Алекса Райли - Украденная принцесса

Церемония была короткой, немного приглашённых гостей. Приём был таким, какой она просила, и я танцевал с ней так долго, как она хотела. Но когда она сказала, что готова остаться наедине со мной, я сгрёб её на руки и почти выбежал из бального зала.

— Ты рассказала мне, как хочешь увидеть мир, и я хочу воплотить это. Так что ты увидишь много кроватей во множестве стран следующие несколько недель.

— Карим, — ругает она, закатывая глаза. Но улыбка говорит мне, что ей нравится идея так же сильно, как и мне.

— Знаешь, хорошо, что я украл тебя и заставил выйти за меня замуж, — говорю я, целуя её руку.

— Не думаю, что ты на самом деле украл меня. Я сама пошла, — её улыбка дразнит, но она наклоняется вперёд и целует меня в щёку. — Я с удовольствием снова добровольно пойду.

— Я с удовольствием снова поймаю тебя, — моя улыбка становится хищной и она облизнула губы. — Возможно, я должен показать тебе оставшуюся часть самолёта.

— Возможно, — сказала она, её слова наполнены нуждой.

— Твоё желание — моя команда, моя королева, — повторил я и понёс её назад.

Эпилог

ЖИЗЕЛЬ

Пять лет спустя…

Я слизала крем — сыр со своих пальцев, застонав от удивительного вкуса. Я пеку пирожное, которое мы с мальчиками и Каримом сделали, пока были на мастер-классе для семьи по готовке в Париже две недели назад во время каникул. С той ночи я не могу перестать есть крем — сыр. Теперь я практически складываю его во всё.

— Вы обе такие же зависимы, как и я, — я улыбаюсь своему растущему животу, прежде чем вернуться к размещению на тарелке кондитерских изделий.

Мы провели две недели в Париже, прежде чем вернуться домой, зная, что это будет последнее путешествие на этот год. Я больше не смогу путешествовать и не захочу быть вдалеке от дома, когда родятся близняшки.

Когда мы с Каримом поженились, мы много путешествовали пока наш первый сын, Эван, не появился на свет. Когда он начал ползать, мы устроили несколько путешествий, и я снова оказалась беременной. Мне плевать. Когда как была заточена в поместье отца в течение долгого времени — думала, что могу провести жизнь, путешествуя и видя мир, но, побыв с Каримом и моими мальчиками, я считаю, что это не было вариантом. Я была одинока и думала, что путешествия заполнят эту пустоту. Я всё ещё люблю посещать разные места и видеть разные культуры, но больше всего я люблю дом. Где моя семья. Всё, что я когда — либо желала или нуждалась внутри этих стен.

Я беру тарелку и иду к офису моего короля, чтобы съесть мой дневной перекус с ним и возможно немного вздремнуть на его диване, что я довольно часто делаю. Но я останавливаюсь, когда вижу мужчину примерно моего возраста, ожидающего за его дверью. Он немного выделяется. Большинство людей идут в офис Карима в каких — то костюмах, но он стоит в джинсах и рубашке поло. Я смотрю на стража, стоящего за дверью, и он тихонько кивает, давая мне знать, что я могу заговорить с мужчиной.

— Привет, — приветствую его я дружелюбно улыбку.

— Моя королева, — он немного наклоняет голову. Называться так всё ещё странно, даже после всех этих лет.

— Пожалуйста, зовите меня Жизель, — говорю я ему, как и большинству людей. — Вы ждёте моего мужа? — интересуюсь я, надеясь, что это не так. Я хотела немного полежать в его офисе и съесть закуски, пока мальчики спят. У нас не так много времени побыть вдвоем, и мы наслаждаемся им. Я всегда прихожу в одно и то же время каждый день, и он никогда ничего не планирует на это время, так что я немного удивлена.

— Мне просто нужно кое — что отдать, — говорит он мне, и я киваю.

— Хотите пироженку? — я протягиваю ему тарелку, но прежде чем я даже вижу, как он протягивает руку, мой муж берёт тарелку из моих рук.

— Стивен, — издает рык Карим, и я закатываю глаза, снова потянувшись за моей тарелкой.

— Не трогай мою еду, — говорю я ему, возвращая его взгляд на меня, и улыбка появляется на его губах. Я прищуриваюсь, но это заставляет его только шире улыбнуться. Он наклоняется, прижимая свои губы к моим в мягком поцелуе и я слабею, как и каждый раз.

— Входи, я принесу тарелку и накормлю тебя, — говорит он мне, кивая в сторону двери в его офис.

Я облизала губы, всё ещё чувствуя его прикосновение, и вошла в кабинет. Я даже не прошла половину пути, а он уже закрыл дверь в комнату, и оказался стоящим за мной с бумажкой в одной руке и тарелкой в другой. Он оставляет бумажку на столе и отводит меня к дивану.

— Ложись.

Я делаю так, как он говорит, желая не наступать на ступни. Он берёт одно из пирожных и кормит меня им, затем подаёт мне другое. Я стону, когда он садится на другом конце дивана, складывая мои ступни на колени и снимая обувь. Он начинает разминать их. Я не знаю почему, но его сварливость, которая всё ещё есть, делает что — то со мной. Это должно раздражать меня, но, кажется, это только заводит, и я думаю, что он знает это. Это также может быть, потому что, когда бы он указывает мне, я всегда становлюсь почему — то счастливой.

— Я только на четвёртом месяце, а они уже опухли, — ворчу я, когда его пальцы обхватывают мои лодыжки. Я не знаю что лучше, вкусняшки или массаж стоп. Спасибо Богине, мне не нужно выбирать я могу наслаждаться и тем, и тем.

— На этот раз у нас близнецы, — он на мгновенье перестал массажировать и поднёс ладонь к моему животу. — Два маленьких мальчика за раз.

— Девочки, — исправляю я, заставляя его прищуриться. — Да, — говорю я ему — это факт.

Он выдыхает, зная, что я права. Я предположила двух мальчиков, когда он был уверен, что это будут девочки. Мы никогда не спрашивали, когда ходили на сонограмму. Мне нравится сюрприз и Карим позволяет мне его, не важно, насколько незнание нервирует его.

— Мы должны назвать их Лили и Энн, — говорю я ему. Он перестаёт потирать и смотрит на меня. — Это милые имена и, ну, мы соединили мена мальчиков с именем твоего отца, так что… — я знаю, насколько он любил свою маму, и как скучает по ней. Я желала бы встретиться с его родителями; они были замечательными. В конце концов, наши детям будут всегда носить их частичку с собой, потому что я знаю из историй, что они были бы удивительными дедушкой и бабушкой.

— Мне бы это очень понравилось, — он немного жёстко сжимает меня и продолжает потирать.

Я складываю ещё одно кондитерское изделие в рот и возвращаюсь к наслаждению моим абсолютным блаженством. Когда я смотрю верх, я вижу, что бумаги, которые он принёс лежать на столе.

— Что принёс мужчина, которого ты напугал?

— Он должен был быть испуганным, беря кондитерские изделия, которые сделала моя жена, с её тарелки.

Я снова закатываю глаза, как и каждый раз, когда его ревность начинает искриться. Он говорит, будто мужчина попытался взять что — то большее, чем еда.