, что я понимаю, ей тяжело противостоять.

— У моего отца, Макса, есть деньги. Я использую их, когда мне нужно.

— Это его самолет?

— Нет, Саша.

Она кивает. Она девушка Организации. И очень быстро меня раскусит. Поэтому у меня есть два варианта. Солгать или сказать правду.

— Нет, но принадлежит его компании.

— ФБР владеет роскошным самолетом?

— Давай поговорим о поцелуях.

— Что? — Она смеется. — О поцелуях?

Я улыбаюсь ей, как и от ее готовности отказаться от темы денег, так и от удовольствия в ее новом тоне.

— В частности, о поцелуях, которые мы разделили.

— Мы не делили никаких поцелуев, агент Джекс. — Но она произносит это с лукавой усмешкой, поднимая бокал токайского и делает глоток. Я смотрю на ее горло, когда она проглатывает, а потом жалею, что не могу слизать блеск сладости, оставшийся на ее губах, прежде чем ее язык появляется, чтобы самому забрать его.

Я подвигаюсь ближе к ней по изгибу дивана, а она пока остается на своем месте, инстинктивно отстраняясь верхней частью от моего приближения.

— Хотя, тебе они понравились.

— На самом деле, нет, — отвечает она. Ее зрачки расширяются у меня на глазах, и ее дыхание набирает темп.

— Понравились, Саша, — я протягиваю руку и поднимаю волосы, чувствуя мягкость ее золотых локонов между пальцами. — Но я застал тебя врасплох, так что у тебя не было возможности это осознать. Большинство свиданий заканчиваются поцелуем. И поскольку мы почти долетели до нашего места назначения, может быть, можем попробовать еще раз?

— И закончить свидание, прежде чем съедим десерт? — Она вскидывает бровь, глядя на меня.

Не имеет значения, что она говорит в этот момент. Приглашение повисает в воздухе между нами. Она может сказать мне нет, если захочет, но Саша знает, что я попытаюсь, поэтому остается спокойной.

Это единственное, в чем я нуждаюсь.

Я поднимаю десертную ложечку, удерживая ее перед собой.

— Тогда какой десерт ты бы хотела? Мороженое?

Она окинула взглядом выставленное перед ней.

— Все выглядит довольно хорошо. Что тебе нравится больше всего?

— Ты. — Слово выходит машинально. Я мысленно съеживаюсь.

— Боже мой! — Она смеется. Но также поднимает ложечку и выбирает клубничное мороженое из десертов. — Я не могу решить, серьезен ли ты или нет.

— В чем? — Я действительно сбит с толку.

— Ты хитрый агент ФБР? — говорит она, скользя мороженым в рот. Облизывает губы и произносит: — Мммм. — У меня появляется желание намотать ее волосы на кулак и жестко поцеловать прямо сейчас. Вот только о следующем поцелуе я заставлю ее умолять. — Или ты какой-то хорошо воспитанный джентльмен? Потому что ты весьма противоречив, Джекс.

— Как и ты, Саша.

— Да, но сегодня ты со мной играешь. Даешь и забираешь. Толкаешь и тянешь. Так кто из нас получает, а кто забирает? Кто толкает, а кто тянет?

— Это имеет значение? — Кончикам моих пальцев достается больше, и я слегка поглаживаю ими по ее щеке. — Если в конце мы оба получим то, чего хотим?

— Наверное, это зависит от того, чего хочет каждый из нас.

— Ты хочешь меня, а я хочу тебя.

— Ты — игрок, Джекс. Как люди доверяют тебе?

Мне хочется засмеяться вместе с ней, но еще рано. Поэтому я делаю другой шаг.

— Я сбит с толку.

— Ты совсем не сбит с толку. Ты тайно хихикаешь внутри, как маленькая девочка. Ты хочешь меня на десерт, Джекс?

— Черт, да.

Она смотрит вниз, чтобы скрыть свой румянец.

— Хорошо, — говорю я, оттягивая руку. — Послушай, я буду честен с тобой. Это бизнес. Ты мне нужна. Но сегодня я с удовольствием ужинаю с тобой. Я поцеловал тебя сегодня утром, потому что ты красивая женщина, и это просто чувствовалось правильно. Я поцеловал тебя сегодня вечером, потому что ты грустила, и я хотел стереть хмурость с твоего лица. И я снова тебя поцелую, хотя ты и угрожала сломать все мои пальцы. Я рискну всеми ими, потому что мое окно возможностей с тобой не вечно. Ты могла бы закончить эту ночь в любое время. И если ты уйдешь, я проведу месяцы, возможно, всю оставшуюся жизнь, интересуясь, что могло бы быть. Я этого не допущу. Не позволю тебе погубить меня и свести с ума от желания...

Она смеется над моей проповедью, сияя улыбкой.

— Где ты набрался этого дерьма?

— Ты не ведешься на мое сердечное провозглашение любви?

— Нет, — хихикает она. — В тебе его полно. Но это хорошо, Джекс. Ты читаешь бульварные романы? Тебе нравятся дамочки в беде?

— О, — вздыхаю я. — Очень. Твою мать, я люблю женщин, которые падают в обморок от слишком большой страсти. Одежду, из которой чуть ли не вываливается грудь. Черт возьми, как они их называют? Корсеты?