Ева Мелоди - Гроза Островского

Но Алекс не позволяет отстраниться и целует меня там. Это настолько восхитительные ощущения, что тело сводит сладкой судорогой. Разрываюсь между смущением и восторгом. Сама не замечаю, как прижимаю его голову к себе, словно приказывая продолжать, не останавливаться. Никогда не думала, что способна на подобное бесстыдство. А он все лижет, ласкает, а затем проникает в меня пальцем, доводя до нестерпимого наслаждения. Это настоящий экстаз, и я содрогаюсь в его руках, вцепляюсь пальцами в его волосы, разлетаюсь на миллионы осколков, одновременно выкрикивая его имя.

С трудом пытаюсь восстановить прерывистое дыхание, Островский наклоняется надо мной, осматривает с ног до головы с невероятной нежностью. Приподнимаюсь, тянусь к его рту, целую с благодарностью, чувствуя вкус собственной плоти на его губах и еще сильнее возбуждаясь от этого. Словно сквозь пелену смотрю как Алекс склоняется надо мной — пылающий и напряженный, направляет свой твердый до предела член в меня. И оба замираем от восторга. Раскрываюсь полностью навстречу его желанию. Обвиваю его торс руками и ногами, притягиваю к себе все сильнее, желая почувствовать внутри себя еще глубже. И он начинает двигаться во мне, с каждым заходом высекая все больше искр невозможного наслаждения, заставляя вскрикивать и умолять не останавливаться. Двигает бёдрами все быстрее, чувствую, как пульсирует, становится все тверже внутри меня. Алекс стонет мне в губы, грубо стискивая ладонями мои бедра в порыве страсти, управляя мною, задавая ритм. От дикой, животной скачки схожу с ума, буквально на грани потери сознания, все трясется перед глазами. Каждая клеточка вопит от наслаждения, властные грубоватые прикосновения действуют на меня как афродизиак. Страсть на грани грубости и в то же время чувственная забота… Все это сильнее чем прямой напор лишает воли. И снова в месте нашего слияния зарождается вулкан, чувствую приближение взрывной волны второго оргазма. Он настигает меня одновременно с Алексом, наши общие судороги, крики, а потом падаем в объятия друг друга изможденные, словно иссушив друг друга до дна. Какое-то время лежим все еще соединенные, в блаженной дремоте… А потом погружаюсь в глубокий сон.

Просыпаюсь одна, это до дрожи напоминает мне нашу первую ночь. Тело ломит, но не так как в прошлый раз… Странно, вчера Алекс больше меня не тревожил, не будил ночью. Дал выспаться… Или не захотел меня больше? Почему вместо того, чтобы радоваться, что на этот раз ходить не больно, я грущу? Потому что боюсь — его желание стало меньше. Я, наверное, полная идиотка.

Никогда не была трусихой, а сегодня нет сил чтобы выйти из спальни. Так не хочется, чтобы сказка вновь оборвалась суровой реальностью.

С кухни доносятся восхитительные запахи, совсем как в прошлый раз. Вот только мысль о прошлом заставляет меня закусить до боли губу. Если снова будет холодным и неприветливым… только бы не разреветься.

Стараясь двигаться бесшумно иду на кухню. И замираю от возбуждающей картины — Островский в одном фартуке, колдует у плиты! Стоит ко мне спиной, и я буквально пожираю взглядом его упругие ягодицы. Честное слово, просто божественная фигура у мужика! Круче чем у Валерки, наверное, в миллион раз…

Я бы еще долго могла стоять и упиваться данной картиной, и мне бы не наскучило… Но тут Алекс словно почувствовав, что на него пялятся, обернулся. И на его лице расцвела улыбка! Неподражаемая, сексуальная, очень чувственная… она озарила его лицо и сделала еще красивее. Хотя, казалось бы, это невозможно.

— Вот блин, не успел, — произносит ворчливо, а глаза все равно сияют.

— Что? — переспрашиваю, не поняв его фразу.

— Хотел завтрак в постель тебе сделать, — смущенно признается Островский, и я таю окончательно и бесповоротно, распадаюсь на миллион бесконечно счастливых осколков.

— Это… мило. — отвечаю, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Мило? Хм, милым меня еще никто не называл, — ухмыляется Островский.

— Значит только мне повезло?

— Возможно.

Неожиданно для самой себя подхожу к Алексу, приподнимаюсь на цыпочки и целую в щеку. Он резко притягивает меня к себе вплотную, находит мои губы и отвечает страстным поцелуем. Задохнувшись от нахлынувшей страсти, пытаюсь сообразить, что делать дальше, что сказать, как повести себя?

В общем, завтрак мы, не сговариваясь, дружно решили оставить на потом. Вновь оказались в спальне, рухнули на постель, я — сверху. Немного смущаюсь новой позы, ерзаю, пытаясь слезть, но Алекс удерживает меня, не позволяя этого сделать. При свете дня он еще красивее, а я — ужасная растрепа и смущаюсь этого. Только зубы успела быстренько почистить в гостевой ванной, которую знала по прошлому визиту. Одеться толком я тоже не успела, лишь натянула трусики и старую футболку Острого, которую обнаружила на кресле рядом с постелью. И вот уже оба этих предмета ловко сняты, а я — обнаженная, краснею под внимательным, сканирующим, бесконечно острым взглядом, смущающим донельзя.

— Мне нужно принять душ, — шепчу, задыхаясь, потому что Алекс приподнялся и ласкает мою шею, прикусывает мочку уха, жадно вдыхает мой запах, вызывая дрожь в моем теле от этого собственнического жеста.

— Вместе примем… позже.

Закрываю глаза. Дыхание становится прерывистым. Если он еще раз поцелует меня, сойду с ума… Выгибаюсь в его объятиях, запрокидываю голову назад, чувствуя, как входит в меня, безумно твердый, невероятно горячий. Стон замирает в горле от восхитительного ощущения наполненности, пока Островский осыпает мои груди поцелуями, одновременно слегка покусывая. Меня захватывает его страсть и бешеный, затягивают в воронку нестерпимого наслаждения.

Позже мы с аппетитом завтракаем и шутим, как повезло, что в последний момент Алекс выключил плиту — а то остались бы голодными. Больше продуктов в его холодильнике нет.

— Давай вместе съездим в супермаркет, — предлагает Алекс. — Не самое романтичное место, зато полезное.

Да при чем тут, нафиг, романтика! Я на седьмом небе от того, что он не хочет расставаться со мной, хочет делать вместе самые простые вещи… И все-таки есть ощущение подвешенности — у него по-прежнему есть невеста…

— Наверное мне лучше поехать домой… На работе Мадлен выходной разрешила, — зачем-то торопливо поясняю, оправдываясь.

— К жениху? — едко спрашивает Алекс.

— Мы давно расстались. — Объясняю искренне.

— Раньше ты другое говорила.

— Да… от злости.

— Злилась, значит, на меня? За что?

— Не знаю… Все очень странно.

— Ты права, — со вздохом соглашается Островский.

— Жениха у меня никакого нет. Хочу чтобы ты это знал. Мы расстались больше года назад. Но когда меня выгнали из дома, больше пойти оказалось не к кому. Ужасная ситуация.