Оксана Сергеева - Мажарин [калибрятина]

взглядом оглядев комнату, поняла, что находится не у

Нины. У нее она была, и не раз, а эту комнату не узнавала. Светлые обои, шкаф во всю стену,

на окнах тяжелые темные портьеры, двуспальная

кровать. И постель на второй половине смята, будто там недавно кто-то спал. Превозмогая

тупую боль в затылке, Маринка перевернулась на другой

бок и уткнулась носом в подушку. Мажарин. Вот это получился вечерок.

Ощупав себя внутренним взглядом, Стэльмах поняла, что секса у них точно не было. Он ее

не тронул и спать в одежде уложил. В том, в чем она

была: в футболке и джинсах. Надо же, какое благородство!

Натянув одеяло до подбородка, Маринка свернулась калачиком, намереваясь еще

немного поваляться. Кровать, кстати, у него удобная с

ортопедическим матрасом — даже сушняк ее из этой постели не выгонит.

— Марин, — донесся шепот из приоткрывшейся двери. — Ты спишь?

— Нина, блин… Ты тоже тут?

— Ага. На диване спала.

— Ты хоть всё помнишь, что вчера было? — Марина села выше, пристроив подушку к

изголовью.

— Конечно. — Нина присела рядом и улыбнулась. Что-то было в ее лице

простецкое. Может, из-за той самой открытой улыбки или из-за

курносинки, или из-за отсутствия косметики.

— Это меня радует. Правда не решила еще, узнать мне подробности или остаться в

счастливом неведении. Я что-нибудь вчера выдавала?

— О, да, — рассмеялась Нина. — Как могла доставала Мажарина.

— Поди сказала, что он не в моем вкусе?

— И это тоже.

— Да ты что, — усмехнулась Марина, — это ж надо так врать на пьяную голову. Серёженька

расстроился?

— По-моему, нет. Ржал над тобой.

— Ну и ладненько, — вздохнула она. — Люблю, когда людям весело.

В комнату вошел Мажарин. Разумеется, без стука. Оно и понятно, чего ему в собственную

спальню стучаться. От него влажно и резковато пахло.

— Так, бабьё, проспались? Устроили тут у меня ночлежку, — беззлобно сказал он, ероша

мокрые после душа волосы.

— Серёга, блин, вот зарекалась я с тобой не пить, — громко и хрипловато засмеялась Нина.

— Зарекалась она, — усмехнулся Сергей. Открыл шкаф и достал футболку. — Одна

зарекалась, вторая улетела. Что ж вы за мной гонитесь, хлебали

бы потихоньку. — Прежде чем натянуть футболку, посмотрел в зеркало на Маринку: —

Живая?

— Угу, — внушительно кивнула Стэльмах.

— Маринка, правда… ну ты и дала вчера жару, — подруга хлопнула ее по коленке, —

сидела-сидела и отключилась. Ты чего это?

— Сама не знаю, — задумчиво проговорила Марина, вспоминая, на каком моменте

душевные посиделки для нее оборвались.

Сидели они все вместе — она с Нинкой, Серёжка с Витькой, да еще какой-то их приятель —

пили, общались, смеялись, разговаривали. Потом

Витька куда-то смылся. Дальше она плохо помнила. Как в квартире у Мажарина оказалась,

вообще не помнила.

— Нинок, будь умницей, организуй нам завтрак, а? — попросил Сергей.

— Ага, сейчас. Я тоже, кстати, есть хочу.

— Стэльмах, а я смотрю, ты совсем бесстрашная. — Подождал, пока дверь за Ниной

закроется, и уселся на кровать.

— А чего мне бояться? Что насиловать полезешь? Так я расслаблюсь и получу удовольствие.

— Даже так?

— Вполне. Или ты думал, что я девственница хрустальная и рассыплюсь под тобой?

— Нет. Так я точно не думал. Всяко думал. Но только не так.

— Постеснялся раздеть меня?

— Нет, — качнул головой.

— Что же тогда?

Сергей сунул руку под одеяло, взял Маринку за щиколотку и потянул к себе. Девушка не

сопротивлялась. Наоборот, чуть расслабилась и под его

давлением проехала по постели, сбив в кучу одеяло. Откинув его, она села рядом с

Мажариным и закинула ногу ему на бедро.

Они замолчали. Это было спокойное, но рождающее внутри у обоих особенное нервное

напряжение молчание, толкающее на поступки. Однако

любые поступки сейчас неудобны, потому что с ними Нинка.

— Как забавно всё это, — медленно произнесла она и чуть улыбнулась знающей улыбкой.

— Что?

— Всё.

— У нас такие разговоры с тобой все глубокомысленные, тащусь. Прям чувствую, что мы

друг друга понимаем, — слегка съязвил он.

Есть такие девки, которые просто рождены мужикам кровь сворачивать. С молоком матери,

наверное, эту способность впитывают. Стэльмах такая.

От одного ее взгляда всё внутри переворачивается. Улыбается она, будто всё наперед знает.

Ничему не удивляется, ничего не боится. Голова трещит,

наверное, после вчерашнего, а глазом не моргнет. Ни стеснения на лице, ни неловкости. Но

взвинчена. Глаза поменялись. Взгляд заострился и

перестал быть спокойным.

Чтобы проверить реакцию, залез ей под футболку и не грубо тронул пальцами чуть ниже

груди. Маринка моргнула, напряглась и вздохнула глубже,

будто толкаясь навстречу его замершей руке. И снова вздохнула, не выдыхая.

— Пойдемте завтракать! — заорала Нинка из кухни.

Маринка с тайным сожалением оторвалась от Сергея и вышла из комнаты.

— Мажара, понравилась тебе моя Маринка? — довольно спросила Нинка, пока Марина была

в ванной.

— Обязательно. — Сергей уселся за стол и прислонился плечом к стене.

Нинка расставила тарелки с яичницей, насыпала в вазочку мелкого печенья и налила всем

кофе.

— Она такая прям штучка, да?

— Прям штучка, да.

— Как ты любишь, да?

— Как я люблю, да.

— Серёга! Ты можешь что-нибудь нормальное сказать?

— Нет, не могу. Вилку подай, а то я хоть и не мажор, но руками есть как-то не привык.

— Блин, — Нинка вскочила и ринулась к ящику со столовыми приборами, — ты меня

заболтал.

— Ну, всё утро тебя тут забалтываю.

— Пригласи ее сегодня куда-нибудь погулять.

— В Куршавель.

— Ой, ты даже не парься… — начала Савина, махнув рукой.

— Даже и не собирался париться, — оборвал девушку, легонько щелкнув по носу. —

Уймись, я сам разберусь.

Нина вздохнула и принялась есть яичницу с колбасой.

***

Марина вышла из такси и долго не могла войти в дом. Егоровская машина в гараже, гараж

открыт, значит братик дома. Выкурив сигарету, Стэльмах

открыла дверь и воровато протиснулась внутрь.

Никем не замеченная, она благополучно пересекла холл и уже взбежала по лестнице, но

остановилась. Услышала громкие женские стоны. Это

Егорка снова у себя какую-то шлюху порол, а та орала так, словно ее не трахали, а резали.

Выругавшись про себя матом, Маринка сбежала вниз, прошла через гостиную в кухню и

налила себе холодного апельсинового сока. Барная стойка

была заляпана чем-то липким, в раковине скопилась грязная посуда. На полу валялись

пустые бутылки из-под коньяка и виски.

Урод. Даже посуду в посудомойку не может засунуть. Не будет она этот срач разгребать,