Бренда Харлен - Из соседей... в молодожены? (ЛП)

— Я знаю, но с Филиппом все было по-другому. С Филиппом я чувствовал себя в безопасности.

— Ты чувствуешь себя уязвимой, — догадалась ее мать.

Джорджия кивнула.

— Всякий раз, когда ты отдаешь свое сердце, ты подвергаешь его риску, — признала Шарлотта. — Ты просто должна верить, что это стоит риска.

— Я любила Филиппа, но это был удобный вид любви. То, что я чувствую к Мэтту гораздо более интенсивно и всеобъемлюще. Многое по-другому... всё.

— Любить может быть страшно, — согласилась мама. — Это как комнаты смеха и страха, так же, как те американские горки, которые так тебе понравились, когда ты была ребенком.

— Это была Инди, — напомнила ей Джорджия. — Я ненавижу американские горки.

Шарлотта рассмеялась.

— Это верно. Ты кричала о кровавом убийстве всякий раз, когда твоя сестра убеждала тебя пристегнуть себя к одному.

— Она меня не убеждала, она меня подкупала.

Обычно предлагала свою долю сладкой ваты или попкорна, которые Шарлотта покупала для них. Джорджия с удовольствием поглощала лакомство, а затем быстро набрасывалась на него снова, когда слезала с аттракциона.

И она не могла не подумать, не делала ли она такую же ошибку сейчас. Идея будущего с Мэттом была похожа на поездку на карнавал, одновременно и захватывающей, и ужасающей. Она никогда никого не любила так, как любила его, а это означало, что никто никогда не имел столько власти, чтобы разбить ей сердце.

Но когда она была в руках Мэтта, у нее была абсолютная вера в то, что он этого не сделает. Он был как ремень безопасности, который крепко держал ее, чтобы удержать ее в машине, защищать ее через все взлеты и падения, углы и кривые. Он станет партнером, который разделит не только ее жизнь, но ее надежды и мечты, и станет отцом для ее детей.

Когда Филипп умер, она оплакивала своих детей даже больше, чем себя. Джорджия плакала о своих сыновьях, которые беззаветно любили отца и которые были поражены, узнав, что он больше никогда не вернется домой. И она плакала о своем еще не родившемся ребенке, который никогда не узнает своего папу. Но не плакала по себе, потому что, по правде говоря, она долго жила своей жизнью, до похорон мужа.

— Так, когда же свадьба? — спросила Шарлотта.

— Мы просто обручились, — напомнила ей Джорджия.

— Значит, это время, чтобы начать думать о свадьбе, — настаивала мама. — А еще лучше, давай пойдем, сегодня поищем тебе платье.

— Я никуда не спешу, — запротестовала Джорджия.

— Но это будет так много для меня значить, увидеть мою девочку счастливо замужем, прежде чем я вернусь в Монтану.

Джорджия покачала головой.

— Я не планирую свадьбу через две недели.

— Тебе и не нужно много заниматься планированием, — сказала Шарлотта, ее глаза засверкали. — Ты и твой жених можете просто полететь в Вегас…

— Нет.

Ее мать нахмурилась.

— Почему нет?

— Потому что я не хочу выходить замуж при второсортном подражателе Элвиса в какой-то безвкусной часовне… — она почувствовала, как покраснели ее щеки, когда мозг, наконец, остановил поток слов из ее рта. — Прости. Я не хотела…

Шарлотта отмахнулась от ее извинений.

— Большинство из этих часовен являются безвкусными, но некоторые из этих Элвисов очень хороши. Не один, кто женился на мне и Триггер, заметь, но меня не волновало это так, как обеты, — затем она подмигнула. — И свадебная ночь.

Джорджия насторожилась.

— Слишком много информации.

— Честно говоря, Джорджия Мэй Рид, я не знаю, как моя дочь могла вырасти такой ханжой.

— Знаешь ли ты, что слово «ханжа» от слова «благоразумие», означающее существование здравого суждения? — спросила Джорджия, не подвергаясь критике.

— Ничто не продемонстрирует более здравого суждения, чем движение вперед, соединив свою жизнь с этим сексуальным доктором, — сказала ей Шарлотта. — И мне было бы намного спокойнее вернуться в Монтану, если бы я знала, что ты устроилась, и о тебе заботятся. Но если ты не сделаешь это ради меня, сделай это ради своих детей.

Джорджия сузила глаза.

— Не используй моих детей, чтобы манипулировать мной.

— Я просто прошу тебя подумать о том, как бы они были счастливы, если бы у них снова был папа в их жизни. Особенно близнецы, так как они скоро пойдут в детский сад, — ее мать наполнила свою кружку кофе, добавив целую чайную ложку сахара. — Когда их попросят нарисовать их семьи, я уверен, что они хотели бы, поместить папу в центре.

Это был, как должна была знать Шарлотта, единственный аргумент, который мог бы убедить Джорджию поторопиться.

Мэтт был удивлен, но не возражал, когда Джорджия предложила дату свадьбы, которая была менее чем через две недели. И он был уверен, что делать это в кратчайшие сроки не означает, что они не смогут сделать это правильно. В то время как Джорджия пошла по магазинам со своей мамой за платьем и договорилась со служителем, о цветах и торте, он заручился помощью своих братьев, чтобы подготовить наверху спальни для детей.

Он позволил близнецам решить, что они хотят в их комнаты, и был доволен спортивной тематикой и зеленой краской, которую они выбрали. Поскольку комната была пуста, он также заказал для них новую мебель, набор двухъярусной кровати, комодов и столов. Джорджия выбрала краску для комнаты Пиппы и кружевные занавеси для ее окна и располагалась с украшениями всякий раз, когда могла уделить несколько минут между уходом за детьми и свадебными хлопотами.

Они были настолько заняты, что редко бывали в одиночестве. И когда им удавалось украсть несколько минут личного времени, они обычно не спали достаточно долго, занимаясь любовью, а затем засыпали в объятиях друг друга. Но когда дата свадьбы начала приближаться, Мэтт знал, что им нужно найти время поговорить. Только теперь, когда до свадьбы оставалось всего несколько дней, он не мог не волноваться, что уже слишком долго тянул.

Он был посреди висящей границы в комнате близнецов, когда вспомнил, что ему нужен универсальный нож. Когда вошла Джорджия, чтобы проверить его успехи, казалось логичным попросить ее вытащить нож из верхнего ящика его стола. Только когда она спустилась по лестнице, он вспомнил фотографию, которая была в том же самом ящике.

Паника поднялась по его телу, он бросил границу и помчался за ней, отчаянно пытаясь добраться до нее прежде, чем она открыла бы этот ящик. Но когда мужчина дошел до дверного проема, то увидел, что уже опоздал.

Джорджия стояла за столом, держа универсальный нож в одной руке и фотографию размером с кошелек в другой. Он не мог видеть изображение оттуда, где стоял, но образ был выжжен в его голове. Шестилетний мальчик с темными волосами, темными глазами и широкой усмешкой, одетый в миномет и халат, и держащий свернутый свиток. Фотография с выпускного из детского сада Лиама.