Ева Мелоди - Гроза Островского

— Заткнись и топай быстрее. Я из-за тебя Эльзу на дороге одну бросил.

— Скорее из-за машины своей, — хмыкаю. — Мда, ну и мужики пошли. Тачку дороже девушки ценят.

— Двигай сказал.

Почему-то я уже его не боюсь. В первые минуты он был в бешенстве, мы находились в безлюдном месте возле леса, и он ничего мне не сделал. Другой бы хоть пощечину дал, ведь и правда тачка дорогая, а я чуть не разбила ее…

— Прости пожалуйста. За то что обзывалась… Я испугалась очень, — говорю миролюбиво.

— У тебя будет шанс все исправить.

— Что ты имеешь в виду? А, ремонт джипа? Я обязательно…

— Нет, я не про машину. Ты мне сделку срываешь. Очень важную.

— Каким это образом, ты вроде на свидание ехал?

— Ты еще и подслушиваешь, — зло бросает Островский. — Прям копилка мерзких качеств. И откуда только взялась на мою голову.

— Откуда взялась там таких больше нет! — выпаливаю обиженно.

— Уж надеюсь. Страшно представить, что где-то бродят еще такие.

— Можно без оскорблений?

— Можно. — Кивает Островский. — А теперь слушай внимательно. Сделка у меня с отцом Эльзы, а он мужик очень непредсказуемый. Пришлось сказать ей что ты моя племянница. Она у меня и правда есть… как оказалось. Это долгая история. Но видимо придется рассказать.

— Мне не очень интересно, если честно. Я домой очень хочу.

— А я хочу забрать свою невесту с пустынной дороги, она там стоит под дождем! — рявкает Островский.

— Зачем было ее оставлять? — психую в ответ. — Почему с собой не взял?

В ответ полное мрачной опасности молчание. Ну и не очень-то мне ответ услышать хотелось! Мы почти подошли к машине, когда мой спутник нарушил повисшее молчание.

— Так вот, слушай внимательно. Тут на один эвакуатор не меньше десятки уйдет. Вряд ли у тебя есть такие деньги. Заплатишь натурой.

— Что?! Да как ты смеешь! — отскакиваю в сторону готовая снова бежать куда глаза глядят.

— Дура, я не о том, о чем твой извращенный мозг подумал, — рявкает Островский. — Ты мне и даром не нужна. Мне сейчас надо разрулить то что ты наворотила. Значит так, слушай внимательно. Я сказал Эльзе что ты моя племянница. Иначе было не успокоить. Племяшка и правда приехать должна была, и Эльза в курсе. Но Дунька девчонка непредсказуемая. Почти такая же как ты, — усмехается Островский. Сестра моя тоже не подарок… но тебе это не интересно, я понял, — добавляет, взглянув на мое лицо. — Так вот, дорогуша, собираешь все свои актерские таланты и вперед. Будешь сегодня моей племянницей, Евдокией Островской. Нас ждет семейный ужин.

Пока едем в белом джипе невесты моего похитителя обратно, к месту где Островский бросил свою Эльзу (для своей машины он вызвал эвакуатор), он вкратце рассказывает мне о своих проблемах. Лаконично и по делу, без особых подробностей и полностью без эмоций. Как-будто постоянно занимается тем, что устраивает спектакли, подменяет своих родственников и лжет невесте. Меня ситуация дико смущает. Но что я могу сделать? Спорить с этим холодным и циничным мужчиной мне явно не по силам. Сбежать — не вышло. Может лучше выполнить все что он хочет, сыграть роль, а потом разойдемся с миром? В конце концов, я ему определенно нужна лишь в плане актерской игры. Такой как он не будет домогаться там, или что похуже. Он на меня смотрит как на грязь под ногами… И надо признать это ужасно обидно. Конечно, куда мне до его Эльзы, идеальной красотки, с макияжем, костюмом от кутюр и манерами светской дамы. Мда, видела тетку всего пару минут — а сколько впечатлений, Кира! Самой от себя стыдно… Может Эльза совсем не такая, как я нарисовала в своем воображении…

Да и мне то нафиг не сдался этот мужлан! Не понимаю, почему вообще рассуждаю на эту тему. У меня и так проблем по горло, еще и про какого-то мажористого старикана думать!

Никогда не обращала внимания — женского, я имею в виду, на мужчин старше себя более чем на пять лет. Даже пять если честно казались огромной разницей, пропастью. У меня были знакомые девчонки в институте, которые искали себе взрослых богатых папиков. Это сейчас очень модно… Но я точно не из таких. У меня есть Валерка. Старше меня на год, считай ровесники, встречаемся почти два года. Правда несерьезно, так. Пока слишком молоды чтобы строить планы на будущее. Ни он ни я и думать не хотели о семье — рано.

А потом как снег на голову мне свалился тридцати пяти летний жених… И до кучи вот теперь еще Островский.

С другой стороны — может это даже неплохо, что я сейчас занята проблемами чужих людей? Помогу этому мужику разрулить ситуацию, ведь и правда виновата… Заодно на пользу пойдет побыть от семьи подальше. Пусть мама хорошенько подумает, как дочь насильно замуж пихать. И Дмитрий возможно сообразит, что ему и его предложению не рады. И отчим сам пусть свои дела разруливает. А сестры сводные пусть жениха себе забирают!

Конечно, маме надо позвонить и предупредить, что я жива и здорова. Скажу, что на работу срочно вызвали. Что командировка, дорогой заказ на ремонт байка. Нико все равно в этом ничего не понимает.

Довольная собой, как ловко в голове все по полочкам уложила, улыбаюсь Островскому. Отчего он наоборот, кривит рожу и спрашивает:

— По какому поводу оскал?

Вот свинья! Может это у него оскал на морде, а мне всегда говорили, что у меня очень обаятельная улыбка!

— Неужели вы так со своей племянницей разговариваете? — парирую холодно.

— Нет, ты права. И Дунька меня на вы не зовет, так что и ты следи за речью. А то больно вежливой вдруг стала.

— А если Дунька вдруг приедет неожиданно на семейное торжество? — хитро щурюсь. — Вот это я ему не в бровь а в глаз! Стратег хренов!

— Я разберусь, об этом не думай. Мне сегодня главное контракт подписать. Евдокия на месяц в Индию укатила, буддизмом увлеклась.

— Я надеюсь, мой дорогой дядюшка, ты не думаешь, что я месяц буду роль играть?

— Сколько надо, столько и сыграешь.

— И как ты потом выкрутишься, не пойму. Как настоящую Дуню покажешь?

— Отстань, вот заладила, — морщится Островский, как от зубной боли. — Правду скажу, после свадьбы. Разве большинство баб не так поступает?

— То есть если потом тебя тесть будет редким вралем считать — ничего? — делаю тон как можно слаще, улыбаюсь во весь рот.

— А ты — язва, да?

— Нет, я — Гроза.

— Гроза? Это еще что такое?

— Прозвище.

— По мне тебе Язва больше подходит.

Тут Островский замолкает — мы приехали. Смотрю в окно — дождь почти закончился, мокрая как мышь блондинка трясется под деревом как осиновый лист. И тут понимаю, что не спросила имени дядюшки. Фамилия то намертво в мой мозг впечаталась. А учитывая, что я — Гроза, каламбур нехилый выходит, товарищи.

— Тебя как звать-то, дядюшка, — тихо спрашиваю, наклонившись в сторону водителя. Островский почти вышел из машины. Поворачивается ко мне и цедит быстро: