Стелла Грей - Владелец моего тела

Уже сейчас я ощущал, что она напрягается, стоило мне чуть сильнее сжать руки или шлепнуть ее по попке. Но решил не требовать слишком много от девушки, которая еще недавно считала себя фригидной. В конце концов, главное, что она со мной, она подо мной и она кончает всякий раз, когда я ее беру. Ну, а приучить девочку к тому, что секс бывает разный, можно со временем. Она уже сейчас начинает любопытничать.

Но и здесь есть один нюанс.

Фелисити почти каждый день ездит к матери в больницу, ведомая чувством долга и вины. Не знаю, что там происходит, но возвращается она очень выжатая морально и расстроенная. И все, что ей нужно от меня, это нежность. При таком раскладе иметь любимую девушку на всех поверхностях это не то, что нужно для гармоничных отношений.

Отвлекая от мыслей о личном, раздалась трель внутреннего телефона. Встряхнув головой, я потянулся к трубке и отвел:

– Адам Браун.

– Добрый день, мистер Браун, – раздался приятный голос секретарши ректора. – Вас приглашают на внеочередное заседание попечительского совета.

– Когда? – с удивлением спросил я и еще раз крутанул ручку меж пальцев, ощущая, как на душу ложится тяжелый камень нехорошего предчувствия.

– Прямо сейчас. Вас ожидают в конференц-зале.

– Спасибо.

Прислушиваясь к гудкам в трубке, я не мог отделаться от мысли, что вот она та самая гроза, которую я ждал. Причин для созыва попечительского совета, разумеется, могло быть немало, но в душе что-то неприятно кольнуло.

Я неторопливо встал, поправил у зеркала галстук и вышел из кабинета. В конференц-зале меня уже с явным нетерпением ожидал попечительский совет в неполном составе: ректор, пара спонсоров и несколько высокопоставленных родителей, в числе которых и Джон Паркер. Именно его сын не так давно упрашивал меня перенести пересдачу из-за важных дел в Вашингтоне. И смотрел на меня папаша с явственно заметным торжеством. То есть реально неприятности есть, и сейчас меня попробуют прогнуть.

Ну что ж, пусть попытаются. Это будет даже забавно.

– Добрый день, мистер Браун, – спокойно поприветствовал меня ректор и кивнул на одно из кресел. – Присаживайтесь. Разговор будет долгий и непростой.

Я послушно сел и, переплетя пальцы, осведомился:

– Итак, в чем дело?

– Мы здесь сегодня собрались для обсуждения вопиющего нарушения преподавательской этики, – сухо сообщила председательница комитета миссис Эмма Бронсон. Редкостная стерва. Сухая, как вобла, и самоуверенная в никуда. Год назад она делала мне недвусмысленные намеки и крайне оскорбилась, получив от ворот поворот.

– Да, миссис Бронсон все сказала верно, – вступил в диалог чертов Паркер. – Вам выдвигается обвинение в связи со студенткой Фелисити Томпсон.

Интересно, какая тварь донесла?

Ладно, над этим я подумаю чуть позже. Сейчас есть более насущные проблемы в лице стервятников на той стороне стола. С членами попечительского совета я был знаком мало, и все наши столкновения происходили потому, что я не желал прогибаться по прихоти богатых деток и их родителей.

Судя по сумрачной морде того же Паркера-старшего, он не откажется "щелкнуть меня по носу". А тут такой шикарный повод…

После озвучивания и так очевидной причины этого дивного собрания, поднялся шум. Перебивая друг друга, члены совета делились своим честным мнением на мой счет.

– Это недопустимо! – яростно втолковывала остальным пожилая полная дама, с энтузиазмом тряся тремя подбородками. – Да как можно оставлять таких людей в образовательном учреждении?!

– Согласна, – усмехнулась в лицо мне памятная Эмма Бронсон. – Как теперь спокойно отпускать своих дочерей в университет, если они там непонятно чем в кабинетах с преподавателями занимаются?

Я мимолетно вспомнил, чем именно мы с Фел занимались в кабинете, и едва сдержал совершенно неуместную в данной ситуации улыбку.

Если честно, перспектива вылететь с места работы не пугала. Последние годы преподавательская деятельность была скорее отдушиной, куда я направлял всю свою энергию. После Клары это было особенно актуально.

– Господин ректор, что же вы молчите? – мои мысли прервал возмущенный голос Паркера.

Ректор и правда все это время молчал и не вмешивался в более чем оживленную дискуссию, но когда ему задали прямой вопрос, отмолчаться уже не смог.

– Жду, пока вы завершите полемику и мы предоставим слово мистеру Брауну, – невозмутимо ответил глава университета. – В свою очередь я гарантирую, что Адам Браун является одним из самых блестящих специалистов за мою практику, и я уверен, что от него мы услышим объяснение, которое всех устроит.

На меня перекрестились несколько взглядов и воцарилось молчание. Обвиняемому дают слово? Да неужели!

– Хочу заметить, дамы и господа, что Фелисити Томпсон является моей невестой. Мы это не афишировали как раз для того, чтобы избежать досужих домыслов и собирались перестать скрывать после выпуска девушки, который состоится буквально через пару недель.

Вот так.

Я с удовольствием оглядел вытянувшиеся лица присутствующих и потянулся к бокалу с водой на столе.

Во рту пересохло.

Как просто оказалось озвучить то, что даже я сам еще не до конца принял и, тем более, не успел обсудить с Фелисити. Но, с другой стороны, я был подсознательно готов к этому шагу еще с той ночи, когда у нас все впервые случилось, и Фел стала не просто приходить ко мне домой, чтобы скрашивать вечера, а осталась жить. Такое в секрете точно не утаишь.

– Невеста? – слегка улыбнулся ректор, с лица которого сбежала тень. – Это несколько меняет дело.

– Но, подождите… – попыталась было начать возмущенная Эмма Бронсон.

– Это не просто роман, а отношения на грани свадьбы, как я полагаю? – похоже, ректор сам ухватился за мою свадьбу, как за спасительную соломинку. Ему не меньше моего хотелось избежать скандалов и, тем более, огласки. – Так что этот вопрос несомненно снят.

Ректор довольно улыбнулся, но, вот судя по всему, остальным присутствующим такой быстрый исход дела не понравился. Быстрый и для меня благоприятный.

Старательно подзуживаемые Эммой Бронсон дорогие меценаты и спонсоры мигом вспомнили и про мораль, и про еще много ранее несвойственных никому из них человеческих качеств.

– Господин ректор, вы считаете нормальным саму возможность такого рода взаимоотношений между преподавателем и ученицей?

Я смотрел на эту престарелую курицу и ухмылялся. Ректор тоже смотрел и, судя по всему, тоже хотел заткнуть.

– Вы повторяетесь, уважаемая миссис Бронсон, – лениво протянул я, поправив запонки на рукаве пиджака.

Обвинения в растлении постепенно захлебнулись в моих аргументах, хотя это, конечно, стоило немалых нервов.